Читаем без скачивания Девять правил соблазнения - Маклейн Сара

Поверх плеча брата он, усмехнувшись, посмотрел на женщину, сидевшую в центре огромной кровати, и приветственно кивнул:

— Настасия. Прошу простить за вторжение.

Греческая красавица неторопливо потянулась, как изнеженная кошечка, позволив простыне, которой она прикрывалась, соскользнуть и открыть одну соблазнительную грудь. Дразнящая улыбка заиграла на губах женщины, и, выдержав короткую паузу, она произнесла:

— Лорд Николас, уверяю вас, вы не причинили ни малейшего неудобства. Возможно, вы захотите присоединиться к нам... — Она многозначительно помолчала. — За завтраком?

Ник усмехнулся:

— Соблазнительное предложение.

Прервав их обмен двусмысленными репликами, Ралстон проворчал:

— Ник, если тебе необходимо женское общество, уверен, мы найдем такое место, где ты не сможешь беспокоить меня во время отдыха.

Ник, прислонившись к дверному косяку, еще несколько секунд откровенно разглядывал Настасию, потом перевел взгляд на Ралстона.

— Так ты отдыхал, братец?

Гейбриел, неопределенно пожав плечами, подошел к умывальнику в углу комнаты и с фырканьем начал плескать холодную воду себе на лицо.

— В твоем распоряжении пара секунд, чтобы объяснить свое появление здесь, прежде чем мне надоест твое общество, младший братец, и я вышвырну тебя отсюда.

— Занятно, что ты выбрал столь уместный оборот, — невозмутимо произнес Ник. — Мое появление в этом доме объясняется как раз фактом твоего старшинства.

Ралстон поднял голову и вопросительно посмотрел на брата, не обращая внимания на капли воды, стекавшие по его лицу.

— Понимаешь, Гейбриел, оказывается, у нас есть сестра.

— Сводная сестра.

Ралстон повторил эти слова ровным голосом, пристально глядя на своего поверенного, ожидая, когда этот человек в очках возьмет себя в руки и прояснит свое удивительное заявление. Маркиз в совершенстве владел тактикой устрашения, которой с успехом пользовался в игорных домах Лондона. Он был уверен, что с ее помощью быстро заставит этого маленького человечка говорить.

Он оказался прав.

— Я... дело в том, милорд...

Ралстон молча пересек кабинет и налил себе выпить.

— Вываливайте, любезный. Я не могу торчать тут целый день.

— Ваша матушка...

— Моя матушка, если это слово вообще применимо к тому безответственному созданию, которое выносило нас, сбежала на континент более двадцати пяти лет назад. — Он со скучающим видом покрутил в стакане янтарную жидкость. — С какой стати мы должны верить, что эта девица — наша сестра, а не какая-то шарлатанка, преследующая собственные цели?

— Ее отец был богатым венецианским купцом и оставил ей весь свой капитал. — Поверенный помолчал, поправил очки и осторожно взглянул на Ралстона. — Милорд, у него не было причин лгать дочери относительно ее рождения.

Более того, похоже, что он предпочел бы вообще не ставить вас в известность о ее существовании.

— Так в чем же дело?

— У нее нет других родственников, хотя, по моим данным, некие друзья изъявили желание принять девушку в свою семью. Однако, как следует из документов, присланных в мою контору, такова воля вашей матушки. Она попросила, чтобы ее... — он замялся, — вашу сестру отправили сюда в случае смерти... ее мужа... мужа вашей матушки. Ваша матушка была уверена, что вы... — он прочистил горло, — поступите в соответствии с семейным долгом.

Улыбка Ралстона не предвещала ничего хорошего.

— Какая ирония, что именно матушка рассчитывала на наше чувство семейного долга, вы не находите?

Поверенный не стал притворяться, что ему непонятна эта реплика.

— В самом деле, милорд. Но если позволите, девушка уже здесь, и она очень мила. Честно говоря, я плохо представляю, что еще следует предпринять.

Он не сказал ничего больше, но подтекст был совершенно ясен: «Я не уверен, что следует оставлять ее на вашем попечении».

— Конечно, она должна остаться здесь, — наконец вмешался в разговор Ник. Поверенный с благодарностью, а брат с раздражением обернулись к нему. — Мы возьмем ее к себе. Думаю, сейчас бедняжка все еще в состоянии шока.

— В самом деле, милорд, — с готовностью согласился поверенный, пытаясь поймать доброжелательный взгляд Ника.

— Я не думаю, что ты можешь принимать подобные решения в этом доме, брат, — протянул Ралстон, не отводя взгляда от поверенного.

— Я просто хочу прекратить мучения Уингейта, — ответил Ник, кивнув в сторону юриста. — И потом, неужели ты сможешь отвернуться от своей кровной родственницы?

Ник, конечно же, был прав: Гейбриел Сент-Джон, седьмой маркиз Ралстон, не смог бы отвернуться от своей сестры, хотя в глубине души и испытывал такое желание. Он пригладил свои черные волосы, удивляясь, что все еще испытывает раздражение при мысли о матушке, которую не видел много лет.

Ее выдали замуж очень рано — едва исполнилось шестнадцать, — и через год она родила близнецов. Десять лет спустя она уехала, сбежала на континент, оставив сыновей и их безутешного отца. По отношению к любой другой женщине Гейбриел испытывал бы сочувствие, понял бы ее страх и простил бы бегство, но он стал свидетелем печали своего отца и испытал боль, вызванную потерей матери. Затем печаль уступила место гневу, и прошли годы, прежде чем Гейбриел смог говорить о ней без гневного комка в горле.

А теперь, когда он узнал, что его мать разрушила еще одну семью, старая рана вновь открылась. Тот факт, что она родила еще одного ребенка — к тому же девочку! — и опять оставила малышку без матери, привел его в ярость. Конечно, его матушка была права: он сделает то, чего от него требует фамильный долг. Маркиз Ралстон сделает все, что в его силах, чтобы искупить родительские грехи. И возможно, это больше всего выводило его из себя — мать понимала его. Возможно, между ними существовала какая-то связь.

Он поставил стакан и снова уселся за широкий стол красного дерева.

— Где эта девушка, Уингейт?

— Полагаю, в зеленой комнате, милорд.

— Что ж, нужно пригласить гостью. — Ник подошел к двери и отдал приказание слуге.

Последовала несколько затянувшаяся пауза, наконец Уингейт встал и нервно одернул сюртук.

— Вы позволите, сэр?

Гейбриел бросил на него раздраженный взгляд.

— Она хорошая девушка. Очень милая.

— Да. Вы это уже говорили. В противовес вашему мнению обо мне, Уингейт, я не людоед, пожирающий молоденьких девушек. — Он помолчал, затем усмехнулся уголком рта. — По крайней мере тех девушек, с которыми я состою в родстве.

Приход сестры помешал Гейбриелу вдоволь насладиться возмущенным сопением поверенного. Дверь открылась, и он встал навстречу гостье и тут же удивленно вскинул брови.

— Боже правый! — Слова Ника вполне отразили мысли Гейбриела.

Девушка была их сестрой, это не вызывало никаких сомнений. Помимо глаз такого же голубого цвета, у нее, как и у близнецов, были резко очерченные скулы и темные вьющиеся волосы. Она выросла копией своей матери — те же горящие глаза, такая же высокая, гибкая и просто прелестная. Гейбриел чертыхнулся себе под нос.

Ник первым пришел в себя и низко поклонился.

— Очарован, мисс Джулиана. Я ваш брат Николас Сент-Джон. А это наш брат Гейбриел, маркиз Ралстон.

Она присела в изящном книксене, выпрямилась и, с любопытством поглядывая на братьев, проговорила:

— Меня зовут Джулиана Фиори. Признаюсь, я тоже не ожидала... — она помолчала, подыскивая подходящее слово, — i gemelli[1]. — Ямочка на щеке Джулианы была в точности такой же, как и у Ника. — Да, это просто поразительно.

— Ну что ж. — Уингейт прочистил горло, обращая на себя внимание присутствующих. — В таком случае позвольте откланяться, если, конечно, милорды больше не нуждаются в моем присутствии.

Маленький человечек переминался с ноги на ногу: ему явно не терпелось покинуть кабинет.

— Можете идти, Уингейт, — холодно произнес Ралстон. — Вы нам больше не понадобитесь.