Читаем без скачивания У Терека два берега… - Дмитрий Вересов

Милая Соф, давай придумаем, как мне убежать! Пока у меня еще есть Интернет и электронная почта… Пока у меня и это не отняли.

Милая Соф, давай придумаем, как мне убежать! Неужели в наше просвещенное время такое возможно? Чтобы девушку, образованную, по-европейски воспитанную, можно было бы головой в мешок и на вечные принудительные работы на женской половине закрытой домашней тюрьмы…

Разве так можно с живым человеком?

Милая Соф, прости мне мою истерику, но мне очень страшно, что весь этот кошмар со мною отныне навеки. Дядя отпустит меня, лишь насильно выдав замуж за такого же, как он, средневекового дикаря…

Милая Соф, давай придумаем, как мне убежать, милая Соф!

Ради всего святого. Ради наших счастливых с тобою ночей, которые мы провели в Сен-Мари дю Пре…

Я жду твоего ответа.

Айсет очень горевала от того, что ответа от Софи-Катрин не было целую неделю. Неужели она так долго не заглядывает в свой почтовый ящик? Обычно она делала это по два-три раза на дню… Может, она в отпуске — в горах, катается на лыжах?

Айсет ходила по женской половине дома дяди Магомеда и не находила себе места. Даже возле компьютера ей было мерзко и противно.

Она написала письмо Джону.

«Милый Джон, я живу теперь в Чечне, в городе Гудермесе, в доме моего дяди. Как твои дела? Не хочешь ли повидаться со мной? Скучаю.

Но и на это письмо ответа не пришло.

Что они там? Все одновременно ушли в отпуска? Так ведь теперь не Рождество и не июль-август!

Уже в отчаянии написала письмо Астрид.

«Дорогая Астрид, как твои дела?

Мои не очень.

Я нахожусь фактически под надзором моего дяди, без паспорта, без денег, без мобильного телефона. Пока еще у меня есть электронная почта. Напиши, можешь ли мне помочь вернуться в Москву? Попробуй связаться с моим дядей, ты знаешь его офис „Россика-Сплендид“, попробуй заявить ему, что я нужна для работы в Си-би-эн и что в его интересах отпустить меня…

Сделай что-нибудь.

Прошла неделя, но ни от Джона, ни от Астрид, ни от Софи-Катрин ответа так и не поступило…

К исходу третьей недели своего заключения Айсет обратилась к тете Алие с просьбой немедленно передать дяде Магомеду, что работать с Интернетом из Гудермеса дальше не представляется возможным. По техническим причинам, которые ей сложно объяснить неспециалисту.

Айсет просила передать, что для эффективной работы на благо общего дела ее нужно перевести в Москву, а там она уже покажет высший класс журналистской работы.

Тетя Алия обещала передать…

И прошла еще одна неделя. Писем не было.

Айсет была в панике. Как же так? Свобода для нее была обязательной компонентой жизни. Как кислород. А ее посадили в тюрьму! Какая, к шайтану, «борьба за свободу Чечни», если ее, рожденную и воспитанную свободной, дядя сажает на цепь как собаку, приковывает к компьютеру, как приковывали к веслу галерных рабов… Зачем папа отдал ее на воспитание в Сен Мари дю Пре? Затем, чтобы она могла потом со всею остротой осознать мучения, которые испытывает привыкший к свободе человек, когда он эту свободу теряет?

Вот тетя Алия и ее дочери, Зарина и Тамара, — им все равно, где жить! Будь то в Гудермесе, будь то в родовом селении тейпа Бароевых в Дикой-юрте, или в Москве… Им все равно, где покорно молчать-помалкивать в присутствии мужчин…

Ах, маленькая Ай! Как не ценила ты свободу, когда жила в этой порочной Англии! И пусть они все там трижды гомики — все они, и Джон, и Элтон Джон, и Дубль-Скотти… Но они свободны! Они могут ходить где хотят, и могут говорить что хотят. И спать могут с кем хотят. И за свободу Ирландии или Чечни — хотят борются, не хотят — не борются! Зато всегда насмехаются над всеми и вся… и над теми, кто борется, и над теми, кто не борется. Они всегда насмешничают…

А тут — Айсет ни разу не видела и не слышала, чтобы кто-то из ее родственников или знакомых попытался бы… Даже помыслил бы о том, чтобы посмеяться над дядей Магомедом… Или над его нукером Зелимханом попытался бы пошутить.

И Ай со слезами вспомнила, как они сидели с Джоном и его друзьями в пабе на Доул-стрит, и как все соревновались в остроумии, пикируясь и подкалывая друг дружку, оттачивая язычки на бармене, на футбольном судье, на премьер-министре Блэре, на королеве… Без какого бы то ни было пиетета…

Вот она, утерянная ею свобода!

И не нужна ей эта фиктивная борьба за фиктивную независимость!

Настоящая независимость осталась в Лондоне. Мусаев в своей маскарадной каракулевой папахе, рядом с этой дурой, старушенцией Ванессой Бедгрейв, — и ют выбрал настоящую свободу, когда свинтил в Лондон. Он умнее дяди Магомеда…

Умнее…

Айсет была в панике. Что делать? Как убежать отсюда?

Она написала еще одно письмо Софи-Катрин.

«Милая Соф. Тебе пишет твоя маленькая Ай. Мне плохо, я попалась в ловушку и мне не улететь без твоей помощи. Помоги мне. В конце концов, заяви в органы правосудия, в международные органы, в ректорат моего Лондонского университета, в редакции свободных газет, что студентку Лондонской школы экономики, корреспондентку московской редакции Си-би-эн — похитили и лишили паспорта и свободы перемещения. Ну, придумай что-нибудь, милая Соф, я так скучаю по тебе…»

Написала еще и Джону. И Астрид…

Ответов не было.

Почтовые ящики электронной почты были пусты.

Айсет уж было подумала, что и нет никакого Интернета. Что весь Интернет помещается только в ее компьютере в ее комнатке на женской половине дядиного дома в Гудермесе.

Ей припомнился апокалипсический сюжет из какого-то сюра, где писатель писал романы и статьи и отсылал их по проводам в редакционный компьютер… Но однажды охранник отвел писателя в редакторскую комнату. И тогда писатель увидел, что провода, заведенные в комнату редактора, — просто обрываются, не будучи соединенными с каким-либо устройством…

Однако это было все же не так. Потому что на многих сайтах Айсет читала свои статьи на английском и французском языках. И находила перепечатки своих статей на новостных и публицистических страницах всемирной «паутины».

И везде статьи ее были подписаны — Айсет Бароева…

Значит, Интернет существовал не в одном ее воспаленном воображении! Значит, она посылала статьи в Интернет, и эти статьи находили своего адресата и своего читателя. Но почему тогда пуст ее почтовый ящик?

И вдруг Айсет поняла… Конечно! Какая она дура! Как она сразу не догадалась? Дядя и его люди контролируют ее почтовые ящики. Они блокируют их. Они читают ее письма и не дают этим письмам дойти до адресата. Какая она наивная и заторможенная дура! И она так неосторожно раскрыла себя в своих письмах. Раскрыла себя перед дядей. Чего теперь ждать от него? И как ей быть? Надеяться на помощь извне теперь не приходилось.