Читаем без скачивания Метелица - Анна Завгородняя

— Ей рассказывай, — произнес он с нажимом, — Она у нас главная, — добавил он, уже глядя на меня и усмехнулся.

Подавальщица повернулась ко мне с видимой неохотой и повторила все, что только что перечисляла Хареку, но вид у нее при этом был крайне недовольный. Я сдержала смешок и заказала себя каши с мясной подливой, а затем покосилась на северянина.

— Мне тоже, только с мясом и еще, — он покосился на меня и добавил, — Принеси пива.

Девушка кивнула и виляя объёмным задом удалилась. Я не удержавшись, все же прыснула со смеху. А Харек произнес:

— Так-то лучше!

Ужинали мы в приподнятом настроении и я улыбалась, когда ловила на себе его взгляды. Харек сегодня был не похож сам на себя, или это выпитое нами пиво так подействовало, не знаю. Но когда подавальщица принесла второй кувшин с пенным напитком, я уже была под хмельком, да и принятая ранее ванна расслабила меня. Заметив, что мой взгляд стал рассеянным, северянин внезапно отобрал у меня чашу и покачав головой выпил ее содержимое.

— Тебе не стоит больше пить, — произнес он совершенно ровным голосом.

Я хотела было возразить, что это в принципе не его дело, но едва открыла рот, как громко икнула и тут же покраснев закрыла его ладонью, а Харек рассмеялся, и я поняла, что кажется мне действительно больше пить не надо.

Когда мы понимались из-за стола, странное головокружение заставило меня ухватится за его край. Ноги подкосились и Харек подхватил меня на руки, не дав сползти на пол. Что произошло дальше я помню с трудом. Кажется, он отнес меня на руках в нашу комнату и уложив на постель укрыл одеялом.

Я закрыла глаза, растекшись на мягком матраце и блаженно засопела. Когда Харек прикоснулся ладонью к моим все еще сырым волосам и стал расплетать косу я сонно запротестовала, но он только положил указательный палец на мои губы.

— Молчи, — сказал он тихо.

Я повиновалась только потому, что была не в состоянии возражать. Долгая дорога, горячая ванна и сытный ужин вкупе с пьянящим напитком сделали свое дело, превратив меня в бесчувственную куклу. Закончив с волосами, северянин стянул с меня платье, оставив спать в одной длинной рубахе и снова укутав поцеловал в макушку.

— Спи, — прошептал он. Я сонно моргнула. Приоткрыла глаза. Передо мной застыло лицо Харека и он смотрел на меня все тем же пугающим взглядом, полным дикого желания, а затем резко отстранился и отошел к камину подбросить дров в огонь, но я уже этого не видела, потому что уснула, уткнувшись носом в мягкую подушку.

Ульяна шла вдоль озера под руку с отцом. Волибор что-то рассказывал ей, но девушка, поглощенная своими собственными мыслями не слушала отца и только иногда кивала, чтобы создать видимость интереса. Она думала о том, что сделала тогда с Метелицей, а теперь после всех тех слухов, что ходили вокруг смерти княгини Светолики, дочь старосты сделала вывод, что верит в них, ведь княгине было на руку оклеветать знахарку, чтобы та не мешала устроить судьбу молодого князя.

Ульяна знала о побеге Метелицы и почему-то обрадовалась этой новости. Раньше она ненавидела ее за то, что девушке удалось то, о чем сама она могла только мечтать, а именно — привлечь внимание княжича. Ведь тогда на празднике она из кожи вон лезла, чтобы завлечь Желана, да он только увидел Метелицу, как сразу де побежал за знахаркой, как пес за своим хозяином. Это не могло не ударить по самолюбию девушки, считавшейся признанной первой красавицей в городе. Она и представить себе не могла, что кто-то сможет предпочесть ее компании обычную ничем не приметную, по мнению самой Ульяны девку-сироту.

Но возможно то, что у всех зовется совестью, проснулось и в душе молодой девушки, потому что она, прервав рассказа отца о приплоде овец у соседа, попросила его отвести ее к деду Баташу.

— Ты что, с ума сошла? — спросил Волибор, помятуя об их последней встрече, но все же выполнил просьбу дочери.

Они нашли старика, сидящего во дворе. Вокруг его ног привычно бродили куры, а сам Баташ лениво подсыпал им зерна, когда увидел дочь с отцом, появившихся к его калитки.

— Привет, сосед! — миролюбиво крикнул староста и поклонился в приветствии. Ульяна открыла калитку и прошла во двор.

— Я пришла поговорить про твою внучку, — сказала она тихо. Баташ только махнул рукой, но Ульяна продолжила, старательно при этом глядя себе под ноги.

— Это я принесла в ваш дом отраву и оставила ее на столе, — сказала она быстро, словно боялась передумать, но старика ее слова мало затронули. Баташ как ни в чем не бывало продолжил кормить кур. Ульяна удивленно вскинула на него взгляд. Дед соизволил посмотреть на девушку и проговорил:

— А я знаю уже об этом. Метелица рассказала, как ты ей удружила! — его взгляд был полон холодного осуждения и Ульяне стало не по себе от этих белесых глаз.

— Если хотите, я пойду расскажу все князю, — произнесла она, — Признаюсь во всем!

Баташ поднял брови.

— Зачем? — только и спросил он, — Совесть замучила?

Ульяна закусила нижнюю губу, промолчала, а старик добавил:

— Ей это уже ни к чему. А тебе самой может вред принести. Но я рад, что ты решила признаться, это означает, что для тебя еще не все потеряно, девонька! — и слабо улыбнулся.

Волибор поманил дочь, и та бросив последний взгляд на старика, вышла со двора, прикрыв калитку. Староста посмотрел на дочь изумленными глазами. Ульяна покраснела и отвела взгляд.

— Ладно, — спустя несколько минут сказал ей отец и ласково погладил по голове свое единственное дитя, — Все пройдет… если бы я только знал, — он вздохнул и взяв дочь за руку повел ее домой.

Милава больше не чувствовала себя счастливой и любимой. Ее муж, такой внимательный в первые недели брака теперь стал словно чужим. Иногда она ловила на себе его вдумчивый взгляд, в котором не было прежней ласки и любви, а только какая-то пустота и это заставляло сердце молодой женщины разрываться от боли. Но самое обидное заключалось в том, что она просто не понимала, чем так провинилась или что сделала не так. Почему их отношения изменились? Сначала она оправдывала его состояние тем, что муж потерял свою горячо любимую мать. Кем бы не была княгиня Светолика на самом деле, но сын для нее был всем и Желан отвечал матери взаимный уважением и привязанностью. Но время шло и Милава начала понимать, что не смерть княгини отдала ее от мужа.

С недавних пор княжич перебрался в отдельную соседнюю комнату и приходил к ней все реже и реже по ночам, а Милава ждала его, глотая слезы и пытаясь набраться решимости, чтобы самой пойти и расспросить мужа о причине его внезапной холодности, но она не решалась, боясь узнать, что ее разлюбили или что еще хуже, что у любимого появилась другая женщина.