Читаем без скачивания Миры Альфреда Бестера. Том 4 - Альфред Бестер

— Викторианская эпоха.

— У вас все в порядке с зубами и зрением? Очков мы с вами не пошлем. Как вы относитесь к классовым различиям? Ваше вероисповедание? Не дай вам бог принадлежать к меньшинству. Ваши политические взгляды? Если сегодня вы считаетесь реакционером, те же убеждения сделают вас опасным радикалом через сотню лет. Вряд ли вы будете счастливы.

— Я буду в безопасности.

— Только если будете богатым, а деньги мы с вами послать не можем. Нет, Адьер, бедняки умирали в среднем в сорок лет в те дни… уставшие, изможденные. Выживали только привилегированные, а вы будете не из их числа.

— С моими-то знаниями?

Джеллинг кивнул.

— Ну вот, добрались до этого. Какие знания? Смутные представления о науке? Не будьте дураком, Адьер. Вы пользуетесь ее плодами, ни капли не представляя сущности.

— Я мог бы специально подготовиться и изобрести… радио, например. Я бы сделал состояние на одном радио.

Джеллинг улыбнулся.

— Нельзя изобрести радио, пока не сделаны сотни сопутствующих открытий. Вам придется создавать целый мир. Нужно изобрести и научиться изготовлять вакуумные диоды, гетеродинные цепи и так далее. Вам придется для начала получить электрический ток, построить электростанции, обеспечить передачу тока, получить переменный ток… Вам… но зачем продолжать? Все очевидно. Сможете вы изобрести двигатель внутреннего сгорания, когда еще нет представления о переработке нефти?

— Боже мой! — простонал Адьер. — Я никогда не думал… А книги? Я мог бы запомнить…

— И что? Опередить автора? Но публику вы тоже опередите. Книга не станет великой, пока читатель не готов понять ее. Она не станет доходной, если ее не будут покупать.

— А что, если отправиться в будущее?

— Я же объяснил вам. Те же проблемы, только наоборот. Мог бы древний человек выжить в двадцатом веке? Остаться в живых, переходя улицу? Водить автомобиль? Разговаривать на ином языке? Думать на этом языке? Приспособиться к темпу и идеям? Никогда. Сможете вы приспособиться к тридцатому веку? Никогда.

— Интересно, — сердито сказал Адьер, — если прошлое и будущее настолько неприемлемы, зачем же путешествуют эти люди?

— Они не путешествуют, — ответил Джеллинг. — Они бегут.

— От кого?

— От своего времени.

— Почему?

— Оно им не нравится.

— Куда же они направляются?

— Куда угодно. Все ищут свой Золотой век. Бродяги!.. Вечно недовольны, вечно в пути… Половина попрошаек, которых вы видели, наверняка это лодыри, застрявшие в чужом времени.

— Значит, те, кто специально приезжают сюда… думают, что попали в Золотой век?

— Да.

— Но это безумие! — вскричал Адьер. — Неужели они не видят: руины, радиация, война, истерия? Самое ужасное время в истории!

Джеллинг поднял руку.

— Так кажется вам. Представители каждого поколения твердят, что их время — самое тяжелое. Но поверьте моему слову — когда бы и как бы вы ни жили, где-то обязательно найдутся люди, уверенные, что вы живете в Золотом веке.

— Будь я проклят, — проговорил Адьер.

Джеллинг пристально посмотрел на него.

— Будете, — мрачно сказал он. — У меня для вас плохие новости, Адьер. Мы не можем позволить вам остаться здесь — нам надо хранить секрет.

— Я могу говорить везде.

— Да, но в чужом времени никто не будет обращать на вас внимания. Вы будете иностранцем, чудаком…

— А если я вернусь?

— Вы не можете вернуться без визы, а я вам ее не дам. Если вас это может утешить, то знайте, что вы не первый, кого мы так высылаем. Был, помню, один японец…

— Значит, вы отправите меня…

— Да. Поверьте, мне очень жаль.

— В прошлое или в будущее?

— Куда хотите. Выбирайте.

— Почему такая скорбь? — напряженно спросил Адьер. — Это же грандиозное приключение! Мечта моей жизни!

— Верно. Все будет чудесно.

— Я могу отказаться, — нервно сказал Адьер.

Джеллинг покачал головой.

— В таком случае вас придется усыпить. Так что лучше выбирайте сами.

— Я счастлив сделать такой выбор!

— Разумеется. У вас правильное настроение, Адьер.

— Мне говорили, что я родился на сто лет раньше.

— Всем обычно это говорят… или на сто лет позже.

— Мне говорили и это.

— Что ж, подумайте. Что вы предпочитаете… прекрасное будущее или поэтическое прошлое?

Адьер начал раздеваться, раздеваться медленно, как делал каждую ночь перед тем, как предаться фантазиям. Но сейчас фантазии предстояло воплотиться, и момент выбора страшил его. Еле переставляя ноги, он взошел на медный диск, на вопрос Джеллинга пробормотал свое решение и исчез из этого времени навсегда.

Куда? Вы знаете. Я знаю, Адьер знает. Он ушел в Землю Наших Дорогих Мечтаний. Он скрылся в прибежище Наших Снов. И почти тут же понял, что покинул единственное подходящее для себя место.

Сквозь дымку лет все времена, кроме нашего, кажутся золотыми и величественными. Мы жаждем будущего, мы томимся по прошлому и не осознаем, что выбора нет… что день сегодняшний — плохой или хороший, горький, тяжелый или приятный, спокойный или тревожный — единственный день для нас. Ночные мечты — предатели, и мы все — соучастники собственного предательства.

Не можно тратить цена одной чашка кофе, достойный сэр? Нет, сэр, я не есть попрошайная личность. Я есть изголодный японский странник оказаться в этот ужасный год. Почетный сэр! Ради вся святая милость! Один билет в город Лайонесс. Я хочу на колени молить виза. Я хочу в Хиросима, назад, в тысяча девятьсот сорок пятый. Я хочу домой.

Звездочка светлая, звездочка ранняя

Мужчине, сидевшему за рулем, было тридцать восемь лет. В его коротко остриженных волосах блестела преждевременная седина. Высокий, худощавый, слабосильный, он обладал двумя сомнительными преимуществами: образованностью и чувством юмора. Он был одержим какой-то идеей. Вооружен телефонной книгой. И обречен.

Свернув на Пост-авеню, он остановил машину у дома N17. Заглянул в телефонную книгу, потом вылез из машины и вошел в подъезд. Окинув взглядом почтовые ящики, он взбежал по лестнице к квартире 2-F. Нажал на кнопку звонка и в ожидании, пока ему откроют, вынул черный блокнотик и великолепный серебряный карандаш с четырьмя цветными грифелями.

Дверь отворилась.

— Добрый вечер! Миссис Бьюкенен, если не ошибаюсь? — обратился он к даме средних лет с ничем не примечательной наружностью.

Дама кивнула.

— Моя фамилия Фостер. Я из научно-исследовательского института. Мы занимаемся проверкой слухов относительно летающих блюдец. Я вас не задержу.

Мистер Фостер протиснулся в прихожую. Он побывал уже в стольких квартирах, что почти машинально двигался в нужном направлении. Быстро пройдя по прихожей, он вошел в гостиную, с улыбкой повернулся к миссис Бьюкенен, раскрыл блокнотик на чистой странице и нацелился карандашом.

— Вы видели когда-нибудь летающее блюдце, миссис Бьюкенен?

— Нет. И вообще это чушь. Мне…

— А ваши дети видели их? У вас ведь есть дети?

— Есть. Но…

— Сколько?

— Двое. Только никаких летающих блюдец…

— Они посещают школу?

— Что?!

— Школу, — нетерпеливо повторил мистер Фостер. — Ходят они в школу?

— Моему сыну двадцать восемь лет, — ответила миссис Бьюкенен. — А дочери — двадцать четыре. Они окончили школу задолго до…

— Понятно. Сын, очевидно, уже женат, а дочь замужем?

— Нет. Еще нет. А вот насчет летающих блюдец вам, ученым, следовало бы…

— Мы так и делаем, — перебил ее мистер Фостер. Он что-то поспешно нацарапал в блокноте, затем захлопнул его и сунул вместе с карандашом в карман.

— Очень вам благодарен, миссис Бьюкенен, — проговорил он и повернулся к выходу.

На улице мистер Фостер снова вошел в машину, открыл телефонную книгу и, отыскав там нужную фамилию, вычеркнул ее. Затем он занялся следующей по списку фамилией и, хорошенько запомнив адрес, двинулся в путь. На сей раз он отправился на Форт Джордж-авеню и остановил машину против дома N800. Он вошел в дом и поднялся на лифте на четвертый этаж. Нажал на кнопку звонка у квартиры 4-G и в ожидании, пока ему откроют, вытащил из кармана черный блокнотик и великолепный карандаш.

Дверь отворилась.

— Добрый вечер! Мистер Бьюкенен, если не ошибаюсь? — обратился Фостер к мужчине свирепого вида.

— А вам-то что? — ответствовал тот.

— Моя фамилия Дэвис, — представился мистер Фостер. — Я из союза радиовещательных корпораций. Мы составляем сейчас список людей, удостоившихся премии. Вы разрешите мне войти? Я вас не задержу…

Мистер Фостер-Дэвис протиснулся в прихожую и через несколько мгновений уже беседовал в гостиной с мистером Бьюкененом и его рыжеволосой женой.