Читаем без скачивания Волнения, радости, надежды. Мысли о воспитании - Владимир Немцов

Я думал тогда, что скоро полетит в космос и первый человек. Ради своей Родины, ради счастья всего человечества полетит он в холодную пустоту, где нет ничего живого. И вот, представляя себе нашу ракету, которая и посейчас ходит где-то вокруг Солнца, я прежде всего видел в ней частицу советской земли.

Подумайте сами, что заключено в этом сгустке воли, труда и гения советского народа!

Из нашей родной земли добыты вольфрам, молибден, бериллий. В приборах и аппаратах космической ракеты есть и кремний и германий. Есть стойкие пластмассы и сплавы.

На нашей родной земле родились те чудо-богатыри, которые миллионами рук взметнули вверх многотонную умную машину.

Мы земные люди, и не только радость познания, романтика неизведанного влечёт нас в далёкие космические пространства. Нам многое ещё неизвестно, однако почему бы не помечтать, что все эти полёты помогут раскрыть нам тайны Земли и, может быть, когда-нибудь человек заставит работать на общее благо вечную, неиссякаемую энергию космических частиц. Да мало ли о чём можно мечтать!

И тогда и сейчас молодёжь присылает письма с просьбой послать их в космос. Многие пишут, что готовы даже не возвращаться на Землю.

Нет, только горячая до боли, до слёз любовь к матери Земле, к людям, что тебя окружают, может вести на подвиги в освоении космических пространств.

Подумайте, как планомерно идёт это освоение. Точно, по заданному плану! Помните, как нам пришлось поволноваться, когда ещё одна ракета вылетела для встречи с Луной. Я не хочу этим сказать, будто у нас были сомнения в успехе испытаний. Мы знали, что всё подчинено строгому расчёту, и нечего тут беспокоиться — ракета прилунится в назначенный срок.

Кстати говоря, слово «прилуниться», ранее встречавшееся лишь в фантастике и в очерках о будущем, с 14 сентября 1959 года обрело реальную, осязаемую силу и как бы вылупилось из кавычек. Теперь это слово можно встретить в статьях и научных отчетах. У него — новая жизнь.

А, собственно говоря, чего же нам было беспокоиться? Потом, конечно, многое прояснилось, когда стали известны первые данные о результатах полёта. Оказалось, что у Луны нет магнитного поля, нет поясов радиации. Но в то время мы могли предполагать всякое. А вдруг, под действием тех или иных неизученных сил, откажет радиоуправление? Многие возникали сомнения — ведь дорога нехоженая, её только мысленно проложили фантасты.

Мы, конечно, успокаивали себя тем, что лунную трассу рассчитали математики, астрономы, физики, что тут не обошлось и без счётно-решающих машин. Мы верили в гениальный, коллективный ум советских учёных, в талант и опыт конструкторов, строителей, экспериментаторов. Но, опять-таки, мне думается, что задолго до этих знаменательных дней создатели ракеты волновались не меньше нашего, и пульс у них бился так же учащённо, и ночью не смыкались веки.

В те долгие томительные часы, когда ракета находилась в полёте, мы читали сообщения о том, как защищены приборы от космического холода, о том, что они автоматически обогреваются. Но мне думалось, будто там, внутри полуторатонного шара, осталось ещё столько земного человеческого тепла, которого ничем не измеришь.

Я помню те радостные минуты, когда услышал о космическом корабле-спутнике, который после выполнения задания вернулся на родную землю. Необычайная, волнующая весть.

Тогда я думал не о человеке, который первым сядет в кабину космического корабля, а о великом советском человеке, сумевшем претворить мечту в действительность. Я говорю о миллионах советских людей, тех, кто в моем представлении объединены в мощной фигуре Человека — творца и созидателя, героя нашей социалистической эпохи.

Этот человек-гигант протянул руку в космос, прикоснулся к Луне, осмотрел её с обратной стороны и сохранил на память потомкам её фотографии.

Он послал корабль-спутник, слушал его далёкий голос, наблюдал за полётом в телескопы, любовно ощупывал его радиолучом, следил за стрелками самописцев, показывающих, какая там, наверху, «космическая погода».

Он заботливо выслушивал пульс у своих четвероногих друзей — разведчиков космоса, видел их на экранах телевизоров.

Космический корабль приземлился. Я, помню, представил себе луг с пожелтевшей травой, вдали лиловеют пашни. И на этом лугу, словно отдыхая после утомительного путешествия, лежит космический корабль.

Подбежали колхозники. Я тогда им завидовал, что они стали свидетелями такого необыкновенного события. Вероятно, там были и ребятишки. Начитавшись фантастики, они ждали, что вот-вот откроется люк и оттуда вылезут марсиане.

Но, честное слово, меня бы это меньше взволновало. Возможно, потому, что я страстно люблю наше великое время, людей, которые меня окружают.

Скупые подробности приземления нашего космического корабля читались как самые захватывающие страницы научно-фантастического романа. Видимо, в этом необыкновенном сочетании, к которому мы никак не можем привыкнуть, и таится та огромная впечатляющая сила, что заставляет ещё сильнее биться наши сердца.

Космический корабль на колхозном лугу.

Мне подумалось, что он ещё не остыл. Над ним дрожит радужная дымка, стенки покрыты окалиной. А рядом стоят простые советские люди, частичка труда которых есть и в этой сказочной машине.

Насколько жизнь интереснее даже самой замысловатой выдумки. Насколько она радостнее и богаче. Нет, не пришельцев из далёких миров ждали люди, открывающие люк контейнера. Они беспокоились за жизнь маленьких собачонок. Как они перенесли столь фантастическое путешествие?

И вместо выдуманных обитателей неизвестных планет из люка выскакивают эти смешные и любимые нами земные существа.

И снова спутники, космические корабли, наконец полёт в сторону Венеры.

Тогда я подумал, что наши успехи в изучении космоса трудно представить себе в виде плавно поднимающейся кривой. Нельзя, правда, заранее рассчитать эту кривую. Один скачок за другим полностью разрушают моё писательское представление о том, когда же, в каком году человек не только поднимется в космос, но и ступит на лунную поверхность или даже высадится на Венере. Всё это необычно, поражает, волнует. Но я никогда не смогу отказаться от мысли, что самое поразительное в таких достижениях — это ещё далеко не раскрытые возможности советского человека. Да, если он может такое свершить, то где же предел? Где грань, отделяющая нашу сегодняшнюю действительность от необыкновенных научных подвигов, воспетых фантастами и мечтателями всех времён и народов?

Впрочем, а разве мы все, кто трудится на общее благо, не мечтатели? Мы мечтаем о счастливом будущем всего человечества. И делаем всё, чтобы время это поскорее пришло.

Пора новой героики

И вот наконец новый, невиданный рывок в будущее. Человек в космосе!

Помню, в те дни я часами бродил по московским улицам. Видел стихийные демонстрации молодёжи, толпы взволнованных, радостных людей на улице Горького, бывал в заводских цехах. И может быть, моё обострённое воображение заставляло видеть во многих обыкновенных лицах незнакомых мне людей схожие черты с обликом первого космонавта — Юрия Гагарина.

Впрочем, в этом нет ничего удивительного, и дело здесь не во внешнем сходстве. Я говорю о советском характере. Был я тогда на Красной площади, смотрел на восторженные шеренги демонстрантов. Пусть не в космосе, а в заводских цехах, в лабораториях, за рулём троллейбуса, — всюду и везде они проявляют именно наш советский характер. Нашу гордость, силу и дружелюбие.

Меня, как и всех, взволновало до глубины сердца, что первого космонавта, Ю. А. Гагарина, воспитала наша Отчизна. Молодой человек, комсомолец, недавно принятый в партию, рапортует партии и правительству о благополучном выполнении задания.

Мне думалось, что подвиг Ю. А. Гагарина, как и других космонавтов, должен сыграть огромную воспитательную роль в жизни нашего народа. И кто смеет утверждать, что время подвигов отгремело, как только замолчали пушки, что молодые родились слишком поздно, пора героики давно прошла?!

Неправда. Открылась новая эпоха, пора неслыханного романтического взлета, благородной героики во имя всеобщего счастья на Земле.

Подвиг молодого космонавта, несомненно, воодушевил многих наших комсомольцев. Пусть не каждому из них дано летать на космических кораблях, но гражданский долг, мужество и красота души этого обаятельного человека с застенчивой улыбкой как-то по-новому заставили спросить себя: а на что ты способен? Что ты сделал для будущего?

И тут же невольно задумываешься: а как длинна была у наших героев дорога в космос?

Ответ как будто бы напрашивается сразу: вспомните, сколько каждый из них пролетел. Ну конечно, надо прибавить сюда время на специальные тренировки. А если уж говорить по большому счёту, то следует учесть и годы, когда они учились на лётчика, а потом совершенствовали своё мастерство. Короче говоря, за какой-нибудь десяток лет можно стать космонавтом.