Читаем без скачивания Кочевники поневоле - Майкл Гелприн

– Спасибо, – проговорил он хрипло. – Вы не пожалеете, если сделаете это для нас.

– Ну, и ладно, – заулыбался Каллахан. – Я тоже думаю, что не пожалеем.

– Постой, – Франсуа заглянул июлиту в глаза. – Я – человек прямой. Поэтому спрошу сразу. Если миссия провалится, предложение теряет силу и отменяется?

– Не отменяется, – Каллахан отвёл взгляд. – Откладывается. Если нам не удастся добиться успеха дипломатией – будет война. Вам придётся в ней участвовать, парни. Возможно, и нам придётся. И чем это всё закончится – неизвестно.

На десятое утро пошёл снег. К полудню он повалил вовсю, и к вечеру дорога стала для карет непроезжей. Патрик велел распрягать и дальше передвигаться верхом, ведя запасных коней в поводу. На них нагрузили поклажу – провизию и запасную одежду, с тем и тронулись.

– Долго ещё? – спросил Рич Каллахан, когда вечером, наконец, спешились и разожгли костёр.

– Сутки. – Франсуа бросил на снег лошадиную попону, уселся на неё, скрестив ноги, протянул ладони к огню. – Возможно, чуть больше. Возможно, меньше. Так или иначе, теперь мы можем догнать их в любой момент.

Догнали февралитов к следующему полудню, а вернее, не догнали, а попросту на них напоролись, когда свернули за очередной поворот.

Ехавший в голове Франсуа осадил коня – полтора десятка вооружённых мужчин перегораживали дорогу в ста шагах впереди по ходу. Лейтенант оглянулся – за спиной из леса на Ремень один за другим вымахнули ещё полдюжины.

Франсуа спрыгнул с коня. Демонстративно поднял вверх руки и двинулся февралитам навстречу. Десяток стволов целили ему в грудь, он едва не физически чувствовал, куда войдут пули через секунду после залпа.

Страх, до сих пор сдерживаемый, упрятанный глубоко вовнутрь и подавляемый беспечной болтовнёй на привалах, воспрянул, вырвался из убежища и охватил лейтенанта. С каждым шагом, приближающим его к зимникам, страх разрастался и множился, порождая слабость в коленях, дрожь в руках и холод, сковывающий, сжимающий сердце.

В десяти шагах от февралитов Франсуа остановился. Опустил руки, заткнул их за пояс, чтобы унять дрожь, застыл.

– Кто таков? – От группы зимников отделился коренастый приземистый старик с обветренным грубым лицом и колючим взглядом.

– Лейтенант Мартен, апрельское головное кочевье. Со мной сержант того же кочевья Коте и два июлита – браться Патрик и Рич Каллаханы.

– Что?! – У старика от удивления поползли вверх брови. – Июлиты, ты сказал?

Франсуа кивнул.

– Какого чёрта им здесь надо?

– Подожди, Свейн, – прервал старика плечистый высокий парень. Он, единственный из февралитов, был без шапки, длинные рыжеватые волосы развевались на ветру. – Я знаю этого человека. Ты предводительствовал на торгах, правильно? – обратился он к Франсуа.

Лейтенант сглотнул слюну. Продолжение фразы напрашивалось: «ты предводительствовал мошенниками, значит, получай пулю». Страх достиг апогея, Франсуа чувствовал, что от смерти его отделяет всего шаг.

«Скажи им, что ты ни при чём, – властно заорал внутренний голос. – Что тебя заставили. Ты и в самом деле ни при чём, расценки устанавливал не ты. Да и руководил не ты, руководил Дюпре, аббат».

– Я возглавляю боевое кочевье, – подавил своё второе «я» Франсуа. – Можешь считать, что торги тоже возглавлял я.

– А не ты ли был в феврале с разведкой недель шесть назад? – встрял, вывернувшись из-за спины старика Свейна, круглолицый курносый паренёк.

– Тоже я, – признал лейтенант.

Он вгляделся и узнал собеседника. Это тот сказал тогда на границе февраля и марта «Вы нас достали!».

– Свейн, – повернулся курносый паренёк к старику. – За этого человека ручается Бьёрн Йохансон. Бьёрн говорил, с ним можно иметь дело.

– Дело? – переспросил Свейн. – Интересно, какое. Ладно, допустим. Так с чем вы пожаловали к нам, апрелит?

– Я всего лишь проводник, – быстро сказал Франсуа. – Июлиты попросили нас с сержантом сопровождать их. У них есть к вам предложение. Дипломатическое, они парламентёры.

Старик неожиданно расхохотался.

– Вот как, – отсмеявшись, сказал он. – Дипломатическое предложение, надо же. До сих пор мы гнали святош из весенних месяцев взашей. Они тоже называли себя парламентёрами. И всех это устраивало, какая с нами может быть дипломатия. А теперь, значит, июльских ханжей так припекло, что они решили явиться лично, рискуя отморозить вельможные задницы. Вот что я тебе скажу, лейтенант Мартен, или как там тебя. Отправляйтесь-ка вы восвояси и благодарите своего несуществующего бога за то, что унесли ноги.

– Погоди, Свейн. – Верзила с длинными рыжеватыми волосами наклонился к старику и зашептал ему на ухо.

С минуту Свейн молчал, раздумывая и уставившись в снег под ногами. Затем поднял голову.

– Возвращайся к своим людям, лейтенант, – сказал он хмуро. – Пускай спешиваются. Пойдёте за нами, коней поведёте в поводу. Мы выслушаем вас.

К февральскому кочевью шли по протоптанной в снегу узкой тропе след в след. В пути молчали, тишину нарушал лишь скрип подошв и конских копыт по упругому насту, да изредка доносившийся из леса далёкий, протяжный и тоскливый звериный вой.

– Пускай для них разобьют шатёр, Оле, – обернувшись к верзиле, прервал молчание старик Свейн, когда вышли на опушку. – И отправь кого-нибудь в середину декады. Пускай разыщут Бьёрна и разузнают, какого чёрта тот ручался за этого парня. Хотя нет, лучше, если Бьёрна они захватят с собой и привезут сюда. Вам придётся погостить у нас, – бросил Свейн парламентёрам.

– Хорошо, – впервые заговорил Патрик Каллахан. – Только прошу учесть, почтенный – времени у нас крайне мало.

– Это у вас его мало, – усмехнулся Свейн. – А у нас впереди всё время мира. Оле, проводи их, пусть, пока ребята ставят шатёр, посидят где-нибудь у костра.

Вот оно какое, зимнее кочевье, думал Франсуа, оглядываясь по сторонам по пути к костру. Ровные ряды расставленных на одинаковом расстоянии друг от друга шатров с протоптанными между ними тропинками. Обширная, свободная от снега площадка по центру. Пахнет дымом, жареным мясом и ещё чем-то особенным, резким, шибающим в ноздри звериным духом. Молчаливые, насупленные мужчины. Глядящие исподлобья и тоже молчаливые женщины, одетые в такие же, как мужчины, тяжёлые меховые шубы. Детей не видать вообще, и даже детских голосов не слыхать, не то что в апрельских крестьянских кочевьях, тонущих в разноголосице.

Ночевали в просторном и высоком, в полтора человеческих роста, шатре. Франсуа долго не мог заснуть, ворочался с боку на бок, думал. Его догадки о том, что зимний товар жизненно необходим летним месяцам, подтвердились. Только вот почему он необходим, лейтенант по-прежнему не знал. И что именно собирались предложить зимникам июлиты, не знал тоже.

Это выяснилось на следующий день, к вечеру, когда в их шатёр, дыша паром с мороза, вошли трое. Франсуа обменялся рукопожатием с Бьёрном Йохансоном, кивнул Свейну, третьего он не знал.

– Я – Ларс Торнвальд, – представился этот третий, среднего роста седой февралит с покатым волчьим лбом и глубоко запавшими стального цвета глазами. – Общим решением населения я возглавляю объединённый фронт зимних кочевий. С кем имею честь?

Ларс Торнвальд опустился на покрывающее землю матерчатое полотнище и уселся, скрестив ноги и уперев в колени сжатые мозолистые кулаки. Через секунду его примеру последовали Свейн и Бьёрн, а за ними и Франсуа с Антуаном Коте. Оба июлита остались стоять.

– Меня зовут Патрик Каллахан. Это мой брат Ричард. Мы официально представляем правительство республики.

– Это какое же правительство? – саркастически спросил Торнвальд.

– Правительство республики Терра.

– Мы такого правительства не знаем.

Патрик Каллахан неожиданно улыбнулся той самой дружеской и располагающей улыбкой, которой приветствовал Франсуа при знакомстве в апреле.

– Что, если мы не будем цепляться к словам, господа? – предложил июлит. – Если вам не нравится термин «правительство», я не против его заменить. Тогда, с вашего позволения, мы представляем здесь попросту население летних месяцев, так же, как вы представляете население зимних. Договорились?

– Что ж, будем считать, что договорились, – в тон Патрику ответил Ларс Торнвальд. – И что именно население летних месяцев хочет от нас?

– Я официально уполномочен, – Патрик обвёл взглядом всех троих февралитов поочередно, – предложить вам контракт. Длительностью в один год, по истечении этого срока обе стороны будут вольны продлить его или аннулировать. Позвольте огласить условия. Мы предлагаем возобновить торги. Расценки на зимний товар возвращаются на уровень четырехлетней давности. Вероятно даже, цифры будут несколько увеличены по отношению к прежним. В случае вашего согласия обозы с товарами выйдут к вам безотлагательно. Для ускорения процесса мы также готовы направить обозы в февраль и в декабрь одновременно. А также поставить первую партию товара авансом, полагаясь на ваше честное слово.