Читаем без скачивания Кто-то должен умереть - Анна Малышева

– Заходи и не пугайся, – пригласил ее хозяин.

Она сразу оказалась в кухне, которая неприятно ее поразила своим видом. Женщина ожидала чего-то иного. Внешность воздыхателя, его дорогая машина… И эта убогая кухонька с допотопной двухконфорочной плитой, прорванная по углам клеенка на столе, рассохшиеся венские стулья… На окнах висели ситцевые, самые что ни на есть деревенские занавески. Но больше всего Марию потряс рукомойник – жестяной деревенский агрегат, испускающий воду, если поддать снизу ладонью по свисающему из бачка штырьку. Она даже не нашлась, что сказать, а Борис, ничуть не смущаясь, наводил порядок на столе. Он ловко убрал куда-то две пустые водочные бутылки, переставил в мойку мутные стаканы, смахнул крошки засаленным полотенцем.

– Вот такая у меня дачка, – весело произнес он. – Страшно?

– Да нет… – протянула она, оглядываясь почти в ужасе. У нее мелькнула мысль, что ночевать здесь невозможно. Нет водопровода, негде умыться. Колонка, о которой она сентиментально размечаталась, уже не казалась такой уж замечательной. Вообще женщина заметно приуныла, и Борис, заметив это, взял ее за плечи и снова сделал попытку поцеловать. Та невольно отстранилась.

– Ну, в чем дело?

– Не знаю.

– Ты ждала чего-то другого? Особняк под черепичной крышей, бассейн на заднем дворе, альпийскую горку? Ничего этого нет. Нет даже воды, – он оставил ее и подошел к рукомойнику. Поднял крышку и заглянул внутрь. – Конечно, нет. Я принесу.

– Не стоит, – выговорила женщина. – Ничего страшного.

– В самом деле, – согласился он. – Что таскаться среди ночи с ведрами – все равно половину расплещешь. Это дача моего деда. С тех пор как он помер, тут ничего не менялось. Мне как-то недосуг, да и зачем? Знаешь, первое время после развода пришлось жить тут – больше было негде. Ну и намучился я!

И улыбнулся так просто, искренне, что у Марии отлегло от сердца. «Да что я перепугалась? Обычный запущенный дом. Ну, а пустые бутылки… Можно подумать, ты никогда бутылок не видела – пустых или полных!» И она ответила ему такой же искренней улыбкой:

– Извини, я и впрямь навоображала себе черт-те чего. Это будет мне уроком.

– А кстати, насчет купанья, – Борис будто не заметил ее извинений. – тут в двух шагах чудная речка. Дно песчаное, никаких ям, и вода самая парная. Не хочешь искупаться?

Она сперва радостно согласилась, но потом вспомнила, что у нее нет купальника. И тут же выругала себя за подобные детские мысли. «Ты только что твердо решила лечь с ним в постель, а теперь паникуешь из-за купальника! Ну и ханжа, голубушка! Будешь так ханжить – навеки останешься одна».

Борис плавал великолепно, а Мария с трудом держалась на воде, припоминая купленный когда-то абонемент в бассейн и свои глаза, покрасневшие от хлорированной воды. Единственное, что она умела делать толком, – это лежать на спине, слегка пошевеливая руками и пальцами ног. Так она и парила в тепловатой, медленно текущей воде, слушая отфыркивания Бориса, отплывшего дальше, вниз по течению. У нее было странное чувство, что она спит и все это снится – темный лес, светлеющее небо над ним, узкая, медленная река, прихотливо виляющая между низкими берегами. Они разделись на берегу – Борис первым показал пример, сбросив с себя всю одежду и с криком бросившись в воду. Она же медлила, стягивая через голову платье, расстегивая бюстгальтер, снимая туфли… Все было не так, совсем не так, как она думала, когда они шли к речке. Мария решила, что стоит им оказаться на берегу, как он тут же обнимет ее по-настоящему, усадит, затем уложит на траву, поцелует… От этих мыслей у нее слегка кружилась голова. Но все вышло так, как будто он был женат на ней много лет, и ее обнаженное тело успело ему надоесть. Он даже не взглянул на женщину, уплывая куда-то в серых сумерках. Мария вошла в воду, боязливо нащупывая пальцами ног песчаное дно, затем решилась окунуться и легла на спину. Ей было грустно, и она сама не знала, почему. Грусть наводил притихший лес, где время от времени вскрикивала какая-то ночная птица, теплая вода, светлеющее небо, женщине казалось, что она не нужна этому человеку, который шумно плескался где-то неподалеку и даже не окликнул, даже не взглянул на нее. Она вышла на берег, села на траву, пригладила мокрые волосы.

Борис появился, когда она уже натягивала платье. Ничуть не стесняясь наготы, он вышел на берег и подсел к Марии. Та глядела прямо перед собой.

– А вода чудесная, – объявил он. – Ты как – не замерзла?

– Нет, – сдавленно ответила она, придерживая на груди платье.

Тогда он сделал то, чего женщина ждала с самого начала, – обнял ее, осторожно уложил на спину и начал целовать ее мокрое, похолодевшее от купанья лицо. Она покорялась его ласкам, но сознание оставалось ясным, незамутненным, каким-то очень будничным. Мария закрыла глаза, обняла его, почувствовала тяжесть его тела и прокляла себя за то, что не может расслабиться и забыться. Она ждала, что Борис будет резким, может, даже немного грубым, и это очень вязалось бы с его брутальной внешностью. Но он ласкал ее так осторожно, будто дотрагивался до гранаты с выдернутой чекой – именно такое сравнение пришло ей в голову. И внезапно ей подумалось, что, может быть, и он сейчас думает о чем-то другом. Это ощущение было таким сильным, что внезапно она оттолкнула мужчину и резко села. Тот забеспокоился:

– Что не так?

– Ничего. Пропало настроение.

Он помолчал, потом встал и быстро оделся. Она, отвернувшись, натянула платье, нашла в траве разбросанные туфли. К дому шли молча, и Мария обдумывала, как ей теперь попасть в Москву. Такси тут не достанешь, просить отвезти – неловко после отказа… А ночевать в той развалюхе – об этом ей и думать не хотелось. Этот дом, притаившийся в тени старых деревьев, почему-то сразу внушил ей отвращение. С первого же взгляда.

Зато Борис, казалось, был не слишком обескуражен. В кухне он снова включил свет, заглянул в допотопный холодильник и поморщился:

– Конечно, потек. Все испортилось. Черт!

И захлопнул дверцу.

– Я не голодна, – отозвалась Мария.

– Зато я после купанья всегда хочу есть, – он достал сигарету, закурил и, присев на подоконник, в упор посмотрел на женщину: – Мы опять в ссоре?

– Нет.

– Ну и ну! Видимся в третий раз, и каждый раз дело кончается ничем… С кем что-то не так – со мной или с тобой?

Она только пожала плечами и сказала, что хочет спать. Борис озадачился. Он признался, что давно здесь не ночевал, так что насчет постельного белья… Оставив Марию одну, он отправился обследовать комнаты – в доме их было две, как сообщил он сам. Вернулся еще более озабоченный:

– Я нашел пару подушек и ватное одеяло. Все попахивает плесенью, так что… Уж и не знаю.

И тут она не выдержала. Забыв угрызения совести после ссоры, корзину с цветами, обед в бревенчатом ресторанчике, где она была так счастлива, женщина пожелала узнать, зачем ее сюда, в сущности, привезли? Искупаться в речке? Отлично, она искупалась. Заняться сексом на заплесневелом дедушкином тряпье? Она не поклонница экзотики!

– Ну-ну, – миролюбиво ответил он. – Я просто хотел показать тебе глухое местечко, сама рвалась на природу, в пампасы.

– Но не в такие!

– А какие ты хотела увидеть? Это обычный деревенский дом, нежилой, запущенный. Если бы я знал, что ты говоришь просто так, то вернулись бы в Москву, к тебе или… – он замялся, – ко мне. Нужно было прямо говорить, что тебе нужна ванная и чистое белье.

– Мне ничего не нужно!

– О господи, неужели все женщины на один лад? – задал он философский вопрос и выпустил облако дыма. – Почему ты не можешь это принять как экскурсию?

– Потому что … – у нее начиналась настоящая истерика, – мне завтра на работу!

– Туда попадешь вовремя.

Но Мария не выдержала – она уже плакала. Борис не утешал – он остался на своем месте, меланхолично докуривая сигарету. Наконец потушил ее и сказал, что они немедленно вернутся в город.

– Да! – сквозь рыдания ответила она.

– Ну так поехали. Стоит плакать из-за пустяков.

– Погоди, – она торопливо вытерла слезы и взглянула на него припухшими отчаянными глазами. – Я не понимаю тебя, потому и плачу. Не из-за подушек, не из-за умывальника… Я не понимаю, чего ты от меня хочешь!

– Кажется, была возможность понять.

– Не сердись, – она с мольбой вглядывалась в его замкнутое лицо. – Ты ведешь себя так странно! Иногда мне кажется, что я тебе нравлюсь, иногда ты меня просто не замечаешь. Как будто я не женщина, а пустое место.

Он нервно взъерошил мокрые волосы:

– Черт возьми, первая сцена! А у нас еще ничего не было! Рановато!

– Это не сцена, это… – она не могла подобрать слов. – Я хочу знать – нравлюсь тебе или нет? Или тебе просто не с кем провести вечер? Там, на берегу, ты даже не взглянул на меня!

– Как это? По-моему, это ты меня отшвырнула, как мальчишку.

– Нет, прежде…

– Ну, прости, – ответил он в сердцах. – Ты придумала себе какой-то сценарий, а когда что-то не клеится, начинаешь устраивать истерики. Я живой человек, а не биоробот. Или принимай меня таким, какой я есть, или давай больше не встречаться.