Читаем без скачивания Наше море - Владимир Дубровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Волны раскачивали стоящие у пристани катера; на них, кроме вахтенных матросов, никого не было видно. Моряки отдыхали после тяжелого похода. В это время дежурный по катерам увидел быстро идущего из штаба базы замполита Косидлова.
— Где Глухов? — не выслушав рапорт дежурного, торопливо спросил Косидлов. И вдруг, улыбнувшись, неожиданно обнял дежурного: — Победа! Новороссийск наш!
Вечером на всех кораблях слушали сообщение Совинформбюро. И каким родным и близким казался матросам торжественный голос Левитана! Вместе с сообщением о победе войск Северо — Кавказского фронта во взаимодействии с кораблями и частями Черноморского флота говорилось и о людях сторожевых катеров.
«В боях за Новороссийск отличились войска генерал–лейтенанта Леселидзе, моряки контр–адмирала Холостякова. [134]
Особенно отличились 318‑я стрелковая… 393‑й отдельный батальон морской пехоты капитан–лейтенанта Ботылева… 1‑й Краснознаменный дивизион сторожевых катеров капитан–лейтенанта Глухова.
В ознаменование одержанной победы отличившимся в боях за освобождение города Новороссийска… 1‑му Краснознаменному дивизиону сторожевых катеров… присвоить наименование Новороссийского и впредь именовать… 1‑м Краснознаменным Новороссийским дивизионом сторожевых катеров.
Сегодня, 16 сентября, в 20 часов столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует нашим доблестным войскам, освободившим город Новороссийск, двадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий».
Последние бои на Таманском полуострове
Новороссийск освобожден. Голубая линия, считавшаяся немцами неприступной, прорвана на всю глубину.
Советские войска продолжали преследовать противника. Фашисты упорно сопротивлялись, прикрываясь холмами, древними курганами.
21 сентября была освобождена Анапа — основная морская база, связывающая немцев с Крымом.
Чтобы помешать эвакуации вражеских войск через пролив, были привлечены корабли Черноморского флота и Азовской флотилии. Моряки действовали не только на море, но и помогали сухопутным войскам в разгроме Таманской группировки.
Для этого 23 сентября был создан десантный отряд во главе со сторожевым кораблем «Шторм». В него вошли базовые тральщики «Трал», «Гарпун» и «Арсений Расскин».
На флагманском корабле «Шторм», который следовал мористее БТЩ, находился командир высадки контр–адмирал Г. Н. Холостяков и штаб высадки с начальником штаба капитаном 2 ранга И. М. Нестеровым.
При выходе из Геленджика корабли встретил холодный ветер. Он все усиливался, на море появились сначала белые барашки, а потом вздыбилась волна силой более трех баллов.
Три торпедных катера фашистов атаковали сторожевой корабль «Шторм». Командир корабля В. Г. Бакарджиев [135] своевременно обнаружил торпеды и уклонился от них. Шесть торпед прошло рядом с кораблем и взорвалось у прибрежных скал в районе реки Суко. Одновременно флагманский корабль передал на все корабли по радио сигнал «Торпеда», что по таблице условных сигналов означало: «Атака торпедных катеров».
Корабли охранения открыли артиллерийский огонь, отражая атаку, не давая возможности вражеским камерам прорваться и к отряду с десантом.
А шторм на море все усиливался: баркасы, катера и боты заливало свежей осенней волной. Они захлебывались. Поэтому со сторожевого корабля «Шторм» поступил сигнал: «БТЩ с мотоботами следовать в Анапу».
А сторожевые катера под командованием капитана 3 ранга Павла Ивановича Державина продолжали движение и 25 сентября, подойдя незамеченными к берегу, начали высадку морского десанта западнее станицы Благовещенская.
Поздно обнаружив сторожевые катера, противник открыл сильный огонь. Однако морская пехота уже удачно зацепилась за Бугазскую косу и сломила сопротивление фашистов. А сторожевые катера огнем своих пушек поддерживали десантников; мористее высадку прикрывали торпедные катера. Десант был высажен почти без потерь.
Отбросив противника и отрезав ему пути к озеру Соленое, наши части перешли к обороне, ожидая высадки основных сил десанта, которые находились в Анапе.
В ночь на 29 сентября море успокоилось, и основной десант в составе трех отрядов катеров, которыми командовали Глухов, Сипягин и Гпатенко, вышел из Анапы в море. В отрядах было много малых катеров и даже баркасов, взятых с крейсеров. Все это ставило высадку в зависимость от погоды и состояния моря. Руководил этой операцией начальник штаба высадки капитан 2 ранга И. М. Нестеров. Управлял он во время движения с малого сторожевого катера типа «полтинник» — так прозвали их на флоте за бортовые номера, начинающиеся с пятерки.
Выйдя ночью, сторожевые катера и мотоботы следовали вдоль берега, занятого противником, придерживаясь трехметровых глубин. Положение создалось трудное. Слева тянулись наши и немецкие минные поля, справа берег, [136] где сидят фашисты. Если пойдешь мористее, напорешься на мину, а прижмешься к берегу — сядешь на мель или, того хуже, — будешь обнаружен противником, и может сорваться вся операция. Для того чтобы этого не случилось, были выделены в каждом отряде катера — «уравнители», которые следили за движением колонны, оказывали помощь отстающим или тем, кто ухитрился сесть на мель.
На море был штиль, светила луна, и с катеров наблюдали какое–то движение на берегу у фашистов. Некоторые уверяли даже, что видели на песчаных буграх фигуры часовых. К счастью, береговое охранение катера не обнаружило.
Высадив десант — 83‑ю морскую стрелковую бригаду, — капитан 2 ранга Нестеров донес на командный пункт в Анапу по таблице условных сигналов слово «руль», что означало: «Успех высадки, действую по плану».
Активно действовали в это время корабли Азовской военной флотилии под командованием контр–адмирала С. Г. Горшкова. Мощные удары по врагу были нанесены с суши, моря и воздуха.
Утром 9 октября войска 56‑й армии под командованием генерал–лейтенанта А. А. Гречко вышли к берегам Керченского пролива. Кавказ и Тамань были очищены от противника.
В приказе Верховного Главнокомандующего по случаю освобождения Таманского полуострова были отмечены моряки вице–адмирала Владимирского и контр–адмирала Горшкова. Москва салютовала им от имени Родины.
Битва за Кавказ была окончена. Впереди, за Керченским проливом, лежал Крым,
Глава десятая
На минном поле
Осень в этом году была теплая. Дожди перепадали редко, и деревья медленно теряли свое зеленое убранство. На кораблях нашей бригады шла напряженная работа: готовились к тралению освобожденной Новороссийской гавани и подходных фарватеров к ней. К этому времени к нам прибыл вместо контр–адмирала Фадеева новый командир соединения контр–адмирал Новиков.
Принимая дела, Тихон, Андреевич Новиков приказал доложить ему оперативную обстановку на море. Войдя в каюту контр–адмирала, я увидел за письменным столом плотного, средних лет человека. Обращали на себя внимание несколько ироническое выражение внимательных глаз и большой выпуклый лоб. Спокойное русское лицо, обстоятельная, неторопливая речь и уверенные манеры показались мне знакомыми. Несомненно, Новиков кого–то напоминал. Но кого? Я всматривался в его лицо, вслушивался, и вдруг всплыл в памяти Ленинград конца двадцатых годов, малый зал военно–морского училища и Алексей Николаевич Толстой, читающий нам главы из «Петра I»…
В каюте командира уже находился начальник штаба Студеничников, Который докладывал Новикову о делах соединения.
Контр–адмирал слушал его внимательно, только иногда, откинувшись в кресле и чуть улыбнувшись, останавливал:
— Это я знаю. [138]
Выслушав начальника штаба, Новиков спокойно сказал:
— Мне кажется, нам надо больше доверять людям, и они прекрасно будут справляться со своими обязанностями.
С первых же дней мы заметили, что контр–адмирал Новиков очень внимателен к людям. Казалось, он пристально изучает подчиненных, пытаясь узнать их сильные и слабые стороны.
Разговаривая как–то с заместителем по политической части, Новиков сказал о флагманском штурмане Чугуенко:
— Энергичный и твердый характер. И ум изворотливый имеет, во всех хитросплетениях обстановки разбирается быстро. Однако честолюбив!
Капитан 1 ранга Кадушкин улыбнулся:
— Ну, это не беда. Пушкин называл честолюбие благородным чувством. Надо только, чтобы шло оно на пользу делу.
— Да, это не беда, — продолжал контр–адмирал. — А вот совсем иной характер — Щепаченко. Прекрасный знаток минного дела, бесстрашный офицер, сколько он уже мин разоружил! За его заслуги в минном деле перед ним можно шапку снять! Трудолюбивый и очень скромный человек.
