Читаем без скачивания Нулевое досье - Уильям Гибсон

– Бар. Микробистро с тибетским уклоном. Я так и не поняла толком где. Подвал офисного здания. Хозяин спит на самодельной антресоли, хотя это секрет. «Хаундсы» редко делают что-то специально женское. Трикотажная юбка, которую никто не смог повторить, хотя многие пытались. Твоя куртка – унисекс, хотя, когда она надета, этого не поймешь. Все дело в эластичной ленте на плечах, – Мередит говорила с легким раздражением, хотя полностью владела собой.

– Прилично ли будет спросить, как ты узнала, что это будет там?

Принесли первое блюдо, и Мередит подождала, когда официантка отойдет, потом ответила, уже спокойнее:

– Прямого контакта у меня нет. С приятелем времен учебы, про которого говорила, я рассталась несколько лет назад. Однако он познакомил меня с другими людьми. С ними я тоже не общаюсь и не знаю, как выйти на связь. Но они включили меня в рассылку. Я получаю электронное письмо с сообщением, где и когда будет заброска. Не знаю, обо всех ли забросках мне пишут, проверить никак не могу. Бывает это довольно редко. Всего два письма с тех пор, как я водила Клэмми покупать джинсы в Мельбурне. Прага и Токио. Я как раз была в Токио. Ну не в Токио, в Осаке. Я решила поехать.

– Что они предлагали?

– Может быть, начнем есть? – спросила Мередит.

– Конечно, – ответила Холлис.

Милгрим взял лососину, и она оказалась очень хороша. (Официантка дала ему выбрать из английского перевода меню.) Он огляделся, ища глазами Рауша, но не нашел. Публика в ресторане менялась на глазах. Те, кто пришел, чтобы присутствовать при сцене между Брэмом и Доттир, попросили счет и ушли, многие – оставив нетронутую еду. Официанты быстро убрали со столов, за которые теперь усаживались новые посетители. Гул разговоров стал заметно громче.

– Пожалуйста, не думайте, будто моя готовность помогать с Инчмейлом как-то зависит от того, что Мередит сможет или не сможет рассказать про «Хаундс», – проговорила Холлис.

Джордж быстро глянул на Мередит.

– Мы это ценим, – сказал он, хотя Милгрим сомневался, что Мередит тоже так думает. Может быть, «мы» означало музыкантов.

– И в случае Инчмейла действительно нужно, чтобы кто-нибудь объяснял, на каком вы этапе, – продолжала Холлис. – По крайней мере, это все, что я могу сделать. Изменить процесс нельзя, а если вы упретесь всерьез и надолго, он уйдет. Сейчас все движется в эту сторону.

Милгрим, который с удовольствием ел лососину под очень нежным островатым соусом, ровным счетом ничего не понял из ее слов.

– Извини, – ответила Мередит, – но тебе придется сказать нам, на кого ты работаешь.

– Если бы я лучше такое умела, я бы для начала рассказала о моей книге. Она про локативное искусство.

– Я не знаю, что это, – сказала Мередит.

– То, что сейчас называют дополненной реальностью, – объяснила Холлис, – только как род искусства. Оно возникло еще до того, как у всех появились айфоны. Тогда я о нем и писала. Однако я к тому, что, если бы хотела вас обмануть, начала бы с книги и сказала, что пишу следующую, про эзотерический деним или про безумные маркетинговые стратегии. Но я не буду вас обманывать. Я работаю на Губерта Бигенда.

Последний кусок лососины застрял у Милгрима в горле. Он выпил воды, кашлянул в салфетку.

– Вы подавились? – спросил Джордж.

Судя по выражению лица, он вполне готов был выполнить прием Геймлиха. И справился бы успешно.

– Нет, спасибо, – ответил Милгрим.

– «Синий муравей»? – спросила Мередит.

– Нет, – сказала Холлис. – Мы фрилансеры. Бигенд хочет знать, кто стоит за «Габриэль Хаундс».

– Зачем? – Мередит положила вилку.

– Считает, его переплюнули там, где он не ждал соперников. По крайней мере, так он объяснил. Ты его знаешь?

– Только понаслышке.

Милгрим отпил глоток воды и спросил Джорджа:

– Пиар вашей группе делает «Синий муравей»?

– Насколько я знаю, нет, – ответил Джордж. – Мир уже и без того слишком тесен.

– Я не работаю в «Синем муравье», – продолжала Холлис. – Бигенд нанял меня выяснить что-нибудь про «Габриэль Хаундс». Он хочет знать, кто модельер и как работает их антимаркетинговая схема. Этим я заниматься готова. Лгать вам – нет.

– А вы работаете в «Синем муравье»? – спросила Мередит Милгрима.

– У меня нет бейджа, – ответил тот.

– Что-что?

– Нет бейджа, чтобы открывать дверь. В «Синий муравей». У сотрудников есть бейджи. Я не сотрудник.

Официантка забрала тарелки и подала второе блюдо. У Милгрима это был говяжий филей, нарезанный кружочками и сложенный в башенку наподобие шахматной ладьи. Когда он начал есть, башенка рассыпалась.

– Насколько сильно Бигенд хочет это узнать? – Мередит занесла нож и вилку над едой.

– Вообще-то, он хочет знать все. Всегда, – ответила Холлис. – Сейчас ему очень хочется это выяснить. Будет ли так же хотеться через месяц? Не знаю.

– У него, должно быть, много возможностей добывать информацию, – заметила Мередит, отрезая кусок говяжьего медальона.

– Это его главная гордость, – сказала Холлис.

– Я упоминала, что второй сезон моих туфель, почти весь, лежит на складе в Сиэтле. Возможно.

– Да?

– Я не знаю где. Не смогла их разыскать. Юристы говорят, если туфли найдутся, можно доказать, что они мои. Мы почти уверены, что они не проданы, иначе хотя бы несколько пар выплыли на eBay. Может Бигенд их для меня найти?

– Не знаю, – ответила Холлис. – Но если он не найдет, не представляю, кто другой сможет.

– Я не знаю, что́ сумею для тебя выяснить, – сказала Мередит, – но если что-нибудь найду, готова буду обменять на информацию о туфлях. Иначе никак.

Милгрим переводил взгляд с Мередит на Холлис и обратно.

– Я не уполномочена давать такого рода обещания, – сказала Холлис, – но, безусловно, могу передать ему предложение.

Милгриму это напомнило завершающий ритм сделок между мелкими наркодельцами, когда одна сторона, возможно, знает про человека с полным минивэном прекурсоров, а другая вроде бы может отыскать выходы на качественную пресс-машинку для таблеток.

– Передай, пожалуйста, – с улыбкой проговорила Мередит и первый раз за вечер отпила вина.

– Это было очень удачно, – сказал Милгрим после того, как они на выходе из ресторана простились с Мередит и Джорджем. – В смысле момента. Когда вы сказали им про Бигенда.

– А что мне оставалось? Не сказать тогда значило бы их обмануть. Гостиница вон там.

– Я никогда не умел так точно подгадать момент, – сказал Милгрим, потом вспомнил про пингвина и поднял голову.

– Что вы там говорили про НЛО, когда вошли?

– Не знаю, – ответил Милгрим. – Мне показалось, я что-то видел. День был очень длинный. У меня ваш ноутбук. Можно мне оставить его до утра? Хочу кое-что посмотреть.

– На сколько хотите, – сказала Холлис. – Я взяла его для книги, которую так и не начала писать. У меня есть айфон. И что же вы вроде бы видели?

– Оно было похоже на пингвина.

Холлис остановилась.

– На пингвина? Где?

– На улице. Там. – Он указал рукой.

– На улице?

– Он летел.

– Пингвины не летают, Милгрим.

– Плыл. По воздуху. На уровне окон второго этажа. Подгребая плавниками. Но больше он был похож на каплю ртути в форме пингвина. Отражал фонари. Искажая их. Не исключено, что это была галлюцинация.

– Они у вас бывают?

– П-А-С, – произнес Милгрим по буквам.

– Пас?

– Постабстинентный синдром. – Он пожал плечами и снова двинулся к отелю. – Они насчет этого беспокоились.

– Кто они?

– Врачи. В клинике. В Базеле.

– А как насчет того человека? Который в штанах? Которого вы вроде бы видели в «Селфридже»? Он вас нашел?

– Да. Слейт ему сообщал, где я.

– И чем все кончилось?

– Не знаю.

– Как так?

– Я подбросил «нео» другим людям. Он пошел за ними.

Милгрим чувствовал, что надо почистить зубы. Между верхними задними коренными застрял кусочек грушевой тартинки. Все еще приятный на вкус.

– День был долгий, – сказала Холлис у входа в гостиницу. – Я говорила с Губертом. Он просил вас ему позвонить. Слейт думает, вы сбежали.

– У меня у самого такое чувство, будто сбежал, – ответил Милгрим, придерживая ей дверь.

– Спасибо, – сказала она.

– Мсье Милгрим? – Служащий за стойкой регистрации, немного похожей на кафедру в церкви.

– Номер мистера Милгрима оплачен с моей карточки, – сказала Холлис.

– Да, но ему все равно надо зарегистрироваться. – Служащий достал белый отпечатанный бланк и ручку. – Ваш паспорт, пожалуйста.

Милгрим вытащил из-под рубашки чехол Фарадея, достал паспорт.

– Я позвоню утром, перед завтраком, потом у нас сразу поезд, – сказала Холлис. И ушла, свернув за угол.

– Я сниму ксерокопию и верну паспорт, когда закончите разговор в вестибюле. – Он мотнул головой влево.

– В вестибюле?

– Вас там ждет мадмуазель.

– Какая мадмуазель?