Читаем без скачивания Мария Стюарт. Королева, несущая гибель - Наталья Павлищева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Генрих посмел напасть раньше, чем посланники Битона добрались до французского Кале. Английские войска шли забирать малютку-королеву у матери, чтобы силой посадить ее еще и на трон Англии! Правда, в некотором будущем, потому что умирать король Генрих не собирался, хотя болел все сильнее.
Марии де Гиз удалось вместе с дочерью укрыться в замке Стирлинг. Стирлинг в излучине реки Форт, пожалуй, самый укрепленный замок в Шотландии. Недаром сами шотландцы говорили, что тот, кто держит Стирлинг, держит и всю Шотландию. Там Мария де Гиз была счастлива с Яковом, там в Королевской часовне коронована крошка Мария, дочь.
Понимая, что осаждать замок нелепо, Генрих согласился на предложенный компромисс: оставить будущую сноху с матерью до десяти лет. Эта отсрочка вполне устраивала вдовствующую королеву, десять лет – большой срок, уж за эти годы многое могло произойти!
1 июля 1543 года в Гринвиче был подписан договор, по которому Мария Стюарт обязана была стать супругой наследника английского престола Эдуарда и с десяти лет проживать в Англии. Такого Европа еще не видела – полугодовалую девочку под дулами орудий сватали на английский трон! А ее мать-француженка всячески от такой чести отказывалась, хотя могла бы вместе с дочерью поехать в Лондон и охранять ребенка до взросления.
Не поехала. Через много лет дочь сложит голову, добиваясь той самой английской короны, от которой так старательно отказывались за нее ее родственники. Поистине, пути господни неисповедимы.
Из огромного, самого большого во всей Шотландии тронного зала Стирлинга доносились… детский смех и какой-то стук. Осторожно заглянув в дверь, служанка Бетти увидела занятную картину: по залу с визгом носились четыре небольшие девочки лет четырех-пяти. Пятая стояла и, задрав голову, разглядывала гобелен. Бетти знала этот гобелен, его совсем недавно чистили, и она тоже рассмотрела внимательно. Вообще-то гобеленов было несколько, они последовательно показывали, как охотились на единорога. На том, перед которым стояла серьезная маленькая девочка, единорога уже, видно, поймали, он лежал под деревом внутри загородки, и Бетти было очень жалко этого пойманного белого красавца-единорога.
Одна из развлекавшихся малышек вприпрыжку подскочила к подружке у гобелена и, приложив руку с вытянутым пальцем ко лбу, видно изображая рог, закричала:
– Му-у… забодаю!
В это время позади подглядывавшей Бетти раздался женский голос:
– Мэри!
Служанка вздрогнула, а все пять девочек обернулись на зов. «Чего это они все откликаются?» – удивилась Бетти. Рослая дама с крепкой фигурой проследовала в тронный зал, даже не глянув на притихшую служанку, и повторила:
– Мэри!
Теперь Бетти вспомнила, кто это. Леди Джанет Флеминг, это она вчера выговаривала Бетти, что молоко для королевы плохо подогрето! Поговаривали, что сама она дочь прежнего короля, а одна из ее дочерей теперь подружка маленькой королевы. Служанка поняла, почему девочкам позволительно резвиться перед троном, это сама королева и четыре ее подружки.
Бетти продолжала подглядывать за происходившим в тронном зале. Подойдя к серьезной малышке перед гобеленом, Джанет Флеминг слегка присела:
– Ваше Величество…
Девочка важно кивнула. Теперь женщина повернулась к рыжеволосой изящной девочке:
– Мэри, я просила Вас переписать задание еще раз, прежде чем идти резвиться. Где оно?
Девочка прямо глянула в лицо матери:
– Мадам, оно на столе. Я не нашла Вас и, переписав, оставила все подсыхать.
– Вы лжете! На столе ничего нет.
В разговор вмешалась еще одна девочка, постарше:
– Мадам, я сама видела написанное, Мэри все выполнила.
– Куда же оно девалось?
– Я знаю! – воскликнула та самая крупная, крепкая девочка, которая пыталась «забодать» Марию. – Это Томас, это он! Он посадил кляксу на написанное Мэри, а мне сказал, что на свой лист, и потому спрятал!
– Ах, Мэри, вы просто выгораживаете Мэри.
Несколько мгновений они смотрели друг на дружку, а потом вдруг все четверо расхохотались. Получалась забавная путаница, дело в том, что у всех пяти девочек были одинаковые имена: Мэри. Звали одну, откликались все пятеро, иногда было непонятно, о ком идет речь. К смеху присоединились, еще не понимая, в чем дело, и две оставшиеся девочки. Вдруг маленькая королева топнула ножкой:
– Довольно этой путаницы! Отныне Мэри буду только я!
– А мы? – растерянно поинтересовались два детских голоса, а третья малышка даже заплакала:
– Я тоже хочу быть Мэри-и…
– Ты будешь Мэри, но звать мы будем тебя… Битон! Чтобы не было путаницы! Ты будешь, – королева ткнула пальцем в следующую, высокую и солидную девочку, – Сетон! Ты… – пришла очередь рыжеволосой дочери Джанет, – Флеминг, значит… Фламина!
– Ну а я? – саркастически поинтересовалась самая живая. – Ливингстина, что ли?
– Нет, ты будешь Ласти!
Воля королевы, даже трехлетней, – закон, девочки принялись развлекаться, на все лады перевирая свои новые прозвища. Бетти за дверью вздохнула: вот она, королевская власть, как хочет, так и назовет, не взяла себе прозвище, оставила имя.
Вообще маленькая королева была уж слишком серьезной, она словно уже в таком возрасте понимала свою роль и ценность. Наверное, так и было, потому что с самого первого дня крохе внушали, что из-за нее огромная Англия готова уничтожить Шотландию, но шотландцы скорее погибнут все до единого, чем отдадут этим еретикам свою маленькую королеву.
Это было неправдой, большинство шотландцев и не подозревали о тайной войне, ведущейся за драгоценный приз – королеву-малютку, они просто знали, что англичане нападают на их земли и надо защищаться. А лорды… Они играли в свою игру под девизом: «Как бы побольше получить за поддержку того или другого в этой войне». Удавалось, и Англия, и Франция за поддержку платили щедрой рукой, маленькая Шотландия по соседству с большой Англией была весьма лакомым куском. Потому была таковым и ее совсем юная королева.
Она же была уверена, что ценна сама по себе настолько, что далекий и страшный король Генрих отправил за ней огромную армию. Но Шотландия тоже никак не может без своей дорогой Марии Стюарт, потому ее спрятали в надежном замке.
Был конец мая, все вокруг цвело и радовалось жизни, но только не королева-мать. Мария де Гиз была измучена неурядицами, ей надоело сидеть в замке, смотреть на вяло текущую воду Форта и ждать неизвестно чего. Из Эдинбурга давно не было известий, кардиналу не до нее, он занимался искоренением ереси. У вдовствующей королевы все чаще появлялись дурные мысли, что она была нужна Битону, только пока был жив король, а теперь все и так в его руках, его и этих ненавистных баронов! Мария де Гиз уже не была уверена, что, искоренив ересь, кардинал вернется к ней. Хотя главной заботой сейчас была все же маленькая Мария. Девочке еще нет четырех, но годы летят так быстро, не успеваешь оглянуться, и Мэри повзрослеет. Что будет тогда?
Конечно, агенты то и дело доносят из Лондона, что английский король болен, что жить ему осталось недолго… Но это «недолго» тянется уже слишком долго. Мария де Гиз боялась уехать в Эдинбург одна, оставив дочь, но и увезти ее с собой тоже боялась: слишком ненадежной была защита в Эдинбурге, стены Стирлинга куда крепче.
Королева-мать поднялась на стену, просто чтобы в очередной раз убедиться в неприступности их укрытия, и увидела дочь. Маленькая Мария с утра до вечера окружена своими тезками, она придумала девочкам прозвища, чтобы не путаться. Малышки шумные и очень подвижные, но юную королеву всегда можно отличить от остальных, на девочке уже словно лежала печать чего-то необычного…
Сейчас старшая из подружек, Мэри Сетон, рассказывала услышанную недавно историю о монахе Джоне Домиане, который с разрешения ее деда короля Якова IV проводил в крепости свои опыты.
Монах решил, что сможет летать подобно птицам, если сделает себе крылья. Таких желающих посетить небо на свете было немало, но не слышно, чтобы кому-то удалось. Джон Домиан был абсолютно уверен, что это не удалось Икару, потому что он не имел правильной веры, и утверждал, что сам истинно верует, а потому у него все получится. Посмотреть на такое чудо собралась масса народа, монах торжественно приладил себе крылья, встал на самый краешек крепостной стены, взмахнул руками и полетел… вниз!
Упал, правда, удачно, отделавшись несколькими переломами, но мечтать не перестал. А насмешникам заявил, что просто ошибся в выборе перьев, крылья были сделаны из куриных перьев, подобранных на навозной куче. Вот если бы они были орлиными…
– А куда он хотел улететь? Как Икар, к солнцу?
– Нет, во Францию, – покачала головой Сетон, а Мария вдруг мечтательно произнесла:
– Я бы тоже хотела улететь во Францию…
Что мог знать о Франции этот ребенок, которому и четырех-то не было? Только материнские вздохи: «Ах, милая Франция!» Позже девочка вполне оценит восторг Марии де Гиз, потому как сама станет вздыхать так же.
