Читаем без скачивания Лоскутки - Ольга Пойманова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И теперь, прикасаясь к бабушкиным воспоминаниями, теребя эти фотографии, я словно тянула к ней руки. Глупость, скажете? Человеку давно за тридцатник, а он памятью питается. Знаете, вы и сами такие. Мы все такие.
Но не говорить же такие вещи совершенно чужому парню, пусть он и портил когда-то ручкой мои тетрадки, калякая в них всякую ерунду, стоило мне отвернуться!
— Вспоминаю детство, ностальгирую! — сгладила я. — Да вот, не поверишь, нашла эти фотки, и вдруг стало так интересно, кто все эти люди, куда делись… Дай, думаю, найду. Любопытство дело такое!
— И я попался под руку первым?
— Тебя я, в отличие от себя, на снимке узнала! И вспомнила!
— Погоди, а ты тут…
Я обречённо ткнула пальцем в медведя.
Он хохотнул.
— Ну чего, спасёшь меня от меня самой? Расскажи, что у тебя да как, а то ведь любопытство меня съест!
— Я-то? Да ничего! Счастливый папаша. Дочь вот родилась три года назад. Шпана та ещё, жена уже воет. Да и я, честно сказать, иногда подвываю… Вчера, ты прикинь, от меня в магазине со шмотками сбежала, спряталась среди курток на вешалке и стоит молчит! Я туда, сюда, зову, кричу, уже менеджера напряг камеры смотреть… Минут десять искал, чуть с ума не сошел. А она за мной следила. И вдруг как заржет! Только по смеху нашел! Засранка мелкая! И ведь, понимаешь, возле меня стояла! Только потянулся свитер с вешалки взять, чтоб померить… Секундное дело, а она смылаясь. Хорошо хоть жена не в курсе, я ей не говорю, а то психовать начнет.
— А чего ж она с вами не пошла?
— Да заболела! Температура, сопли в три ручья. Ну я малую из дома и увел, чтоб мать не трогала и заразу не хватала. Заодно, думаю, хоть теплую одежду себе найду. А то весь шкаф фирменными футболками забит, больше нет ничего.
— Может, няню? — спросила я.
— Няня нужна хорошая, а иначе от нее одни проблемы. И нервы чтоб как канаты, с нашей иначе нельзя. Ну а ты как?
— Да тоже ничего!
— Все читаешь?
— Читаю, конечно! Но давно уже не только. Зверей лечу. Ветеринарный закончила. Работаю в одной маленькой клинике. Не сетевой. Мне там больше нравится, чем в крупной. Люди проще, приветливей. Многие давно уже свои, я их зверинец, так сказать, с младых когтей наблюдаю.
— А в попугаях разбираешься? — оживился он. — Мой дурачок решил тут на днях на батарею приземлиться. А ее топят ого-го, сесть-то он сел, а потом как рванет оттуда! Боюсь, как бы лапы себе не обжег. Сидит на жердочке своей, не шевелится.
— Приноси, но это тебе не ко мне лучше. Я тебя в надёжные руки передам! Слушай, а вот это ты не знаешь, кто стоит? — Я вернула его мысли к снимку. Надо ж мне как-то искать других…
— Это Надька Сивцова, — он показал на Снежинку. — Мой отец с ее отцом на лыжах вечно ходил кататься. Ее ты не найдешь. Уехала она из страны. Замуж вышла и умотала в Канаду. Я даже фамилию ее новую не знаю. Кто вот эта девочка, понятия не имею. Это вот… — он вгляделся во второго зайца. — Не уверен, но волк вроде Юрка. Так вроде его звали. Похож…
— Зайцев, что ли?
— Точно, заяц-волк! Помнишь, ему ещё прохода не давали этой фразой, он аж в драки лез, лишь бы отстали!
Про Юрку я все знала. Разбился он, занесло зимой на дороге.
— А белочка?
— Вот белку не знаю! — ответил Максим.
— А про Валентину Ивановну ты хоть что-то знаешь?
— Дети-дети, встаньте в круг, ты мой друг, и я твой друг! — вдруг выдал Максим. Это ж надо! Я забыла, а он помнит! И правда ведь, Валентина Ивановна именно так нас собирала. И мирила. На счёт последнего у меня, правда, были сомнения. Ну как можно помириться с кем-то только потому, что тебя заставляют держать его за руку и стоять рядом в хороводе? Или того хуже, за две руки, стоя напротив друг друга. "Ты мой друг и я твой друг, самый верный друг", — говорили мы, глядя в глаза своему практически кровному врагу, а потом разбегались по углам. И уже оттуда зыркали злобными глазенками, выжидая момент, чтобы приложить конкурента плюшевым медведем по чему придется. Но Валентина Ивановна эту цитату из фильма "Золушка" любила, и в непогрешимость своего метода, кажется, верила. Или просто она была мудрой и опытной, прекрасно знала, что конфликт из-за какой-нибудь особенно ценной игрушки главное во время прервать, а потом развести драчунов в разные стороны. В половине случаев они уже минут через 10 позабудут, что не поделили. Ну а со второй половиной уже стоит разобраться.
— Тётка была класс, — резюмировал бывший заяц. Но я про нее ничего не знаю.
— В саду, что ли, спросить… — пробормотала я. Да, надо будет им позвонить. Откажут так откажут, пошлют, так пошлют.
— Слушай, Юлька, а ведь вспомнил кое-что! — вдруг выдал Макс. — Она от сада через два двора жила! Точно. Мне один раз надо было к врачу, и мама должна была забрать меня до сна дневного. Но ее с работы не отпустили. Помнишь, она у меня в колбасном продавцом работала?
Ещё бы я не помнила тот колбасный… Его помнили, наверное, все. Аромат там стоял сногсшибательный… Если вдруг случалось, что товар продавцам всё-таки доставался вовремя и свежий. В другие дни зайти было страшно. Но все равно ходили. А вдруг…
— У Валентины Ивановны в это время смена заканчивалась, — продолжил Максим. — Она маме накануне и предложила меня привести. Было неудобно, но без других вариантов. Мама согласилась. И пока Валентина ивановна меня вела, показала свой дом. Он там в двух шагах. Но сама понимаешь, уже почти 30 лет прошло. Ей сейчас, наверное, за 80…
Он замолчал, но оба мы в мыслях своих договорили одну единственную фразу: если ещё жива.
В детстве мне казалось, что Валентина Ивановна уже совсем старенькая. Надо же, седая какая! Все тети с цветными волосами, а она и правда как снеговик. Сейчас-то я понимаю, что вовсе она была не старушка. Лет 50–55, вряд ли старше. И прическу свою не освежала новым тоном только по ей одной известной прихоти. Впрочем, надо отдать ей должное, Валентине Ивановне седина была необычайно к лицу.
Так что Максим прав, лет ей сейчас примерно 80. Если…
— А у тебя для
