Читаем без скачивания Легенда ночи - Ярослава Лазарева

И он отвечает: «Потому что я ей… не нужен!» А мне действительно не нужен ни один из этих парней, мое сердце навечно отдано Грегу.

Но из-за моего успеха у однокурсников все девушки дружно меня невзлюбили. И только Ира общалась со мной с явным удовольствием. Я ценила это, к тому же мне нравился ее открытый характер, правда, иногда закрадывалась мысль, что она не так проста, как хочет казаться. Но я не задумалась над этим.

— Лада, ты сегодня определенно зависаешь, — заметила Ира, не дождавшись моего ответа.

— Знаешь, я, наверное, домой пойду, — сообщила я. — С утра что-то голова болит, неважно себя чувствую.

— Так еще занятия по видеомонтажу! Пропустишь?

— Скорей всего, да, — кивнула я. — Дашь потом списать?

— Сегодня же тема «Кодирование фильма в MPEG-2», а потом в монтажке еще работать будем.

— И что? — вяло ответила я. — Не могу, понимаешь? Голова просто раскалывается!

— А таблетку? — озабоченно предложила Ира.

— Принимала, не помогло!

— Давление, наверное, — пробормотала она. — Или из-за парня своего страдаешь?

Я не ответила, потому что ее настойчивое любопытство стало меня раздражать. Сунула ноутбук в сумку, покидала туда остальные вещи и направилась к выходу из аудитории.

На улице я вдохнула полной грудью морозный воздух и подставила лицо под летящие снежинки. Они скользили по моим щекам, таяли на губах.

— О, какая хорошенькая снегурка! — раздался мужской голос.

Я открыла глаза и недовольно посмотрела на проходившего мимо мужчину. Он зачем-то подмигнул мне и устремился дальше по улице.

«А ведь я даже без косметики!» — подумала я и улыбнулась.

Последнее время представители противоположного пола действительно стали обращать на меня намного больше внимания, чем раньше. Конечно, я уже была не школьницей, но не сказать, что моя внешность как-то кардинально поменялась. Стиль одежды стал более строгим, но это лишь когда я ходила на лекции, остальное время по-прежнему носила джинсы, кроссовки, свитерки, куртки с капюшонами. Мне было удобно в спортивной одежде. Мама, правда, пыталась как-то повлиять на меня и предлагала купить что-нибудь элегантное или даже «гламурное», но меня раздражали вычурные наряды в этом стиле. Хотя многие девушки в институте одевались именно так. Мне же казались смешными все эти короткие юбки, узкие сапоги на высоченных каблуках или платформах, обтягивающие кофточки с неприличными декольте и обязательно какими-нибудь блестящими узорами из пайеток или стразов, похожих на битое бутылочное стекло. А уж макияж и вовсе вызывал недоумение. Словно девушки приходят не на лекции, а выходят как индейцы на тропу войны, таким вызывающим был раскрас. Сама я косметикой практически не пользуюсь, только если собираюсь куда-нибудь в театр, клуб или на вечеринку к друзьям.

К тому же лишних денег на изысканные наряды у нас с мамой нет. С отцом они давно развелись, и мама категорически отказалась от его помощи. И на то были свои причины. Так что мы жили только на ее зарплату. Она работала в частном роддоме и получала неплохие деньги, но все равно при нынешней дороговизне нам их не всегда хватало. Я уже подумывала о том, чтобы пойти подрабатывать, но мама была против. Она считает, что я должна окончить хотя бы первый курс, а там уже решать, смогу ли выкроить время на работу. Я учусь в негосударственном институте. Он называется Технический институт культуры, обучение тут исключительно платное и недешевое. И студенты здесь соответствующего уровня. В основном из обеспеченных семей, некоторые — выходцы из известных киношных династий. Многие приезжают в институт на дорогих машинах. И, насколько я знаю, никто из моих сокурсников не подрабатывает.

Мое обучение оплатил отец. Он вполне обеспеченный, работает PR-директором одного из крупнейших рекламных агентств Москвы. Тогда я еще с ним общалась и считала его лучшим человеком на свете. Но потом все изменилось…

Я свернула с Большой Андроньевской, на которой находился институт, на Таганскую улицу. Пройдя дворами, оказалась на Ворон-цовской, где и был мой дом. Мама работала посменно, сегодня она была в ночную. Войдя в квартиру, я позвала ее. Но мама не откликнулась. Видимо, куда-то ушла, причем недавно — борщ на плите был еще горячим.

Я пообедала и отправилась в свою комнату. Постояв в задумчивости у компьютера, все-таки решила пока за него не усаживаться. Легла на кровать и уставилась в потолок. Настроение, неважное с утра, окончательно упало. Я с трудом сдерживала слезы, настолько сильная тоска на меня навалилась. Я, не отрываясь, смотрела на картину, висящую на стене напротив кровати. Именно ее фотографию видела Ира.

«Какая она чрезмерно любопытная, — раздраженно подумала я и вытерла слезинки в уголках глаз. — Нужно будет удалить снимки картины из ноута!»

Взяла плеер, воткнула наушники, нашла альбом группы «Серебро» и вновь улеглась. Смотрела на бледный профиль Грега на картине и страстно желала, чтобы он оказался рядом…и прямо сейчас. 

Задержалась на краю,Но упала прямо в небо.Знаю то, что я тебя люблю…А любовь в тебе и во мне,Как опиум, как опиум.Любовь в тебе и во мне,Как опиум…

— слышала я в наушниках и не сводила глаз с картины.

Я вспомнила, что Рената обладает необычайной способностью входить внутрь собственных картин. Это ее любимое развлечение. Она рисовала, к примеру, солнечную опушку, покрытую цветами, затем оказывалась на ней и наслаждалась ясным летним днем без всякого для себя вреда. В обычной жизни и Рената, и Грег избегали солнечного света. Нет, он не сжигал их, как это описано во многих легендах о вампирах, но в его лучах они впадали в состояние, похожее на анабиоз, и могли стать легкой добычей охотников.

Я смотрела на Грега, прислонившегося спиной ко мне. Грег находился на той половине, которая изображала глубокую ночь. Небо казалось почти чернильным, земля словно была окутана темно-фиолетовой дымкой тумана, и ноги Грега тонули в нем. Но его бледный профиль четко выделялся, и Грег был как живой. Мне даже подумалось в какой-то миг, что я заметила трепет его длинных ресниц…

Я настолько погрузилась в созерцание любимого лица, что стала успокаиваться и впадать в какое-то заторможенное состояние. Мои глаза медленно закрылись, улыбка приподняла уголки губ.

— Любовь в тебе и во мне… и она никогда не закончится, — прошептала я.

— Никогда не закончится, — услышала я нежный голос, звучавший словно эхо.

Я почувствовала легкое щекотание ресниц по моей щеке, повернула голову и утонула в кристально чистой голубизне глаз. Увидела, как плавно опускаются длинные черные ресницы, прикрывая этот затягивающий в себя прозрачный омут, и счастливо вздохнула.