Читаем без скачивания Досье на Крошку Че - Дарья Донцова

— Что ж, — резюмировала добрая матушка, — Майе не помочь, следует о себе побеспокоиться. Насколько я поняла, ты потребовал развода, а твоя женушка взбеленилась?

— Верно.

— Юля в курсе?

— Нет.

— Ты ей точно ничего не говорил?

— Я довел Юлечку до спальни, — глухо ответил Гарик, — сказал ей: «Милая, спи спокойно, мы скоро будем вместе» и пошел к себе. Увидел Майю, и так противно стало, взял да и выложил ей все. Она вполне спокойно сказала: «Пойду в туалет сбегаю». А дальше ты знаешь. Боже, боже, боже!

— Начинаем действовать, — каменным голосом остановила причитания сына Лидия Константиновна, — рыдания не конструктивны. Ты немедленно идешь к Юле, будишь ее и увозишь в город. Говоришь девушке: «Милая, я побеседовал с женой, объявил ей о разводе. Майя впала в истерику, пообещала утром тебя побить».

— Зачем мне увозить Юлю? — напрягся Гарик.

— Чтобы не наболтала милиционерам глупостей.

— Но здесь Сима и Вадим. Они ведь начнут задавать вопросы: где Юля, куда вдруг подевалась?

— Хм, действительно… — бормотнула Лидия. — Тебе нужно алиби. Я не гожусь… Так, иди к Симе, залезай к ней в кровать…

— Мама!

— Делай, что говорю. Полунина спокойно и искренне расскажет следователю о ночи любви, убедит дознавателей в твоей невиновности. Ситуация должна выглядеть так: Майя пошла в туалет, поскользнулась и упала. У вас с ней давно фактический развод, вы просто не оформляли бумаг. Этой ночью ты спал с Симой и ничего не слышал. Все! Ясно?

— Да.

— Стой! Что у Майи на ногах?

— Не понял, — растерялся Игорь.

— Ну, в чем она из дома вышла?

— Сапоги надела. Замшевые, на «манной маше».

— Надо натянуть на нее тапочки, — деловито велела Лидия Константиновна. — В сапогах на толстой подметке вряд ли поскользнешься, а шлепки самое то для несчастного случая. Давай бери ее домашнюю обувку и в путь.

— Мама! Я не сумею!

— В чем сложность? Сапоги снял, тапки надел.

— Мне страшно.

— В тюрьме еще страшнее, — жестоко отрезала пожилая дама. — Вперед! Потом рули к Симе.

— Может, лучше к Юле?

— К Симе! — гаркнула маменька. — Юлечка мне очень понравилась, всегда о такой невестке мечтала — тихая, спокойная, приветливая, хозяйственная. Нельзя Юлю под подозрение подводить. И так есть опасность, что она может проговориться. Конечно, я предупрежу ее, чтобы молчала об инциденте в бане, но вдруг ляпнет спроста про вашу внезапно вспыхнувшую любовь и про твое обещание поговорить с Майей… Милиционеры насторожатся. Нет, алиби тебе должна обеспечить Сима, а Юле я врача вызову, пусть ее в больницу отвезут, от стресса давление у любой подскочит!

— А если Юля услышит о моем визите к Полуниной? — нервно зашептал Гарик. — Она меня никогда не простит!

— Деточка, — устало произнесла Лидия, — слушай меня. Иди поменяй на покойнице обувь и ложись к Симе под одеяло. Постарайся, чтобы она была довольна, а остальное моя забота. Никто никому ничего не сообщит, Юлечка останется вне подозрений. Она тут вообще ни при чем, она же девушка Карякина. В самом худшем варианте милиция заподозрит Полунину, она ведь твоя любовница, соответственно имела все основания ненавидеть Майю. Впрочем… Может, тебе взять веник и в прямом смысле замести следы, а я потом, обувшись в ботинки Симы, прогуляюсь от крыльца к сортиру и обратно?

— Мама, — с нескрываемым ужасом выронил Гарик, — как ты можешь так шутить?

— Это не юмор, — спокойно ответила Лидия, — а одна из возможностей обелить тебя. Хотя нет, дурацкая идея. На дорожке-то останутся лишь следы «Симы», отпечатки сапог Майи исчезнут. Но интересная мысль пришла мне в голову не зря. Снежок все равно следует разровнять, ведь у Майи на ногах теперь будут тапки. Вот что: ты обувь-то ее домашнюю на руки надень. Да потопай ими там. Ясно?

Глава 17

Несмотря на экспромт, постановка удалась целиком и полностью — дело признали несчастным случаем. Юлечка вышла замуж за Игоря и прожила с ним счастливо несколько лет, пока не случилась история, почти полностью повторившая ту, которая произошла с Майей.

Димон притих, я начала ерзать на табуретке.

— Ну, говорите!

— А нечего больше говорить, — скорбно пожал плечами Вадим и с сожалением покосился на уже пустую бутылку.

— Юля покончила с собой?

— Нет, конечно, думаю, ее Гарька в окно выпихнул, — вдруг совершенно пьяным голосом произнес мой собеседник. — С чего бы ей самой счеты с жизнью заканчивать? Да еще в свой день рождения! У нее все хорошо шло: муж, ребенок, родители, свекровь чуть ли не в зубах ей тапочки приносит. Не, Гарьке Нинка понравилась, баба моя. Вот ведь штука… Слышала стишок? «В жизни все повторяется дважды, но в виде драмы только однажды, а во второй раз насмешки вроде бы, в виде пародии, только пародии». Не помню, кто автор, но верно, блин, подмечено. Закон парных случаев. Снова я в гости приехал, снова с бабой, снова она мне с Гарь-кой изменила, снова Тришкин решил от жены избавиться…

— Говорят, он любил Юлю.

— Е-мое! Гарька больше недели никого любить не мог, — шлепнул себя по бедрам Карякин. — Его мамочка так воспитала: хочет сыночка игрушку? Бери, милый. Надоела? Брось на пол, мамулечка уберет. Он так до сих пор и живет. Эх, кончился коньячок, а денег больше нет. Ик.., ик… Ммл-ты-ее-е…

Издав последний, абсолютно нечленораздельный звук, Вадим вдруг упал головой на стол и громко захрапел.

Я потрясла его за плечи.

— Эй, Карякин! У меня еще есть вопросы, даже много! Почему вы столько лет молчали, а сейчас решили предать историю гласности? Ну же, Вадим!

Мерный, рокочущий храп послужил мне ответом. Я стукнула кулаком по столу, Димон приоткрыл один глаз.

— Деньги! — воскликнула я. — Хочешь аванс за сценарий?

Вадим вздрогнул, но очнуться все-таки не сумел, и мне пришлось признать свое поражение. Очевидно, Карякин принадлежит к категории не сразу пьянеющих людей. Подобные личности могут некоторое время безо всяких последствий стаканами вливать в себя «огненную воду». Пять минут — полет нормальный, десять, пятнадцать, двадцать… Горячительное проваливается в глотку, а потом — бац, весь алкоголь разом догоняет индивидуума.

Теперь Карякин проспит до утра. И что делать мне? Велено быть дома не позднее восьми, а на часах уже четыре. «Подумаешь, — скажет сейчас кто-нибудь, — да на машине за это время можно успеть до Тулы добраться». Верно, но только на дворе декабрь, скоро Новый год, в Москву приехало много людей, желающих походить по магазинам, следовательно, прямо от начала Ленинградского проспекта насмерть встанет гигантская пробка, ужасный затор, в котором передвигаться можно лишь с черепашьей скоростью. Вспотев от напряжения, я доползу до МКАД и там получу новый удар. Многотонные фуры, эти с виду мощные машины, становятся абсолютно беспомощными, если на их пути встречается подъем, покрытый коркой льда. А еще по дороге носятся наглые водители, нарушающие правила из чистого лихачества. Оставшихся трех часов мне едва хватит, дабы доехать до Ложкина. Значит, придется еще раз явиться к Вадиму. Завтра, опять в одиннадцать. Вот тогда и продолжим интересный разговор.

Я устроилась за рулем, и мой «Пежо» медленно пополз по улицам. Ну скажите, отчего наши гаишники никогда не стоят в том месте, где они на самом деле нужны? Допустим, здесь, на площади Белорусского вокзала, каждый едет так, как захочет. До сих пор подобное движение я видела лишь в Египте. Если бы на перекрестке маячил человек в форме и с полосатым жезлом в руке, думаю, белый «БМВ», громко крякая, не начал бы спихивать со своего пути полуживую «копейку». Но нет, представитель дорожной службы в напряженном месте отсутствует, зато я непременно увижу его в кустах на полупустом Ново-Рижском шоссе, где он будет поджидать очередного нарушителя скоростного режима. У вокзала-то надо рулить потоками, напряженно работать за зарплату, а на трассе стой себе спокойно и складывай за краги сторублевки.

Белый «БМВ» вдруг резко затормозил, и в него тут же тюкнулась крохотная «Ока». Я стукнула кулаком по рулю. Ну вот! Теперь меня окончательно «заперли». Впереди слева замерли «поцеловавшиеся» автомобили, справа тихо спит припаркованная в абсолютно не подобающем месте «Газель».

Я вышла из машины и начала озираться. Может, патруль приедет быстро, остановит поток и я вырулю-таки из капкана?

У белого «БМВ» распахнулась передняя дверь, показались стройные ножки, обутые, несмотря на декабрь, в элегантные туфельки из кожи питона, затем на свет явились мини-юбочка, полушубок из шиншиллы и белокурая головка. Из «Оки» выскочил мрачный парень в затрапезной куртенке.

— Ты че, — завозмущался он, — охренела? Какого.., по тормозам бьешь? Где ум? В сиськах?

— Сейчас, сейчас… — ангельским голоском защебетала девушка.

Красивой рукой хозяйка «бумера» вынула мобильник, откинула длинную прядь светлых, идеально завитых волос и, приложив телефон к уху, в мочке которого посверкивал крупный брильянт, замурлыкала: