Читаем без скачивания Якоб и индейцы - Стивен Бене

Зима выдалась мягкая, охота шла успешнее обычного, и все это приписали ему, а также волшебным филактериям; к концу зимы он стал заговаривать с индейцами о торговле, поначалу с робостью. Боже мой, сколько бед пережил дедушка нашего дедушки! Правда, были не только беды – он научился у шони охотничьему искусству и начал говорить на их языке. Но он не вполне им доверял; а когда наступила весна и уже можно было двигаться, он сбежал. Теперь он был не ученый, а охотник. Он пытался сообразить, какой сегодня день по календарю, но в памяти сидело только «Пчелиная Луна» да «Ягодная Луна». Однако когда он вспоминал праздник, он старался его соблюдать – и всегда молился о Сионе. Но теперь Сион представлялся ему не таким, как прежде, – не белым городом на горе, а широкой открытой страной, готовой принять народы. Он не смог бы объяснить, почему переменилось у него представление, но оно переменилось.

Я не буду рассказывать все – кому известно все? Я не буду рассказывать о том, как он набрел на покинутую факторию и о сорока золотых французских луи в поясе мертвеца. Не буду рассказывать о подростке Макгилври, которого он нашел на окраине поселка – паренек стал впоследствии его компаньоном, – о том, как они опять торговали с шони и добыли много бобров. Одно мне осталось рассказать, потому что это правда.

Он давно уже и не вспоминал о Мейере Каппельгейсте – об этом предприимчивом детине с рыжей шерстью на руках. Но теперь они держали путь к Филадельфии, он и Макгилври, со своими вьючными лошадьми и бобровыми шкурами; и когда тропы опять стали знакомыми, в голове зашевелились прежние мысли. Мало того, в дальних лесных поселениях его встречали слухи о рыжем купце. Поэтому, повстречав его самого в каких-нибудь тридцати милях от Ланкастера, Якоб нисколько не удивился.

Так вот, Мейер Каппельгейст всегда казался дедушке нашего дедушки громадным мужчиной. Но тут, в дебрях, случайно попавшись ему на дороге, Мейер Каппельгейст не показался таким громадным, и это Якоба изумило. Еще больше изумился Мейер Каппельгейст: он долго и озадаченно смотрел на дедушку нашего дедушки, а потом закричал: «Так ведь это маленький талмудист!» – и шлепнул себя по колену. Потом они чинно поздоровались, и Мейер Каппельгейст выпил по случаю встречи, а Якоб пить не стал. Потому что, пока они говорили, Мейер Каппельгейст не отрывал алчных глаз от его вьюков с бобрами, и это Якобу не понравилось. Не понравилась ему и тройка мирных индейцев, сопровождавшая Мейера Каппельгейста, и, хотя Якоб сам был человек мирный, оружие он держал под рукой, и парнишка Макгилври – тоже.

Мейер Каппельгейст уговаривал его двигаться дальше вместе, но Якоб отказался – как я уже говорил, ему не понравились глаза рыжего купца. Он сказал, что пойдет другой дорогой, и на этом кончил разговор.

– А что слышно о Симоне Эттельсоне – я знаю, ты близок с ними, у них, конечно, все хорошо? – спросил Якоб на прощание.

– Близок с ними? – сказал Мейер Каппельгейст и стал чернее тучи. Потом натянуто засмеялся. – А я с ними больше не знаюсь. Старый мерзавец пообещал выдать дочку за родственника Сейхасов – из новеньких, только что приехал, но богатый, говорят. А вообще, мы с тобой легко отделались, ученый, – на мой вкус, она всегда была маленько костлява. – И он грубо захохотал.

– Она была нарцисс Саронский и лилия долины, – почтительно сказал Якоб, не ощутив, правда, той боли, какую должно было бы вызвать это известие, зато еще больше утвердившись в решении не идти вместе с Мейером Каппельгейстом. На этом они расстались, и Мейер Каппельгейст пошел своей дорогой. А Якоб на развилке выбрал тропу, которую знал Макгилври, – и правильно сделал. Когда они пришли в Ланкастер, их ждала новость о купце, убитом спутниками-индейцами; Якоб стал выяснять подробности, и ему показали что-то засушенное на обруче из лозы. Якоб посмотрел на эту вещь и увидел, что волосы на ней рыжие.

– И оскальпировали, видишь, но мы отняли, – сказал житель пограничного поселка. – Когда мы поймали краснокожего черта, эта штука была при нем. Надо было бы и скальп похоронить, наверно, да самого-то раньше похоронили – ничего не поделаешь. Пожалуй, захвачу с собой как-нибудь в Филадельфию – может быть, на губернатора подействует. Слушай, если ты туда идешь, можешь взять – он же сам оттуда. Родственникам его оставишь на память.

– Мог быть и мой, если бы я пошел с ним, – сказал Якоб. Он еще раз посмотрел на эту вещь, и душа в нем восстала против того, чтобы к ней прикоснуться. Но городским не мешало знать, что случается с человеком в дебрях и какова цена крови. – Я возьму его, – сказал он.

Якоб остановился перед дверью Рафаэля Санчеса в Филадельфии. Он постучал в нее кулаком, и выглянул сам старик.

– И какое же у тебя ко мне дело, житель границы? – выглянув, спросил старик.

– Сколько крови дают за страну? – сказал Якоб Штайн. Он не повысил голоса, но слышалась в нем такая нотка, которой не было в первый его приход к Санчесу.

Старик смотрел на него хладнокровно.

– Входи, сын мой, – сказал он наконец, и Якоб дотронулся до мезузы у косяка и вошел.

Он брел по передней и коридору как спящий человек. Потом он оказался в кресле, за столом из темного красного дерева. В комнате не изменилось ничего… ему было странно видеть, что в ней ничего не изменилось.

– Что же ты видел, сын мой? – промолвил Рафаэль Санчес.

– Я видел землю Ханаанскую, где течет молоко и мед, – ответил Якоб, мудрец Торы. – Я принес виноград Есхола и другие вещи, видеть которые страшно! – закричал он и услышал, как вместе с криком из горла его рвется рыдание. Он подавил рыдание. – Кроме того, есть восемнадцать вьюков лучшего бобра, они лежат на складе, и есть мальчик по фамилии Макгилври, христианин, но очень надежный, – сказал он. – Бобры очень хорошие, и мальчику я покровительствую. А Маккемпбел умер у великой реки, но он видел эту землю, и, я думаю, он покоится в мире. Карта составлена не так, как мне хотелось бы, но на ней показаны новые места. И мы должны торговать с шони. Надо построить три фактории – я отметил их на карте, – а потом еще. За великой рекой – страна, простирающаяся до края света. Перед ней лежит Маккемпбел, и лицо его обращено к западу. Но какой толк в разговорах? Ты не поймешь. – Он опустил голову на руки, потому что в комнате было слишком тихо и покойно, а он очень устал. Рафаэль Санчес обошел вокруг стола и тронул его за плечо.

– Разве я не говорил тебе, сын мой, что в дебрях можно найти кое-что другое, кроме девичьего лица? – сказал он.

– Девичьего лица? – сказал Якоб. – Да она собирается замуж и, надеюсь, будет счастлива, потому что она была лилия долины. Но что такое девичьи лица рядом с этим? – И он бросил на стол какую-то вещь. Она сухо загремела по столу, как сброшенная змеиная кожа, но волосы на ней были рыжей масти.

– Это было Мейером Каппельгейстом, – по-детски пожаловался Якоб, – а он был человек сильный. Я же не сильный, а ученый. Но я видел то, что видел. И мы должны прочесть кадиш [7] по нему.

– Да, да, – согласился Рафаэль Санчес. – Это будет сделано. Я позабочусь.

– Но ты не понимаешь, – сказал Якоб. – Я ел оленье мясо в дебрях, и я забыл месяц и год. Я был слугой у язычников и держал в руке скальп моего врага. Я никогда не стану прежним человеком.

– Нет, ты станешь прежним, – сказал Санчес. – И может быть, не менее ученым. Но это новая страна.

– Пусть это будет страна для всех, – сказал Якоб. – Потому что мой друг Маккемпбел тоже умер, а он был христианином.

– Будем надеяться, – сказал Рафаэль Санчес и снова тронул его за плечо.

Тогда Якоб поднял голову и увидел, что свет убывает и спускается вечер. И пока он смотрел, вошла внучка Рафаэля Санчеса, чтобы зажечь свечи для субботы. И Якоб посмотрел на нее, и она была голубица с голубиными глазами.

Примечания

1

Еврейская начальная религиозная школа.

2

Екклесиаста.

3

Евреи Испании, Португалии или их потомки.

4

Коробка или трубка с заключенными в ней библейскими текстами, прикрепляемая к косяку при входе в дом.

5

В 722 г. до н. э. Израильское царство было захвачено ассирийцами, и его население, десять племен, угнано в плен. На этом следы их в истории теряются. Разные авторы отождествляли эти племена с народами Аравии, Афганистана, Индии, Британии, индейцами Северной Америки и т. д.

6

Кожаные коробочки с заключенными в них библейскими текстами. Во время молитвы их надевают на лоб и левую руку.

7

Заупокойная молитва.