Читаем без скачивания Женщина-ягуар и мудрость дерева бабочек - Линн Эндрюс

– Не помню ничего этого.

– Чего «этого»? – переспросила Сойла. – Не забывай, я потеряла глаза.

– Кажется, мы в пустыне, Сойла. Совсем не похоже на Юкатан. Это больше напоминает одно местечко возле Палм-Спрингз в штате Калифорния.

– Ну, не беспокойся о таких мелочах, – сказала Сойла. – Вероятно, ты просто смотришь на джунгли под иным углом зрения.

Как скажешь, – откликнулась я и продолжила путь по тропе. Сойла по-прежнему держалась за мою руку. Не знаю, что бы я делала без ее ободряющего присутствия. Я была растеряна, хотелось плакать, но при ней было просто стыдно. Во всяком случае, мои глаза остались при мне. Я попыталась сосредоточиться. Солнце помогло бы мне сориентироваться, но его не было видно. Вокруг царили какие-то призрачные сумерки, но я не могла понять, откуда исходит свет. Никогда прежде мне не доводилась видеть подобной местности.

Заблудившийся ведет слепого – куда уж хуже, но теперь и мои собственные глаза разыгрывали со мной какие-то странные шутки: растения вдруг начали выглядеть похожими на зверей. Мне показалось, что один кустик полыни перепрыгнул с места на место, превратившись в рысь. Я подумала о том, что растения могут обладать звериным духом, но, присмотревшись к ним внимательнее, поняла, что это самые обычные кусты.

– Сойла, ты не поверишь, но мне кажется, что эти растения на самом деле – животные.

– Почему ты так решила?

– У одного из них выросла морда. Думаю, они пытаются меня одурачить. Прыгают вокруг, а как только я посмотрю в их сторону, замирают на месте, как ни в чем не бывало. Не знаю, смогу ли я это выдержать.

– Эх, если бы у меня остался хоть один глаз… увы! Если ты утверждаешь, что эти растения – животные, мне придется тебе поверить, иного выхода нет.

– Куда теперь, Сойла? – спросила я. Мне было очень тревожно. – Не так сильно! – воскликнула я, когда Сойла обхватила мою руку покрепче. Теперь я была просто вне себя от страха.

– Не забывай, что ты меня ведешь, – напомнила Сойла. – Я могу споткнуться и упасть. – С этими словами она легонько подтолкнула меня вперед.

Сейчас перед нами не было ничего, кроме песка. Он причудливо переливался всеми оттенками радуги. Мы пошли по нему, и вскоре ступили на окаменевшую глиняную почву какого-то плато, покрытого сеткой бесконечных глубоких трещин, вызванных засухой. Я описала Сойле окружающую местность, и она сказала, что, по ее мнению, мы идем правильной дорогой. «Дорогой?» – мысленно удивилась я.

Вдалеке показалось что-то движущееся, и вскоре я поняла, что к нам приближается какой-то человек. Я пришла в смятение, воображая, что можно подумать о двух женщинах (одна из них слепая), явившихся сюда в одиночестве.

– Сойла, к нам идет какой-то человек. Ты знаешь, кто это?

– Учитывая, как все началось, в этом нет ничего удивительного, – отозвалась Сойла. – Что он делает? – Ее голос звучал так, словно она говорила, прижав рот к банке.

– Просто идет. Нет, подожди, он остановился. Похоже, дожидается нас. Он выглядит довольно грозным.

– Продолжай идти, пока расстояние не позволит заговорить с ним.

Подойдя поближе, я поняла, что это индеец. Он был довольно крепким и злобным, чем-то похожим на Херонимо. Руки его были сложены на груди, и, взглянув ему в глаза, я поняла, что он собирается бросить мне вызов. В нескольких метрах от него я остановилась.

– Опиши его мне, – потребовала Сойла. – Он индеец? – Да.

– Откуда он?

Я задала ему этот вопрос, и он ответил.

– Он говорит, что он из племени апачей и живет на горном плато, где бы оно ни было.

– Как его зовут?

– Как тебя зовут?

– Зови меня просто Сэм, – предложил он. – Мое полное имя тебе все равно не выговорить. А теперь скажи, с кем это ты разговариваешь?

– С ней, Сойлой, разумеется.

– С кем? Я никого больше не вижу.

– Сойла, он говорит, что не видит тебя. Неужели он слеп, как крот?

– Разыграй его, – предложила Сойла. – Притворись, что это была просто шутка. Он не видит меня и даже не слышит. Тебе придется обо всем мне рассказывать. Как жаль, что я выронила глаза! Кроме того, мне кажется, что я немного оглохла. Интересно, неужели я растеряю все свои органы чувств?

– Так с кем ты там разговариваешь? – грубо повторил мужчина.

– Да ни с кем, – ответила я. – Сама с собой. У меня с детства такая привычка.

– Мне не нравится, когда меня дурачат, – заявил индеец из племени апачей. – Не ври!

– Честное слово. Тут ведь нет никого, кроме меня.

– Пусть так и думает, – сказала Сойла, сжимая мою руку. Она попросила, чтобы я пересказала ей слова мужчины, и я это сделала.

– Что написано на его лице? – спросила Сойла. – Он рад быть здесь?

– Похоже, не очень. Он выглядит сердитым.

– Спроси, почему он сердится.

– Почему ты рассержен? – спросилая и, услышав ответ, повторила его для Сойлы: – Он расстроен тем, что я так долго добиралась сюда. Говорит, что ему нужно многоемне рассказать, но я никогда не запоминаю его слов. Что я почти не помню тех снов, которые он мне посылает. О чем он, Сойла?

– Не волнуйся. Опиши-ка его подробнее.

– Ростом около шести футов, примерно моего возраста. Нет, он уверяет, что моложе, но мне не верится. Кажется, он любит поспорить. У него длинные черные косички, а одет он в высокие кожаные мокасины, штаны и что-то вроде набедренной повязки поверх них. На одном плече висит ружье, а на другом – лук и колчан со сгрелами. Еще на нем отделанный бусинами пояс, к которому подвешены ножны. На лице много шрамов, оно покрыто красной краской, но глаза довольно добрые. Сейчас он рассматривает меня и смеется.

– Он тебе нравится? Как думаешь, вы сможете подружиться? – спросила Сойла.

– Да, он мне определенно нравится.

– Почему?

– Потому что он явно хороший воин. Думаю, это самая главная причина. Для него путь воина стал настоящим искусством. Он ловкий и сообразительный. Он говорит, что очень похож на зверя, и потому для того, чтобы выглядеть человеком, ему приходится разрисовывать лицо краской. – Мы с Сойлой громко рассмеялись.

– А ты ему нравишься, как по-твоему? – спросила Сойла.

– Он говорит, что я ничего. Думаю, я ему понравилась.

– Что он думает о твоей жизни вплоть до настоящего момента? – поинтересовалась Сойла.

Выслушав его ответ, я повторила для Сойлы:

– Он считает, что я выполнила несколько задач, которые принесли мне определенное удовольствие. Он говорит, что, несмотря на это, я сама от себя не в восторге – во всяком случае, не очень собой довольна. Мне нужно уделять меньше времени работе и больше – играм и веселью. Он говорит, что игра является важной стороной жизни воина.

– Он рад тому, что ты пришла повидаться с ним?

– Он говорит, что уже собирался все бросить и вернуть ся на тропу войны. Уверяет, что хочет быть моим союзником, но, если потребуется, готов стать и противником.

Сойла хихикнула, но я поняла, что индеец просто пошутил надо мной. Он медленно приблизился, протянул руку к моему сердцу и сказала:

– Еще немного, и было бы уже поздно. – Он убрал руку и положил ее на свое сердце.

Я описала Сойле его действия и спросила, что он имел в виду.

– Он показал тебе, какое счастье испытывает, – объяс нила Сойла. – Спроси, что ты можешь ему подарить.

Этот вопрос привел Сэма в полный восторг.

– У меня нет того, что он просит, – сообщила я Сойле. Он хочет новое магическое перо попугая макао: красное с заостренным концом.

– Зато у меня есть, – откликнулась Сойла. Я обернулась и взяла у нее перо.

– У меня целая куча таких перьев, – пояснила она. – Отдай это ему.

Сэм с нескрываемым удовольствием взял у меня перо. Он коснулся им своего лба, а потом сунул в колчан со стрелами.

– Сойла, теперь он хочет дать мне что-то взамен.

– Что именно?

– Шкурку скунса!

– Спроси, почему он решил подарить тебе шкурку скуна?

– Он говорит, что это заставит моих врагов держаться подальше.

Тогда возьми, Линн. Я взяла протянутую им шкурку и сунула ее в карман платья. Сэм тут же подтянулся, стал каким-то скованным, его глаза пристально смотрели на меня.

– Спроси Сэма, будет ли он переводить для тебя?

– Что переводить?

– Просто спроси, а потом повтори мне его ответ.

– Он говорит, что перенесет дары и руководство из одной хижины в другую. Что это значит?

– Подожди! – оборвала меня Сойла. – Спроси, как тебе услышать его в обычном состоянии сознания.

Мне хотелось пожаловаться Сойле, что она ведет себя грубо и предъявляет ко мне слишком много требований. В конце концов, у меня есть собственные мозги, и я сама могу решить, о чем его спросить. Однако происходящее было настолько странным, что у меня вообще не возникало вопросов. Подумать только, всего несколько часов назад я была… где же я была? Ладно, это неважно.