Читаем без скачивания Одесский язык - Валерий Смирнов

Комплиментарное русскоязычное выражение «парень-гвоздь» является оскорбительным в Одессе и означает: подхалим, каких свет не видел. Полностью эта фраза звучит так: парень-гвоздь, без мыла в тухес лезет. Сам же «подхалим» в одесском смысле слова означает «вентилятор». Распространенное в русском языке слово «народный» переводится на одесский язык исключительно как «дешевый». «Один в Одессе» означает «лучший в мире». Фраза «Привоз большой» переводится на русский язык как «Вы слишком дорого хотите за свой товар», а «Ты посмотри на него!» – «Постыдитесь!». И с понтом одесская поговорка «Торт лучше кушать в компании», недавно сильно растиражированная в средствах массовой информации, на самом деле означает совсем не то, что имеют в виду иногородние чиновники и бизнесмены. Полностью она звучит так: «Лучше кушать торт в обществе, чем говно в одиночестве», что переводится на русский язык как «Лучше иметь в женах ветреную красавицу, нежели хранящую верность уродку». А изначально эта поговорка звучала как: «Лучше иметь пятьдесят процентов в стоящем гешефте, чем сто – в пропащем».

Пресловутый «торт» является весьма наглядным примером искажения значения многих изначально одесских слов и фразеологизмов, попавших в русский язык. Относительно недавно за пределами Города стал употребляться старинный фразеологизм «поставить на уши» как синоним «навести страшный шорох» или «устроить сильный шухер», хотя изначально и в большинстве случаев это означает «разыграть; подшутить». Первым, кого сильно поставили на уши в Одессе, был Марк Твен. О чем свидетельствует его произведение «Простаки за границей».

Пару лет назад одно солидное средство массовой информации поведало о том, что «одесситы называют «будкой» утильцех коммунального предприятия…». На самом деле этот утильцех одесситы издавна именовали «цафлёр-хаузом», а «будкой» – автотранспорт, на котором гицели гоняют по Городу за бродячими животными. Ни разу не слышал и даже не читал в местной прессе, чтобы гицелей называли в Одессе каким-либо иным словом, а та самая печально известная «будка» послужила основной причиной появления таких экзотически звучавших за пределами Города словосочетаний как «будка газ-воды». «Вам с сиропом да или с сиропом без?», – традиционный вопрос работников этих, ныне оставшихся в прошлом, многочисленных киосков.

В русском языке слово «шарлатан» означает исключительно «мошенник». Это одессифицированное итальянское слово «siarlatano» – переносчик. Автор쭌книги «Старая Одесса» А. Дерибас именовал шарлатаном  «прекрасной души человека» Карассо, известного всему Городу уличного комедианта, носившего на спине свой кукольный театр. А спустя годы слово «шарлатан» обрело еще одно значение.  «Нет теперь во всем православии, несмотря на всю ширь славянской души, такого безнадежного мота – по-одесски «шарлатан» – как этот тип полуобруселого еврея», – писал современник Дерибаса. Если «шарлатан» был бы действительно синонимом «лоходромщика», то вряд ли один из переулков на Фонтанах имел название – Шарлатанский.       

Что это за борзость «одесско-блатной жаргон»? Словосочетание, появившееся на свет в двадцатые годы прошлого века, продолжает использоваться уже в нынешнем столетии. Примечательно, что некоторые слова и фразеологизмы этого самого якобы блатного жаргона образца восьмидесятилетней давности давным-давно вошли в русский язык. Например, «халтура» или «иметь блат».

 Как это происходит на практике? Как издавна принято. Сперва какое-либо одессифицированное французское, еврейское, греческое, украинское, немецкое, испанское, польское или итальянское «противное словечко» российские лингвисты без колебаний относят к жаргону преступного мира. Как это, к примеру, произошло со старым добрым итало-одесским «шкетом» или одессифицированным украинско-французским «атасом». Но прошло время, и  ныне за бугром слагаются звенящие по радиостанциям песни с призывом «Атас!», а «шкет» регулярно звучит даже из уст ведущих с российских телеэкранов. И старинное одесское слово «мент» уже четверть века не расценивается россиянами в качестве выражения из лексикона преступников, чему свидетельство даже не сериал «Менты», а художественный фильм советских времен «Авария, дочь мента». 

Одесский язык и блатной жаргон – таки две большие разницы, что легко и непринужденно доказывает мой словарик «Одесса таки ботает!». Это ведь не одесситы, а россияне всю дорогу и совершенно не по делу употребляют блатное слово «тусовка» и его производные, вплоть до «политтусовки». И они, не отличающие «тасовки» от «тусовки», обратно лепят нам горбатого уже не Пиню за тот самый жаргон?! Между прочим, одесситы никогда не «тусовались», они всегда «кучковались». Нам тусоваться за падло, потому что настоящие одесситы никогда не имели за правило хлюздовскую мудрость: хезающий кабыздох лучше зажмурившегося лёвы. А уроды местного производства, которых в каждой семье таки есть, вместо этой известной уже не одно тысячелетие во всем мире присказки, и те говорят на одесский манер: «Лучше быть пять минут трусом, чем всю жизнь жмуриком».  Примечательно, что попавшее много лет назад в действительно блатной жаргон одесское слово «чмурик» (проказник) отчего-то обрело там значение иного одесского слова – «жмурик» (покойник).

Миф «раз одесское, значит уже блатное» регулярно получает подпитку и в нынешнем столетии. Пару лет назад московское издательство «Эксмо» выпустило в свет сборник «Блатная песня», чуть ли не половину которого составляют известные каждому одесситу с пеленок песни, не имеющие даже косвенного отношения к уголовному миру. Это такие песни как «Мясоедовская улица моя», «Купите папиросы» и т.д. и т.п., вплоть до «Семь сорок», без которой не обходится ни одна одесская свадьба, и звучащей по всему миру «Одесса – Жемчужина у моря». Что вытворяет с тестами песен составитель, у которого наверняка болезнь Дауна написана на лбу большими буквами – это отдельная песня. Под которую можно запросто исполнить плясꐜу имени святого Витта. Достаточно заметить, что безымянный составитель запросто подменяет «коники» на «колики», а один из символов Города – кафе Фанкони – перекрестил в кафе «Боржоми». Быть может нам в качестве давно заслуженной ответной любезности составить сборник блатных песен на уровне: «Москва златоглавая, звон консервных банок, аромат бичков»? 

Таки да в блатном жаргоне есть слово «бицикер», но ведь это всего лишь искаженное слово одесского языка «бикицер». Вот если бы не в Одессе, а в Питере в свое время имела висеть вывеска «Быстрая доставка. Симон Бикицер и сыновья», то россияне вряд ли бы так дрыгались, услышав слово «бикицер». А наличествующее во всех современных российских словарях блатного жаргона слово «мандро» образовано одесситами еще во времена гражданской войны, когда они были вынуждены совершать путешествия (мандрувать) в села, где меняли у колонистов свои бебехи (ой, тоже блатное слово) на хлеб. И пресловутое «перо в бок» на самом деле является одесскоязычным аналогом давнего русскоязычного фразеологизма «вилы в горло» и его украинского синонима «майло в кадык».

 Вот каким образом десятилетие за десятилетием продолжает коваться легенда за «одесско-блатной жаргон». Можно подумать, иностранцы догадываются, что не зловеще звучащая «ксива», а безобидная «бирка» изначально являлась синонимом одесского слова «ксива» в блатном жаргоне? Или они знают, что пресловутое «ответить за базар» первоначально связано со словом «базарный». В Одессе «базарный» было официальным названием должности, утвержденной городским Магистратом. На остальной территории России «базарный» именовался «смотрителем», а Магистрат – Думой. Так что, если россиянам надо настоящего жаргона одесских преступников, за который они не имеют ни малейшего понятия, могу хоть сейчас словарик запалить, от «флокеншоцера» и «скупа» до «наховирки шопенфилдера».

Да, слова одесского языка регулярно пополняли не только русский язык, но и сленг преступников. Или мы виноваты, что ставшим под закон гражданам давным-давно очень понравилось слово «локш», этот одесскоязычный синоним российской «липы»? Но и сегодня некоторые не то, что простые люди (уже слух и зрение не режет?), а российские лингвисты относят к блатному жаргону родившиеся в Одессе слова, об истинном значении которых они даже не догадываются. В чем вам вскоре предстоит убедиться.

С другой стороны, многие причисляемые россиянами исключительно к блатному жаргону слова одесского языка, типа «ша», уже красуются на страницах «Толкового словаря современного русского языка» в 3 томах, выпущенного в Москве в 2006 году. Вот это стоило российским лингвистам больше ста лет делать себе беременную голову и пениться по поводу так называемых «блатных выражений»?

Что это за городское койне, если «На обиженных воду возят», «Убиться веником», «Свести две стенки», «Шихер, михер абы гихер», «Можете жаловаться в центральную прачечную», «С понтом под зонтом, а сам под дождем», «Это вам не при румынах двери на ночь колбасой закрывать», «С видом на море и обратно» и прочие многочисленные «мансы-шансы»–«два придурка в три ряда» являются пословицами, поговорками, присказками, в которых отражена самобытность одесского народа? Быть может, на одной шестой света есть еще один город, чье койне породило такое количество крылатых фраз? Ой, я вас прошу! Или я таки не знаю, где скрипка висит? Так что не полируйте себе кровь через всяких-разных напрасных поисков. Если кто не верит, может или идти до Бениной мамы, или упереться собственными шнифтами по бокам от шнацера в уже увидевший свет фразеологический словарь одесского языка под названием «Умер-шмумер, лишь бы был здоров!».