Читаем без скачивания Сказочник - Анна Клименко

– Божественная, даруй мне жизнь!

Этот крик вырвался из легких жреца, впитываясь в лед, ставший вдруг пористым и живым. Хофру уже знал, что не успеет – но все же воззвал к самой бессмертной Царице, представил ее такой, какой видел однажды во дворце – юной девушкой с тяжелыми медными косами до самой земли...

И она... Не рожденная женщиной, но сотворенная самым темным ритуалом хранителей таинств – она успела ответить, вбивая клин между Хофру и чужим могуществом.

Закрывающийся коридор дрогнул и замер. На мгновение, короткое и совершенно бесполезное для кого-то другого, но только не для жреца.

Расплющивая  и ломая пластины панциря, Хофру с силой вбил свое тело в узкую щель, уперся хитиновыми клешнями в пульсирующий холод стены. Еще одно, самое последнее усилие – и он как пробка вылетел из пирамиды, зарылся в снегу...

Потом он долго лежал, будучи не в силах подняться и совершить обратную трансформу. Летуны испуганно косились на нечто, раскинувшееся черной кляксой среди сугробов, а Хофру все жадно хватал ртом колючий воздух и думал, думал...

 Когда на темнеющее небо выкатился хрустальный серп молоденького месяца, жрец поднялся, возблагодарил Селкирет и ее божественное отражение, то есть Царицу, затем вернулся к своему обычному облику. Кожа на руках оказалась начисто содрана, и жреческие тряпки прилипли к ранам, причиняя боль. Но то были незначительные мелочи, самое главное – он остался жив. И Врата нашлись. А о том, как до них добраться, следовало бы поразмыслить Говорящему-с-Царицей.

… В главном зале Храма было пусто, темно и тихо. Замерли по углам фигуры четырех Покровителей Эртинойса – огромные, но безмолвные и беспомощные во мраке. Свернувшийся в центре великий Дракон искрился золотом, как будто олицетворяя собой то, что остается даже в подступившей тьме – время.

Блеклый свет луны, просачиваясь сквозь своды из матового стекла, отрисовал на полу размытый квадрат; Дракон, Стерегущий Время, блаженно жмурился в призрачной вуали, кольца его золотого тела продолжали бережно сжимать янтарный шар мира… При этом Дракон хранил такое невозмутимое  спокойствие, что одного взгляда было достаточно, чтобы понять: ему в высшей степени наплевать на то, что происходило в этом самом мире.

В тени золотого изваяния – там, куда не добрался чистый свет ночной странницы, стояла ийлура. Ее стан, невзирая на прошедшие годы, не утратил девичьей стройности; длинные черные волосы были заплетены в две простых косы. Со спины ее можно было принять за ийлуру, только-только простившуюся с юностью и вступившую в радостную и горячую  пору молодости – но только со спины. Ибо лицо ее напрочь отметало даже мысли о молодости, но отнюдь не потому, что время оставило на нем глубокие борозды. Лицо ийлуры было идеально гладким и самых правильных очертаний: строгие и четкие линии, огромные глаза, в которых плавился янтарь, высокий лоб, выдающий склонность к раздумьям… Прекрасные сами по себе кусочки мозаики, прилипая друг к другу, складывались в неподвижную, ослепительно прекрасную маску вечности.

Ийлура молча стояла в тени Великого Дракона. Неподвижно, не дыша – почти как изваяния Покровителей в темноте. Но вот она вздрогнула, словно приходя в себя после беспамятства, рассеянно провела ладонью по волосам, приглаживая их.

– Мы стоим и смотрим на закат, – едва слышный шепот запутался в тишине и лунном свете, – мы бессильны изменить ход вещей, как были бы бессильны повернуть вспять приход ночи. Все это лишено смысла… Но мы стоим и смотрим… До тех пор, пока самый последний луч не канет в вечность.

Она зябко обхватила себя за плечи, пытаясь нашарить края шерстяной накидки, но потом осознала, что пришла к Дракону в одном платье, и грустно усмехнулась.

– Мы никогда не были готовы, – буркнула она и медленно пошла прочь.

На границе светлого квадрата ийлура вздрогнула, огляделась. Где-то неподалеку раздались глухие шаги. Тот, кто пришел этой ночью в зал Покровителей, не хотел мешать ей; хотел лишь удостовериться, что все в порядке и ничего плохого не случится…

– Тарнэ, – тихо позвала ийлура, – я знаю, что это ты.

Снова зашуршали шаги, торопливо и беспокойно. Из мрака вынырнул элеан, мельком взглянул на Хранительницу и опустил глаза. Сложенные крылья за спиной  походили на серый плащ путешественника – почти вечного путешественника. Лазуритовая бусина в густых черных волосах поблескивала умирающей звездочкой.

– Я просто хотел убедиться в твоей безопасности, Хранительница, – он почтительно склонил голову, – храм Дракона опустел, и кто знает…

– О, даже не думай об этом, – она грациозно, по-королевски махнула рукой, – наши враги не посмеют сюда сунуться. Для них это место мертво… Впрочем, как и мы сами.

– Я беспокоился о тебе, Хранительница, – помолчав, сказал элеан, – то, что происходит с Эртинойсом....

– Но это всего лишь закат, Тарнэ. Мы стоим и наблюдаем, как садится солнце, как растворяются во мраке ночи те, кто жил здесь раньше. Но Великий Дракон по-прежнему спит, а это значит, что Эртинойсу ничего не угрожает. На смену нынешним народам придут другие, затем и они канут в вечность.

Элеан, впервые за всю беседу, оторвал взгляд от пола – и та, которую называли Хранительницей, невольно отшатнулась. В прозрачных аметистовых глазах сына Сумерек блестела сталь.

– Мы в самом деле ничего не можем изменить, Хранительница? Или… просто не хотим?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – она нахмурилась и отвернулась, обратив взор на Дракона, – как можно остановить наступающую ночь?

– Твое могущество велико, – глухо произнес Тарнэ, – я верю в то, что безнаказанно ты могла бы заставить весь мир вращаться в противоположную сторону.

Ийлура резко обернулась – и в зале повисла напряженная, враждебная тишина.

– Значит, ты считаешь, Тарнэ, что я боюсь расплаты? – вкрадчиво поинтересовалась она, – а ты-то, ты сам?

– Мне приходилось умирать несчетное количество раз из-за пустяков.

Он покачал головой, горько усмехнулся.

– У нас ведь есть лазейка? Тот ийлур, который попал в межвременье? Остается только принять решение… О том, когда именно нас не будет.

Хранительница скользящей походкой приблизилась к нему – почти вплотную, положила руки на плечи.

– Тарнэ… Если я пожелаю отодвинуть ночь, расплата будет ужасной.

– Хранительница боится небытия? – аметистовые глаза потеплели.

– Да, боюсь, – внезапно призналась ийлура, – я столько лет жила здесь, что уже не представляю себя без этого места. Без Храма, без Эртинойса… Без тебя, в конце концов.

– Но если вмешаться во временные потоки, когда-нибудь мы… все-таки будем, – нерешительно предположил он.