Читаем без скачивания Судьбе вопреки. Часть первая. «Неудобная мишень…» - Юрий Москаленко

– «Что, Петруха, узнала-таки Маринка про твои амурные дела?»

Узнала… А, кстати, почему он единственный, кто спросил об этом?

Пётр продал, доставшуюся ему по наследству от бездетной тётушки, комнату в коммуналке, добавил деньги и купил однушку на последнем этаже, в соседнем с моим, доме и даже на гараж хватило…

Карлсон, блин!

И вот теперь он и сидит, наверное, как я с бутылкой пива на диване, смотрит футбол, и стонет, что никому в этой жизни он не нужен, хотя уже и никто ему не мешает делать то, что он хочет.

Совсем, как я! Только у меня совсем другая история…

Свобода, а что с ней делать? Чё-то, как-то, ничё особенного-то и не хочется. Ни мне, ни ему. Может, за двадцать три года он приручился и стал хоть и плохо дрессированным, но домашним котом?

Но я уж точно не кот, а если и кот, то дикий…

Я вновь взял телефон. Повертел его в руках.

Когда-то в таком же Самсунге, здесь, в такой же маленькой коробочке, хранилась память о моей семейной жизни. Хотелось зайти в приложение «Фотографии» и пересмотреть все, что было снято за три года, прошедших с момента покупки смартфона. Но это только иллюзии. Конфисковали телефон вместе в хранящимися в его памяти файлами счастья – это теперь я понимаю, что именно счастья.

Вот и Петруха страдает.

Ни сыну, ни жене он больше не нужен. Его семья – фантом.

И тоже, как и я, ни сыну, ни дочери, ни бывшей не нужен… – только мою роль мужа в моей бывшей семье играет совсем другой человек.

«Хоть бы кто-нибудь позвонил!» – мысленно подумал я в тишине, глядя на телефон.

И телефон зазвонил, высветив на экране ненавистную надпись – куратор…

Не ответить я не могу. В квартире и прослушка и, наверняка, и припрятанные камеры есть. Всё есть, чтобы максимально качественно портить мне жизнь.

– Слушаю… – тяжело выдохнув, прошептал я в трубку.

– Моё почтение, Сергей Евгеньевич…

Я напрягся.

Вообще-то я уже пять лет как Николаевич, а тут… меня называют моим СТАРЫМ отчеством. Да ещё кто?!

– Чем обязан, Василий Иванович? – нервно играя кадыком, поинтересовался я.

Он такой же Василий Иванович, как я Шумахер. А ведь по документам, и правда, полковник Василий Иванович Чапаев. И усы ради прикола такие же отпустил. Чтобы быть похожим на прославленного комдива.

– Надо встретиться. Как у вас со временим, Сергей Евгеньевич?

Куратор по какой-то причине продолжал меня величать по-старому, так, как когда-то нарекли меня родители.

– Можно и у меня, а со временем, да как вам угодно будет. Я совершено свободен, вот уже третий год. – осторожно предложил я.

Шпилька в сторону ФСБшников. Всё-таки два года зоны не за что – это довод…

Но мою шпильку, словно не заметив, куратор пропустил мимо ушей.

– У вас?! – минутная заминка. – Хорошо! Сейчас только записывающую аппаратуру отключу. Она вам больше уже не понадобится.

А вот тут у меня всё опустилось. Я реально испугался за свою жизнь.

«Неужели приняли решение меня ликвидировать?» – Металась мысль у меня в воспалённом от страха, мозгу…

– Буду через час, ждите!

И потом гудки…

Есть час попытаться куда-нибудь убежать. Хотя, смысл? Ну, буду потным трупом, и всё. Ведь явно загон устроят, а так хоть оттянусь напоследок. Магазин есть неподалёку. Прикуплю пельменей. Коньяка пару фуфырей, возьму нерки баночку в виде пресервов. Неплохо камчадалы научились её делать, правда, по стоимости – мама не горюй!

Сейчас пельменей отварю, часть обжарю. К коньячку ещё Колы прикуплю. Знаю, что нельзя мне. Знаю, что вредно, но теперь-то уж чего бояться? Я уже всё равно приговорён.

Лимончик не забыть, и колбаски копчёной, сухой. Дорого и расточительно, но чего эту пенсию теперь беречь?! Понятно, что сегодняшний вечер мне не пережить…

Шёл в магазин и думал… и кому я там, на небесах дорогу перешёл, или на любимый мозоль наступил, что мне, вот уже столько лет, не дают спокойно пожить? Ладно, военным стал по глупости и по убеждениям. Но тогда Советский Союз ещё был. Потом повезло, в Германии послужить успел, но затем… девяносто четвёртый и привет, Великая Ичкерия!!!

Тяжела и неказиста жизнь военного связиста

Для меня чеченская война началась 1 декабря 1994 г. На стационарном узле связи начался прием телеграмм из штаба СКВО. Смысл полученных распоряжений – обеспечить выгрузку частей 8 корпуса (8АК, г. Волгоград) на станции Кизляр. Мне было предписано обеспечить связь до развертывания УС 8АК. От нашей роты 2 декабря пошли Р-161, Р-440, Н-18-3, Р-142 и п-256. Я не поехал, остался в ППД. Через 5 дней они вернулись, загнали машины в боксы. На утро выгнали технику для обслуживания. И тут пошли новые телеграммы. Замкомбрига, прочитав текст прямо на рулоне бумаги, (уже были новые тлг аппараты) слегка сбледнул с лица. Единственной фразой, которую от него услышали «Это предварительные боевые распоряжения». Вместо обслуживания техники её заправили и начали формировать новую колонну. В неё вошли все прежние машины плюс Р-145БМ и Р-409. 9 декабря колонна под моим командованием вышла в Кизляр. Оказалось, что части связи 8АК не могут обеспечить связь и приказали через округ сделать это нам. В рейс выехали л-т Долгополов на Р-145БМ (не доехал, БТР сломался и вернулся в ППД), л-т Калашин, л-т Пулитов и пр-к Заманов на Р-440. По прибытии в Кизляр мы развернулись, дали связь, закрыли каналы и стали на дежурство. Идиллия для меня длилась ровно до 10 декабря. Меня вызвал начальник связи (НС) 8АК п-к Никифоров Виктор Васильевич. Мы с ним были знакомы с 1990 года, когда из Германии ездили на стрельбы ракетной бригады в Кап. Яр, он был в составе посредников, а я обеспечивал связь штабу руководства. Жил он тогда в моей Р-142. Ну и по результатам учений видел, на что я способен. Когда я прибыл, он задал вопрос «Ты Р-142 знаешь?». Я честно ответил, что в принципе знаю, и могу устранить простейшие неисправности, но если дело касается ремонта в полевых условиях – я вряд ли что-то смогу сделать. Далее он мне объяснил, чего от меня хотят.

– Впереди 8АК идет 63 полк ВВ (ангарский), для связи взаимодействия была отправлена Р-142 с экипажем (начальник Р-142 – сержант, радист и водитель). Станцию развернули, запитали-связи нет. Съезди туда, обеспечь связь взаимодействия по КВ или УКВ радиосвязи. Желательно в закрытом режиме.

Меня посадили в УАЗ-козлик и мы двинулись вглубь степи. Ехали часа полтора-два, расстояние было около 100 км. Я

приехал, представился командованию – заместителю командующего СКО ВВ генерал-майору Лобунец Михаилу Ивановичу и полковнику из Главкомата ВВ Гливка Ивану Михайловичу. С нами был п/п-к из оперотдела 8АК, не помню, как звали. Жили Лобунец и Гливка в заднем отсеке аппаратной, я заночевал в переднем. Связь я

установил практически сразу в КВ диапазоне, а вот когда дошло дело до закрытия канала аппаратурой ЗАС, оказалось, что ключевые документы несовпадают. У ВВ – свои блокноты КД, у

МО – свои блокноты КД. Связь была только в открытом режиме. Я спросил по рации у своих – уточните у НС, что мне делать? Ответ: находиться там и ждать. Я спросил у Лобунца:

– Товарищ генерал, а мне что делать? Связь есть, мне пора обратно к своим толстолобикам.

– Теперь ты отсюда уже никуда не поедешь, мы решили вопрос с Рохлиным о твоем откомандировании к нам для обеспечения связи. А то ты уедешь – а связь опять пропадет. Кто нам её будет обеспечивать? Кроме тебя – некому!

Ночь прошла спокойно, за исключением отопления кунга. Если тебя спросить, что надо сделать, чтобы запустить отопитель ОВ-65, и скажешь «включить свячу накала, через 1 минуту включить двигатель отопителя на половину мощности, через 30 секунд отпустить свечу» – то ты будешь абсолютно прав в целом, и абсолютно неправ в частности. Свеча отопителя не работала, и чтобы запустить отопитель, я звонил в палатку бойцам, они прибегали, поджигали солярку в отопителе, и только потом я включал двигатель. Эта процедура повторялась вплоть до 29 декабря 1994 г, 30 декабря я уехал на этой машине в Толстой-Юрт, где стоял штаб 8АК.

Итак, 11 декабря 1994 г. мы получили сухпай и команду быть в готовности к обеспечению связи в движении. Ночью команда «Подъём», стали в колонну и поехали. На вопрос по рации что делать, мне сказали – ехать с ними и держать связь.

В этот день власть приняла постановление о введении чрезвычайного положения в Чечне.

Весь день 12 декабря прошел в дороге. К вечеру мы стали лагерем между Червленой и Новониколаевской. Бойцы ВВ без напоминания начали рыть окопы и оборудовать позиции. Пришли Лобунец и Гливка, которые ходили на переговоры к местным. На мой вопрос «как дела?» я услышал от Гливки И.М.:

– Эти местные джигиты совсем одурели! Мы сказали, что в населенные пункты заходить не будем, переночуем и двинем дальше. Так они заявили, что мы должны полностью разоружиться, сдать им оружие и тогда нас выпустят с территории Чечни без боя.