Читаем без скачивания Плаха. 1917–2017. Сборник статей о русской идентичности - Александр Щипков

Сегодня слово «русофобия» воспринимается как привычное и рутинное прежде всего потому, что обозначаемое им явление постоянно бросается в глаза. Общество осознаёт, что лингвистикой и бытовой ксенофобией проблема не исчерпывается. Она имеет политический и даже геополитический характер. Вполне космополитическая «Википедия» вынуждена не только дать полноценное определение, но и отметить, пусть и очень осторожно, что «по мнению отдельных специалистов, русофобия, в отличие от большинства других национальных фобий, часто выступает как цельная идеология, то есть как особый комплекс идей и концепций, имеющий свою структуру, систему понятий, историю генезиса и развития».[18]

Есть много примеров русофобских политизированных исторических концепций и откровенных мифов, используемых на государственном и внешнеполитическом уровнях в некоторых странах. Классический политический русофобский дискурс содержит идею возложения на русскую общность вины за преступления части советской элиты, утверждения о «генетическом авторитаризме», «рабском сознании» русских, намеренное непризнание их исторической жертвой. Всё это элементы риторической и политической обоймы.

Одним из наиболее ярких примеров такого рода можно считать концепцию украинского голодомора вместо реальной картины голода в разных регионах СССР (Поволжье, Алтай, Украина и др.). Об этой проблеме, в частности, шла речь в отчёте, опубликованном на сайте «Росархива», о международной конференции «Историческая и политическая проблема массового голода в СССР 30‑х годов», прошедшей в Москве ещё в 2008 году.[19]

Антисемитизм и антирусизм

По нашему мнению, для системной политической русофобии, далеко выходящей за рамки бытовой ксенофобии, больше подходит термин «антирусизм», и по внутренней форме и содержанию более близкий понятию «антисемитизм». И связь здесь отнюдь не только лингвистическая. Сегодня некоторые авторы проводят интересные и важные параллели между русофобией и историческими проявлениями антисемитизма. Например, Александр Хавчин в статье «Русофобия и антисемитизм» утверждает: «Антисемитские и русофобские настроения могут существовать в тесной взаимосвязи, как было, например, в истории Германии, а в наши дни – в некоторых странах Центральной и Восточной Европы, в которых ксенофобия стала уродливым эрзацем национальной идеи. Как евреи, так и русские объявляются действующими заодно врагами польского (украинского, литовского и т. д.) народа».[20]

Автор указывает не только на сходство, но и на различия в негативном отношении к евреям и русским, а также – и это особенно интересно – на различия коллективных психологических реакций евреев и русских в ответ на агрессию. «За многие века жизни в галуте (рассеянии) у евреев выработались механизмы психологической защиты от проявлений национальной неприязни. Евреям в большей степени, чем русским, свойственна виктимность – осознание себя невинной жертвой – и соответствующее поведение, провоцирующее агрессию». Русские же, по мнению Хавчина, до сих пор очень часто оказываются не готовы к свалившемуся на них бремени. Поэтому, добавим от себя, всё ещё сильна традиция оправдания русофобии в самой русской среде.

Правовое гетто

Жизнь слов неотделима от жизни вещей. Ещё в 1990‑е было ясно, что положение этнических русских, оказавшихся на территории бывших советских республик в статусе национального меньшинства, с каждым годом ухудшается. Русский язык изгонялся из обращения, русские школы закрывались, трудно было устроиться на приличную работу и рассчитывать на карьерный рост. Кое-где под предлогом политики «натурализации» русские получили статус «неграждан» (Латвия, Эстония). Фактически русские оказывались отселёнными в правовое гетто.

Но лишь на Украине в 2014‑м дискриминация переросла в геноцид русского населения, организованный на официальном уровне. Процесс набирал обороты постепенно. Российский историк-славист Алексей Ильич Миллер писал в 2007 году: «Украинцы смотрели на малороссов как на объект просвещения и социальной инженерии, как на исковерканных чужим влиянием»[21]. Но до определённого времени насильственная дерусификация не переходила в прямые репрессии.

Начало вспышке антирусских репрессий положил проект Колесниченко-Кивалова (в просторечии «закон о русском языке»), принятый Верховной Радой до «майдана». Он был сразу же отменён новой, майданной властью. Понимая, что дерусификация будет ужесточаться, в некоторых украинских регионах с русским большинством заговорили о независимости. Участники «неправильных» референдумов за независимость Донецкой, Луганской и Харьковской областей подверглись репрессиям, в ответ на это русские повстанцы сформировали ополчение. Тогда украинская власть, будучи не в состоянии сходу разгромить и подавить русское движение, начала обстрелы мирных кварталов, а затем блокаду населения ДНР и ЛНР.

Заметим, что сама Украина получила в 1991‑м независимость по первому требованию и свободно вышла из состава СССР, но отказала в аналогичном праве русским Новороссии в 2014‑м.

Сегодня дерусификация Востока Украины осуществляется сугубо военным путём. Причём программа «освоения» территории Донбасса предполагает уничтожение и выселение его жителей, этнических русских. По тому, как ведут войну ВСУ, видно, что их основная задача состоит не только в том, чтобы победить ополчение, но и в том, чтобы сделать территорию непригодной для жизни. Это разрушение коммуникаций (подачи воды и проч.) и блокада населения народных республик Новороссии, напоминающая блокаду Ленинграда. Война с населением, которое Киев до сих пор продолжает считать «своим», укладывается только в одну логику – логику геноцида.

О том, что Киев считает русских Новороссии «генетическим мусором» и «недолюдьми», известно из заявлений официальных лиц (того же Яценюка) и украинской пропаганды. На официальном украинском радиоканале журналист Буткевич называет население Донбасса лишними людьми, из которых надо оставить в живых только 1,5 млн – меньшую часть. В качестве аналогии этого заявления можно взять рассуждения западных лидеров, которые считают население России слишком многочисленным. Кто называет желаемый демографический «потолок» в 40 млн, кто в 15 млн. Собственно эта ситуация возникла не сегодня. Ещё Йозеф Геббельс говорил: «Русские – не народ в общепринятом смысле слова, а сброд, обнаруживающий ярко выраженные животные черты». Вот реплика Рамона Серано Суньера, министра иностранных дел франкистской Испании: «Уничтожение России – требование истории и будущего Европы». А вот что говорит Геннадий Корбан, правая рука Игоря Коломойского по бизнесу: «Украина должна превратиться в Латвию. Латвия ненавидит Россию. Поколения должны ненавидеть Россию, именно ненавидеть…». Киевский кабинет стремится превратить страну в «европейский бронежилет», «границу западной цивилизации», «форпост против восточных варваров» и всё время твердит о «конфликте менталитетов». Это матрица любой ксенофобской идеологии, возведённой на политические высоты.

Внутри России

Фашизм не бывает направлен во все стороны одновременно. У современного неофашизма, как и у германского фашизма XX века, есть определённый объект: русская общность. Непонимание и замалчивание этого факта в России ведёт к серьёзным последствиям для будущего русской нации.

В такой ситуации особенно опасны проявления русофобии в самой России. В частности, безответственные высказывания ряда маргинальных общественных и культурных деятелей в поддержку геноцида русских на Украине, презрительное называние 86 % национально и консолидировано мыслящих людей «проблемой для страны». Телеведущая Ксения Собчак позволила себе назвать русских «быдлом», а Россию – «страной генетического отребья». Это прямой повтор позиции украинских политиков, называвших жителей восточных областей страны «недолюдьми» и «генетическим мусором». Певец Андрей Макаревич влёгкую рассуждает о русских как о «нации с повадками кочевников». Это единая стилистика и единый почерк. Подобные высказывания должны получать резкое моральное осуждение. А в ряде случаев необходимо задействовать и 282‑ю статью о разжигании национальной розни.

Люди, склонные к такого рода высказываниям, переступили моральную грань в тот страшный день, когда десятки антифашистов сгорели в огне Одесской Хатыни, а носители маргинальных политических взглядов оправдали эту расправу.

Важный итог 2014 года состоит в том, что русофобия полностью выработала свой ресурс, утратила легитимность в русской среде, за исключением компрадорского слоя. Подавляющая часть общества осуждает русофобские взгляды. Их носители уже не могут рассчитывать на уважение нигде, кроме как в своём узком кругу. Но это не должно расхолаживать. Необходима упорная просветительская деятельность и формирование стандартов изучения истории, дающих представление об огромных жертвах, понесённых русскими за последнее столетие.