Читаем без скачивания Зеркало миров - Ярослав Васильев

— Плохо, Деклан. Мы застряли.

— Но снег, кажется, прекратился. Да и небо…

— Ветер всю ночь шёл из долины, солнце взошло красное, да ещё просьбе хозяина я проверил - тучи идут против ветра. К обеду ударит снегопад. И я, конечно, не погодник — но даже моих умений хватило прощупать облачный фронт. Дня на два мы застряли, и то если повезёт.

— Но магистр Манус, разве мы не успеем спуститься? Главное пройти реку, а там уже не страшно. Если выйти немедленно…

— Деклан, сколько раз я просил не называть меня магистром? К испытанию на звание меня пока не допустили, и я, кажется, говорю тебе это каждый день. Вот только внушения хватает не больше чем на сутки. Что касается "спуститься" — ночью сошла лавина, утром хозяин отправлял двух парней поверить дорогу в долину. Пешим пройти можно, но до снегопада не успеем. А рисковать я не хочу.

— И все-таки — магистр. Все знают, что Уалан трижды не допускал вас к испытанию под надуманным предлогом. И всё потому…

— Хватит, Деклан, — резко оборвал его Манус. — Не переступай дозволенного. Дозволенного не только магу третьей ступени, но и члену Гильдии вообще. Обсуждать главу, тем более пересказывать о нём слухи и сплетни. Лучше объясни, раз уж ты в курсе всего на свете, почему мастер Оулавюр сегодня не в трапезной?

— А у господина гнома настроение плохое. Видимо тоже про погоду узнал. Уже успел и с прислугой поскандалить, и с хозяином. После чего обиделся на весь свет, сказал, что спускаться не собирается, а завтрак и обед чтобы принесли в номер.

— Жалко. Ну да ладно, не судьба так не судьба. И раз нам не получится насладиться беседой, предлагаю наслаждаться здешним пудингом. Поверь человеку, за последние годы объехавшего страну раз десять — лучше пудинг не готовят даже в Турнейге.

После завтрака оба мага подниматься к себе не стали, тем более что, покончив с делами, в общей зале начали собираться и другие постояльцы. А за разговором время летит куда веселее и быстрее, чем в пустых комнатах. Да и новости собравшиеся путешественники несли самые разные и необычные: например один из приказчиков, возвращавшийся из Шахрисабза, пугал всех войной. Мол, падишах готовится увеличить армию, никак припомнил старые обиды на Империю и в очередной раз хочет вернуть северные бухты. Официального указа, конечно, пока не зачитали — но цены на кожу и хорошую сталь в Шахрисабзе подскочили до небес. А кому они там? Только солдатам, дехканам незачем. Деклан на пустые домыслы только посмеялся, но Манус неожиданно заинтересовался. И вечером, когда в зале появился караван-баши, пригласил того отужинать вместе с собой. Объяснив Деклану, что горные шахрисабзсцы являются подданными падишаха чисто номинально, а жителей равнин терпеть не могут. Потому запросто могут рассказать что-нибудь известное только "своим".

Почтенный Нурмат-баши от беседы не отказался и ужинать вместе с уважаемыми господами сел с удовольствием. Пожилой горец ходил с караванами с десяти лет, уже больше двадцати годов водил сам и лишним никакое знакомство не считал. Тем более с магом из столицы и, по случайно услышанному куску разговора, будущим членом курии магистров. Вот только едва был подан травной настой, а тень от забора доползла до окон, впуская в залу вечерние сумерки и настраивая повидавших жизнь людей на неторопливое общение… как в дом ворвался один из горцев с кровавым пятном на рубахе. Когда парень, нарушая все приличия, встал перед их столом и что-то залопотал на своём, Манус с удивлением признал в нём племянника караванщика.

— Он говорит, — быстро начал переводить Манус для не знавшего языка Деклана, — что его пытались зарезать. Какая-то женщина?

— Кто? У хозяина и дочь, и сноха всё время здесь. А жена наверху, сам вчера лечил. Да и не встанет она после такого приступа еще неделю, не меньше.

— Нет, — Манус на секунду задумался, — парень не сказал "чокари" — значит, к хозяину постоялого двора женщина не относится. Он несколько раз повторил "гайр", что означает чужая.

В это время в трапезную спустился разъярённый Ислуин, и по мере разбирательства караванщик и остальные старшины горцев сравнялись цветом лица со снегом во дворе. Виновным оказался племянник Нурмата-баши: не знавший ни в чём отказа в семье, парень впервые оказался за пределами родного аула — где познакомился с таким плодом долин, как дома терпимости. И в силу своей глупости решил, что все женщины за пределами гор такие же. Ведь правил в одежде и того, что положено приличной девушке, никто не соблюдает — значит запросто пойдут, стоит только показать монету. Потому, когда Лейтис заглянула посмотреть на необычных "мохнатых быков", попытался зажать девочку в укромном уголке. К огромной радости остальных ничего не получилось, иначе караван-баши отправился бы на каторгу. А сотвори парень что-то подобное на той стороне, когда они пойдут продавать имперские товары в Шахрисабз — всех без разбора посадят на кол.

Недоумок остался жив случайно — спасла быстрая реакция и то, что девочке не до конца хватило сил пропороть холщовую куртку. Потому кинжал лишь пропахал глубокую царапину поперёк живота, а дальше неудавшийся ловелас струсил и сбежал, предоставив дяде расхлёбывать проблемы. Особенно когда выяснилось, что девочка не служанка, а родня важного господина. В качестве виры[6] Ислуин сейчас мог потребовать хоть всю прибыль за торговую экспедицию — и был бы прав и по имперским законам, и по обычаям горцев. Несколько минут магистр оценивающе молчал, "дожимая" караванщика до нужного состояния, а потом объявил: они обойдутся лишь тем, что на всё время пути до Шахрисабза пойдут вместе с караваном бесплатно. А виновник то время, пока они остаются в "Тёплом приюте", будет спать вместе с тягловыми быками. Словно не прошедший обряда взросления мальчик. Радость караван-баши после этих слов можно было, наверное, потрогать руками. А рухнуть благодетелю в ноги помешала только врождённая гордость и статус. Остальные горцы тоже с облегчением зацокали языками и закивали — обошлось. После чего заломили несостоявшемуся любовнику руки и поволокли на улицу. Через час, когда Ислуин случайно увидел его во дворе, парень щеголял опухшей физиономий, и было хорошо заметно, что даже дышал он с осторожностью, стараясь не потревожить синяки.

Инцидент был исчерпан, довольные стороны разошлись спать… вот только Манус никак не мог успокоиться. Сидеть запертыми в границах забора неизвестно сколько, к полуночи снег повалил стеной. И хорошо если балбес затаится, копя обиду — а если попытается отыграться? Второй раз может кончиться кровью, и соплеменники не обязательно снова проявят лояльность обычаю, что в доме хозяина гость следует его закону. В горах уважение к разделившему с тобой хлеб прекрасно уживается с кровной местью за родича, а ему сейчас нужна тишина и никаких происшествий. Особенно из тех, на которые обязательно обратят внимание комтур провинции и департамент иностранных дел.