Читаем без скачивания Кавказ - Яков Гордин

Но когда полки стали наконец прибывать, то Алексей Петрович впал в ярость. Он пишет Закревскому: “Формальная бумага моя покажет тебе, каким образом укомплектовывается мой корпус людьми из вторых баталионов 1-й армии. Ты представить не можешь, какие поступают карикатуры, но на сие роптать не имею я права, ибо где бы то ни было, они будут еще годными, служить должны. Но ко мне поступило и в числе способных, все дряхлое, вялое, неопрятное и даже бывшие нестроевики. Как можно требовать от сих людей деятельной и живой службы, здесь поистине не менее необходимой, как и в 1-й армии”.

Несколько позже – в сентябре 1819 года:

Вы совсем загоняли меня упреками, что я пишу очень резко, так что я уже и без желания писать резко не знаю, как составлять мои по службе бумаги, а потому тебе только по дружбе скажу, что полки, идущие сюда из России, совсем не в том числе людей, как сказано в указе. Не знаю, кому было выбрать приказано полки, но выбор поистине чрезвычайный. Есть такие, что не сильнее одного баталиона по здешнему новому положению, но идут со множеством офицеров, ведут лошадей и тьму нестроевых людей, которые фуражом и провиантом разорят меня совершенно.

В 45-м егерском полку какая-то дрянь из гвардии полковник, который беспрестанно пишет рапорты на офицеров, а они на него жалобы, и я, не видав еще на грош от них пользы, должен уже начинать арестами и военным судом.

42-й егерский полк, теперь у меня находящийся, точно весь выпушен из школы, начиная с самих офицеров, между коими три или четыре имеют вид человеческий, солдаты же все дети и только что довольно чисто одеты, но о настоящей службе понятия не имеют. ‹…›

43-й егерский полк, как я слышал, состоит весь из рекрут и пренесчастный.

И тем не менее, через несколько лет из этих “пренесчастных” выработались под командованием Ермолова те самые “кавказцы”, храбрость, самоотверженность и выносливость которых ставили в пример всей армии.

Действовать, однако, надо было немедленно и решительно.

Алексей Петрович, уже достаточно вникнув в психологию своих противников, прекрасно понимал, что первое же поражение его войск, да еще во главе с самим командующим, станет сигналом ко всеобщему мятежу.

Любопытна стилистическая разница между письмами и описанием тех же сюжетов в воспоминаниях.

Ермолов писал в записках: “В течение августа Аварский хан начал собирать горские народы, обещая им не только препятствовать нам производить работы (речь идет об окончании строительства крепости Внезапная. – Я. Г.), но прогнать нас за Терек и разорить Кизляр; легковерные последовали за ним, и их составилось не менее 6 или 7 тысяч человек ‹…›. Чеченцы пришли ему на помощь; жители Кумыхских владений готовы были поднять оружие, из Андрея (аул Эндери. – Я. Г.) многие из узденей, отличнейший класс в городе составляющих, с ним соединились. Принадлежащие городу деревни, называемые Салотавскими, нам изменили, словом, все вокруг нас было в заговоре”.

“Римский стиль”, которым вполне сознательно пользовался Алексей Петрович в записках, давал ему возможность объективно представить реальную картину происходящего, не давая ей эмоциональной окраски. В противном случае результаты напряженной деятельности – победоносных экспедиций и организации жестокой блокады горных районов, – выглядели бы сомнительными. “Все вокруг нас было в заговоре”. Несмотря на явное военное преимущество русских, горцы отнюдь не теряли надежды своим самоотверженным упорством вынудить противника оставить их в покое…

Чеченцы сделали нападение на табуны нашего отряда и отогнали не менее 400 упряжных лошадей, артиллерии и полкам принадлежащих. Недалеко от лагеря повсюду были неприятельские партии, сообщение с Линиею удерживаемо было большими конвоями, от самого лагеря и до переправы на Тереке. Пост на Сулаке, при селении Казиюрте, должен я был усилить двумя ротами и с двумя орудиями, ибо дагестанцы угрожали пойти прямейшею на Кизляр дорогою.

Как только пришел из России первый из обещанных императором полков, – 42-й егерский, – Ермолов “выступил, чтобы атаковать Аварского хана”.

Следующий за этим рассказ для нас ценен, так как еще раз дает возможность понять уже прочно выработанную тактику Алексея Петровича при крупных столкновениях с горскими ополчениями.

Характерно и важно то, что в очередной раз горцы положившись на численное превосходство и воинскую доблесть, встретили русские батальоны в предгорьях, лишаясь таким образом преимущества горной войны и укрепив свои позиции только окопами и земляными валами.

Более того, Султан-Ахмет-Хан, опытный воин, вместо обороны, которая могла изнурить атакующие русские батальоны, выбрал наступательную тактику, не учитывая, как ни странно, наличия у русских грозной артиллерии.

И это свидетельствует о характернейшей черте горского традиционного сознания – его консервативности. Они дрались так, как привыкли драться их отцы и деды.

“Неприятель впереди позиции своей встретил мой авангард сильным огнем и бросился с кинжалами. Две роты 8-го егерского полка, удивленные сею, совсем для них новою атакою, отступили в беспорядке, но артиллерия удержала стремление нападавших. В сие время прибыли все войска, и баталион Кабардинского пехотного полка, ударив в штыки, все опрокинул, и если бы изрытые и скрытые места не способствовали бегству неприятеля, он понес бы ужасную потерю, но скоро мог он собраться позади своих окопов. Деревню Боутугай тотчас заняли наши войска. Я, избегая потери, не допустил атаковать окопы, но удовольствовался тем, что мог стеснить неприятеля в горах, отрезав сообщение с равниной, откуда получал он продовольствие, будучи уверенным, что не долго в таковом останется он положении. Перестрелки сначала довольно горячие, но артиллерия наводила величайший ужас, и неприятель смешным образом прятался от оной.

В ночи на 3-е бежал с неимоверною поспешностию и в беспорядке.

Вслед за ним сделал я один марш в горы, но уже догнать было невозможно. Аварский хан бежал в Авар, сопровождаемый проклятиями разорившихся”.

Взять Аварское ханство под российское управление Ермолов не решился по вполне явной причине – расположенное в труднопроходимых горах, оно было пока еще недоступно.

В 1847 году Алексей Петрович, уже будучи в опале и отставке, писал Воронцову, наместнику Кавказа: “…Не смешивай меня с теми из начальников, которые влезли далее в Дагестан. Никогда не мыслил я об Аварии, мне довольно было тогдашних там раздоров, и можно было смирять их без присутствия среди них войск, но отнимая средства делать набеги и увлекать благоприятствующие нам народы”.

Проконсул прибегнул к им разработанному методу.

Его Императорскому Величеству.

Преследуя всеми средствами изменника Аварского хана, чрез людей приверженных нам, отыскал я, между родственниками хана, молодого человека, которому по всем правам, и даже по закону мусульманскому, принадлежит управление ханством, коего лишен он коварством жены прежнего хана, находящейся в замужестве за теперешним изменником. Данные мною сему молодому человеку способы привлекли на сторону его большую уже партию людей значущих.

Что же это были за способы?

Аварским жителям пресечено сообщение с подданными В. И. В-ства, и они, лишенные торга, начинают чувствовать крайность. Наследнику дана от меня печать, и по билетам за оною признаются люди, ему приверженные, и принимаются в областях наших, что производит большое действие и делает его народу необходимым. Теперь он у меня при войсках, и я отправляю его обратно, дабы пользовался благоприятными обстоятельствами последнего поражения Аварского изменника; он награжден и одарен прилично, и я всеподданнейше испрашиваю Вашего Императорского Величества соизволения обнародовать его ханом, когда усилится его партия, дабы жители Аварского ханства видели его под Высочайшим Вашего Императорского Величества покровительством. Таким образом, без потери войск и трудов, наказан будет изменник, и подобные ему получат поучительный пример.

27 сентябре 1819 года.

Кр. Внезапная.

Давление на подданных Султан-Ахмед-Хана началось еще с весны 1819 года. 31 марта Ермолов приказал майору Пономареву: “Сближается время, в которое обыкновенно жители Аварского ханства приезжают в Нуху по торговым делам, а как изменник Султан-Ахмед-Хан не перестает делать возмущения в Дагестане, то предписываю всех подвластных ему аварцев брать под стражу и препровождать в Елисаветопольскую крепость, имуществу их составляя вернейшую опись, представлять ко мне оную и ожидать приказания о самом имуществе, которое должно сберегаемо быть как принадлежащее казне, повеление сие сохранить в тайне и тогда только о нем объявить жителям ханства к непременному исполнению, когда аварцы в самом г. Нухе уже будут схвачены”.

Город Нуха был центром Шекинского ханства, а майор Пономарев приставом при шекинском хане.