Читаем без скачивания Империализм от Ленина до Путина - Виктор Шапинов

В реальности эта схема оказалась не более чем теоретической абстракций, не имевшей реальной базы в существующих общественных отношениях Китая и раскладе классовых сил в стране и мире.

На деле оказалось невозможным сохранить экономические формы, рожденные Культурной революцией.

9 сентября 1976 года умирает председатель ЦК КПК Мао Цзэдун. Его смерть мало что меняет в соотношении политических сил – тяжело больной председатель уже давно почти ничего не решает – смерть Мао становиться сигналом противоборствующим группировкам в КПК к открытому выступлению.

Левые к тому времени, как видно из статьи Чжан Чуньцяо, уже не видят дальнейших перспектив и, кроме попыток «ночь простоять да день продержаться», ничего не предпринимают. Их политика периода 1966–1971 годов уже зашла в тупик – та ее часть, что нужна была для модернизации страны и ликвидации пережитков феодализма была выполнена, а та часть, которая предполагала переход к коммунизму, не могла быть выполнена в силу полного отсутствия материальных условий.

Левые оказались в ситуации, похожей на ту, в которую попали большевики по окончании Гражданской войны – созданная в тот период экономическая система «военного коммунизма» уже перестала работать, революция в развитых странах Европы потерпела поражение, и большевики вынуждены были пойти на отступление в форме новой экономической политики. Но устроить «китайский нэп» левые не могли по той причине, что массы, на которые они опирались, были все еще захвачены уравнительными идеями Культурной революции и не приняли бы такого поворота. Этот поворот предстояло совершить правым, а знаковой фигурой «китайского нэпа» стал вернувшийся к власти Дэн Сяопин.

В ночь с 6 на 7 октября 1976 года Чжан Чуньцяо, Ван Хунвэня, Яо Вэньюаня и Цзян Цин просто напросто арестовывают. Какое-то время их арест держится в тайне, по стране прокатываются волнение, но в целом правым удается удержать ситуацию в своих руках. Некоторое время пытаются сопротивляться шанхайские левые, делая громкие заявления, что им нужно «как Парижской коммуне» продержаться несколько дней, пока не поднимется вся страна. Однако страна не поднялась, если не считать отдельных столкновений, порой даже вооруженных, рабочих организаций с силами правых. В общем-то правым сравнительно легко удалось захватить власть в свои руки потому, что материальные условия для господства левой линии были исчерпаны, а на «самотермидоризацию» левые не были готовы пойти.

Неолиберальная глобализация

Нефтяной кризис и его последствия

Проиграв в Чили борьбу за медь, страны «третьего мира» начали другую борьбу – борьбу за нефть.

Нефть после Второй мировой войны превращается в стратегический товар для всей мировой экономики. Это делает Ближний Восток, где сконцентрированы значительные запасы «черного золота», центром пересечения интересов различных империалистических сил.

Объединенные в Организацию стран – производителей нефти (ОПЕК) страны, большую часть которой составляли государства Ближнего Востока, в знак протеста против поддержки империалистическими странами Израиля в арабо-израильской войне, объявляют Европе и США нефтяной бойкот, поднимая цены на этот продукт в четыре раза. С политической точки зрения эта тактика не принесла успеха – роль Израиля, как главного инструмента имперской политики Запада на Ближнем Востоке только возросла, но экономически империализм был атакован «с тыла».

Энергоемкие экономики Запада погружаются в кризис, который оказался очень глубоким и неожиданным для аналитиков буржуазии, привыкших к «бескризисному» кейнсианскому капитализму 1950–1960-х.

Взлет нефряных цен был, однако, только толчком, причина глубокого кризиса заключалась в ином. Кейнсианская модель исчерпала себя ко времени краха 1973 года, и она должна была уступить свое место неолиберальной модели с ее «глобализацией». Кейнсианская модель базируется на расширении потребления наемных работников, но к началу 1970-х это расширение достигло своих пределов. С точки зрения капиталистов оно становится непомерным и экономически неэффективным. Капиталистам приходится продавать свои акции трудящимся, чтобы вновь вернуть в оборот деньги, выданные в виде зарплаты. Но и это не помогает: рост, основанный на конвейерном производстве, замедляется и его расширение в метрополии уже не может служить прочной базой для роста социальных гарантий. Взлет цен на нефть вообще выбил почву из-под ног «общества потребления». Глобальный капитализм должен был изменить свою стратегию и внутренне перестроиться, чтобы приспособиться к новым условиям.

Нефтяной кризис был сильным ударом по империализму, он ослабил его и дал шанс революциям в «третьем мире», которые прокатились по всем континентам: Гвинея-Бисау (1973), Южный Вьетнам (1974–1976), Эфиопия (1974), Мадагаскар, Лаос, Мозамбик, Ангола (1975), Гренада, Никарагуа, Зимбабве, Иран, Афганистан (1979). В странах «центра» кризис также откликнулся потрясениями: в ноябре 1973 года рабочие и студенты Афин восстали против фашистского режима «черных полковников», 25 апреля 1974 года пал самый старый фашистский режим Европы – диктатура Салазара в Португалии. В 1974 году сменились правительства во всех ведущих странах «центра» – всеобщая забастовка свалила кабинет консерваторов в Британии, пало правительство Вилли Брандта в ФРГ, японский премьер К. Танака и итальянский президент Д. Леоне лишились своих постов по обвинению в коррупции.

Но помощь мировому капитализму пришла «откуда не ждали». Брежневская бюрократия фактически предала солидарность с «третьим миром» и его нефтяной блокадой, активно включившись в мировую капиталистическую систему в качестве поставщика сырой нефти. За счет нефтедолларов руководство КПСС планировало решить многочисленные проблемы, которые возникли у Советского Союза в экономике и которые были не только не решены, но и усугублены рыночной реформой 1965 года. Теперь включался «компенсационный механизм»: за счет нефтяных вливаний можно было поддерживать экономику и подкупать население «брежневским изобилием» – советским вариантом общества потребления. С этого времени начинается интеграция в мировую капиталистическую систему Советского Союза и восточноевропейских соцстран, причем на невыгодном положении поставщиков сырья.

Предпочтя не революционное решение проблемы – как вовне (поддержка революции в странах капитализма), так и внутри (переход к коммунистическим отношениям), – а реформистское, руководство КПСС предопределило печальную судьбу социализма в СССР.

Кризис приводит к резкому удешевлению кредита, в развитых странах теперь кредит дают под процент, который только-только превышает инфляцию, а иногда дают и под такой процент, который перекрывается инфляцией. Инфляция во время кризиса и правда резко подскочила во всех странах капиталистического «центра». Низкие процентные ставки были не жестом «доброй воли» со стороны банкиров, а жесткой необходимостью – спад производства не позволял эффективно вкладывать деньги, и они остались бы мертвым грузом, если бы не отдавались «в рост».

Эти дешевые кредиты пользовались очень большой популярностью не только в странах «третьего мира», но и у социалистических стран. Кредиты очень часто брались под экономически плохо просчитанные проекты, которые затем провалились.

В этих условиях началась стремительная реинтеграция СССР в мировую капиталистическую систему. В 1970–1975 годах оборот внешней торговли СССР вырос в 2,3 раза и продолжал расти, в основном за счет торговли с капиталистическими странами. Сырьевая составляющая возрастала в структуре экспорта. Так экспорт машин и оборудования снизился за период 1970–1987 годов с 21,5 % до 15,5 %, зато экспорт топлива вырос с 15,6 % аж до 46,5 %[87].

Параллельно Восточная Европа становилась рынком сбыта для продукции европейских монополий, в основном – немецких и французских, – здесь к 1975 году реализовывалось 22 % продукции машиностроения ФРГ. Так брежневский социализм помогал западноевропейскому капитализму выйти из кризиса.

Однако, когда нефтяные цены стабилизировались, а пик кризиса миновал, процентные ставки по кредитам вновь поползли вверх. Дешевые кредиты оказались очередной порцией бесплатного сыра, располагавшегося в империалистической мышеловке. Внешний долг социалистических стран стремительно рос. К 1981 году долги Польши выросли до $24 миллиардов, Советского Союза – до 12,4, ГДР – 12, Венгрии – 6,9, Румынии – 9,8. Социалистические страны предпринимают отчаянные попытки сократить задолженность и в отличие от стран «третьего мира» это им отчасти удается. В 1984 году долг СССР уже лишь $4,2 миллиарда, ГДР – 6,7, Румынии – 6,5, Венгрии – 5,1. Но приходится сократить инвестиции в собственную экономику, замедлился рост уровня жизни, а кое-где и вовсе начал снижаться, перестал работать брежневский механизм «компенсации».