Читаем без скачивания Шофер. Назад в СССР. Том 2 - Артём Март
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Уверяю вас, — улыбнулся Николай Иванович, — это займет каких-нибудь две-три минуты.
Я окинул взглядом разбегающихся по машинам шоферов. Один за другим грузовики, из тех, кто еще остался в гараже, покидали территорию, поднимали своими большими колесами пыль.
— Ну давайте, если недолго. Какое у вас ко мне дело?
— Любопытство, — улыбнулся член комиссии, пригладил темные, зачесанные назад волосы, — проявили вы себя хорошо. И мне стало любопытно задать вам несколько вопросов.
— И правда, — сказал товарищ Николая Ивановича — невысокий и седовласый мужчина со строгим лицом, — смело вы это. Смело. Мало кто бы на такое решился.
— Ох да, — Николай Сергеевич как бы встрепенулся, — позвольте представить вам моих коллег. Это, — указал он на седовласого, — Анатолий Сергеевич.
Седовласый слегка поклонился.
А вот, — Николай Иванович показал теперь на девушку, — Марья Александровна. Не смотрите, что она такая молодая. Ударница. Секретарь комсомольской первички в Красной.
Марья Александровна. Тоже Маша что ли? Вот так забавность. Однако, нельзя было этой девушке отказать в красоте. Невысокая, но стройная, носила она темную юбочку чуть выше колена и белую блузку. Блузка подчеркивала ее тонкую талию и небольшую, но красивую грудь. А юбка, напротив, приятно облегала широкие бедра. Недлинные ее, по плечи, светлые волосы, девушка наносила по-деловому, в хвосте. Тонкие светлокожие ручки сжимали картонную папку с тесемками.
Светлое лицо Марьи было улыбчивым. На немного пухленьких щечках кокетничали ямочки при каждой улыбке. Светло-голубые глаза смотрели на меня с аккуратным интересом.
— Здрасти, — зарделась девушка.
Маша посмотрела на нее строго и с неким укором. Я мило улыбнулся медсестричке и она тут же помягчала.
— Так а что у вас за вопросы-то? — Спросил я.
— Скажите, пожалуйста, — посмотрел на меня с интересом Анатолий Сергеевич, — вы не состоите же, в комсомоле?
— Не состоит, — Пискнула Марья, — я бы знала.
— Что ж ясно. Родители, надо думать, — продолжал Анатолий Сергеевич, — беспартийные?
— Беспартийные, — сказал я, — вся семья у нас беспартийная.
— Скажу вам прямо, товарищ, — улыбнулся Анатолий Сергеевич, — есть у вас все шансы это исправить. Ну, давай, Марья Александровна, чего ты хотела Землицыну предложить?
— Не хотели бы вы вступить в нашу первичную комсомольскую организацию? — Спросила девушка, борясь со смущением.
— Неудачное время вы выбрали для таких предложений, — я улыбнулся.
Марья как-то сжалась. Растерянно улыбнулась в ответ.
— Уборка начинается, — пояснил я, — сейчас мне не до молодежной работы. И уж тем более не до собраний будет. С утра до вечера буду копашиться в пыли, на полях.
— Конечно-конечно, — покивал Анатолий Сергеевич, — конечно, можете повременить с ответом. Если уж нужно вам будет, найдете Марью Александровну.
— Наше отделение находится в колхозной конторе, — пропищала девушка, — на третьем этаже.
— Хорошо, — махнул я рукой, — будет время, я загляну. Ну что, Маш, — посмотрел я на свою медсестричку, — поедем?
— Поехали, — сказала она, бросая холодный взгляд на комсомолочку, — ни то от старшей медсестры получу я нагоняй.
Когда я стал грузить Машкин велосипед в кузов, видел боковым зрением, как грустно посматривает на меня Марья Александровна.
Комиссия вместе с завгаром отправилась куда-то к диспетчерской.
— Мда, — говорил завгару Николай Иванович, — разбаловали вы своих работников. А скажите, дорогой товарищ, где у вас тут красный уголок? Какова в нем агитация?
— Да у нас как-то, — замялся Завгар, — и нету уголка.
— Печально это… Печально слышать. Не боритесь вы с крестьянской темнотою на вашем фронте работ. Оттого и получаются у вас такие казусы, как с этой Белкой.
Хмыкнув на это, я вернулся к себе в машину.
— Ты зачем на ней приехал? — Удивился Мелехов, завтоком.
— А чего такое? — Не понял я, — и вам что ли Белка не угодила? Вы ж коммунист.
Когда я вернулся на ток, завтоком бродил по площадке. Следил, как трактора вывозят из старого амбара залежалые остатки зерновых, сваливают в большую кучу на площадке.
Когда я приехал на Белке, глаза у Мелихова расширились так, что показалось мне, я издали увидел, как они выросли. Когда стал у амбара и выпрыгнул из машины, завтоком тут же подбежал ко мне. Завел разговор.
— Да я-то тут при чем? Щас все будут шарахаться от тебя, на этой-то машине! Еще, чего доброго, кто что-нить вытворит!
— Ну, — хмыкнул я, толкая переднее колесо, — со своими, в гараже, я уже провел воспитательный процесс. И с вашими проведу.
— С ними что ли? — Мелихов указал большим пальцем через плечо, — с трактористами? Ну-ну. Попробуй. Ребята они у нас упертые.
— Не упёртее шоферов, — хмыкнул я, — ну, если сомневаетесь. Вон, — указал я подбородком, — видите там, на пятьдесят втором газоне Титок ездит? Грузят в него мусор.
— Ну? — Нахмурился завтоком.
— Ну вот, подойдите к нему. Пусть вам расскажет, как я сегодня им ум вправлял. И что он теперь по поводу Белки думает.
Завтоком нахмурился. Шмурыгнул большим своим носом.
— Ну смотри, Землицын. Если что тут, у меня на току, не так будет из-за тебя сегодня, и ноги твоей на току больше не будет с твоей Белкой. Пока не пересядешь на нормальную машину.
— А я на нормальной, — нахмурился я.
Завтоком вздохнул.
— Да ты ж пойми, — всплеснул он руками, — дело тут не в машине. А в людском к ней отношении.
— Людское отношение, — сказал я, глядя на завтоком внимательно, — что твой флюгер. Куда ветер подует туда и отношение. Надо будет — направлю его по нужной дорожке.
Хмуро поджав губы, завтоком выдохнул. Нахмурившись, пошел к конторке. Попути заглянул в машину к Казачку, который уже несколько дней работал на току. Перекинулся с ним парой слов, которых я, конечно, не слышал.
Однако, видя улыбчивое, смешливое лицо Казачка, который слышал мое сегодняшние «выступление», завтоком нахмурился. Задумчиво обратил ко мне взгляд. А потом снова зашагал до конторки.
Работа сегодня была, как обычно. Я вывозил остаток залежалого пшеничного сора. В старом амбаре были закрома, в которых пшеница слежалась. Ее, сырую и вычищали. С нового закрома везли другую.
Остатками прошлогоднего урожая ячменя и пшеницы проверяли зав. В этом году поставили на него новую систему просушки зерна и хотели убедиться, как она, эта система работает. Нагружали перед уборкой.
Машины гоняли туда-сюда с нового амбара на зав. Ссыпали в яму зерно. Прогнанное через зав, оно очищалось, подсушивалось и попадало в бункер. Под бункером уже дежурил газон, в который и ссыпали зерно.
После, машина отправлялась на мельницу. Остатки зерна использовали под крупу, на корм колхозной птице.
Мне же поручили свозить залежалый сор, но не на озеро, как в прошлый раз, а на свиноферму.
До обеда успел я сделать два рейса. И когда на третий, вернулся на мехток, увидел забавную картину.
У зава стояли в рядок трактора. Синешкурые белорусы задрали к небу свои ковши, словно
