Читаем без скачивания Тихая музыка за стеной (сборник) - Виктория Токарева

Лена и Марго подъехали к корпусу Боткинской больницы.

Александр их ждал и выглядывал в раскрытое окно. На нем была шапка-ушанка, чтобы не замерзла лысеющая голова.

В ушанке и полосатой пижаме, с бледным бескровным лицом он был похож на зэка. Лена удивилась его опрощению. Это был совсем другой Александр, без тайны и внутреннего огня. Просто сиделец, обитатель казенного дома.

Если бы из Моцарта убрать его талант, остался бы просто шебутной и необязательный парень. Значит, все-таки в гениях главное – наполнение и предназначение.

Марго смотрела на своего сына, подняв голову, и вдруг забормотала. Лена прислушалась. Услышала:

– Масенький мой, котик, цуцулечка, рыбка моя золотая…

– Вы что? – поразилась Лена.

– А что? – не поняла Марго.

– Сюсюкаете, как с ребенком. Он же взрослый мужик.

– Для матери ребенок всегда остается маленьким, – сказала Марго. – Потом поймешь.

Лена и Марго поднялись на четвертый этаж.

Александр вышел к ним на лестничную площадку. Лицо бледное, как рыбье брюхо.

Лена протянула ему передачу в пакете.

– Мне ничего нельзя, – сказал Александр.

– Угостишь соседей, – посоветовала Марго.

Замолчали.

– Может, тебе принести книжку почитать? – спросила Лена.

– Лучше пока не навещать. Я плохо себя чувствую. Мне трудно стоять.

Лена поняла: эти слова относятся скорее к ней, чем к Марго. Александру не до нее.

Постояли молча. Надо было о чем-то говорить. Или уходить.

У Марго выступили слезы. Напрасно она приехала с Леной. Хотела подстегнуть его интерес к жизни, а получилась лишняя нагрузка.

– Мы пойдем, – сказала Марго. – Что тебе привезти?

– Боржоми, – сказал Александр. – Ящик.

– Я скажу Вере, – пообещала Марго.

Это была функция Веры – ворочать тяжести.

Лену выгнали с телевидения.

Окончательный разговор происходил с ее начальницей, энергичной женщиной.

– У вас апломб, ни на чем не основанный, – объявила начальница. – Вы ведете себя так, будто вы Жорж Санд. А за вами ничего не стоит, кроме вас самой.

– Я лучше, чем Жорж Санд. У нее нет юмора, а у меня есть.

– Мне нужны исполнители. Рабочие лошади. А лидеры мне не нужны, – объяснила начальница. – Так что утверждайте себя в другом месте.

Другого места у Лены не было. Ее просто выгнали на улицу.

– Ну извините, – сказала Лена на прощание.

– И вы извините, – великодушно ответила начальница.

Все-таки ей неудобно было выгонять работника, выставлять за дверь.

Но у Всевышнего своя программа на каждого человека. И прежде чем открыть новую дверь, он закрывает предыдущую.

Лена села писать книгу.

Какое счастье работать не по заказу. Какое счастье не ходить на работу и не видеть того, кого не хочешь видеть. Не делать то, чего не хочешь делать.

Жили на Сережину зарплату. Четыре человека на сто восемьдесят рублей.

Нянька баба Поля варила суп из мяса с рисом. Рис она не мыла. Лена видела, как над кастрюлей поднимается бурая пена.

Из детского сада возвращалась маленькая Настя. Ее усаживали обедать. Она ела с вдохновением.

– Вкусно? – подозрительно спрашивала Лена.

Настя, не отвлекаясь от тарелки, отводила в сторону кулачок с поднятым вверх большим пальцем. Высшая похвала.

Лена вздыхала. Ей было стыдно за то, что она все время отдает своим листкам и замыслам вместо того, чтобы сварить нормальный обед. Бедные, бедные домочадцы. Но листки были смыслом ее жизни и образом жизни. Они ее собирали, очищали, исповедовали. Она не представляла себе иной жизни. А что еще делать? Про что говорить?

Лена написала книгу и отнесла ее в издательство.

В издательстве книгу зарегистрировали и сказали, что отдадут рецензентам. Такой порядок. Книги печатали только в случае положительной рецензии, и не одной, а нескольких.

Лена верила и не верила в успех. С одной стороны, кому она нужна? Сейчас все пишут, всеобщая грамотность. А с другой стороны…

Александр вышел из больницы и тут же уехал на съемку.

Вера устремилась следом, чтобы обеспечить правильное питание. После желтухи Александру нельзя было пить. И есть. Так, ерунду протертую. Качество жизни Александра резко упало.

И все-таки фильм был снят.

И состоялась премьера. Коллеги плавились от зависти, но мужественно признавали: «Да. Ты лучше нас». Жизнь удалась, несмотря на инфекционную желтуху.

В Доме кино был дан банкет.

Лене прислали приглашение. Не забыли.

Она явилась во всем блеске красоты и молодости. Новое платье, купленное у спекулянтки, блестело и облегало, как змеиная кожа. Но никто не обратил внимания ни на Лену, ни на ее платье. Народу – двести человек. Столы поставлены буквой «П» с внутренней рассадкой.

Александр и Марго сидели на центральных местах.

Лену посадили на краю и сбоку.

Вера практически не сидела. Она все время куда-то бегала, распоряжалась на кухне, встречала и сажала гостей. Не наряжена и не причесана: волосы назад и в хвостик. Вера привыкла все тянуть на себе. За все отвечать. Она и в праздник не расслаблялась.

Александр и Марго сидели, как почетные гости, – скромные, воспитанные, немножко торжественные. В черно-белом. Королева и принц.

Вера – обслуживающий персонал, девка Палашка.

А Лена – вообще никто. Просто пришла и села. И ее не выгнали. Она, конечно, написала хорошую книгу, но кто это знает…

Напротив Лены сидела пожилая актриса с белыми кудельками на голове. Она незаметно достала из сумки фляжку и перелила в нее бутылку водки. Запаслась впрок. Бедная пьянчужка. Ее тоже позвали на банкет. Не забыли.

Лена сидела среди людей третьего сорта. Персоны-ВИП (особо важные гости) – сидели вокруг Александра.

Лена слушала тосты, ковыряла салат и думала: «А что я здесь забыла?» Дома ее ждут, ревнуют, перемогаются в тоске и тревоге. Есть место на земле, где она самая главная, где она ВИП-персона, королева и солнце в небе.

Лена поднялась и тихо пошла к выходу, не привлекая к себе внимания. Это называется «уйти по-английски».

Остановилась возле лифта. Ресторан располагался на четвертом этаже.

Лифт не шел. Лена отправилась вниз по лестнице, держась за перила. Услышала:

– Лена!

Александр бежал за ней следом.

Лена обернулась. Смотрела молча. Ждала, что он скажет. Но он не знал, что сказать. Спросил:

– Ты уходишь?

Зачем спрашивать? Разве так не видно?

Нужны были какие-то слова, чтобы ее удержать. И он знал эти слова, но за них надо отвечать. Александр не хотел ни за что отвечать. Он предпочитал оставаться свободным, как птица. И при этом хотел, чтобы Лена оставалась при нем и сидела где-то с краешку. Яркий цветочек на ковре жизни.

– Иди, – сказала Лена. – Тебя ждут. Сегодня твой день.

День, конечно, его. Но что ему делать за праздничным столом? Есть нельзя, пить нельзя. А сидеть на трезвую голову – скучно. Он с удовольствием ушел бы следом за Леной. С ней было интересно без водки.

Александр вернулся на место.

Тосты шли один за другим. Как там у Окуджавы: «Собирайтесь же, гости мои, на мое угощенье. Говорите мне прямо в лицо: кем пред вами слыву…»

Александру говорили в лицо возвышенные речи, пели осанну. Александр стеснялся, а Марго верила каждому слову. Внимала. Ей это было просто необходимо – подтверждение жизненного результата. «А иначе зачем на земле этой вечной живу»…

После Пражской весны в стране стали закручивать гайки.

Все живое и талантливое запрещалось. Приходилось крутиться как уж на сковороде. Возникали творцы – диссиденты. Они не хотели приспосабливаться. Предпочитали голодать.

Александра не прельщала участь борца-одиночки. Он жаждал успеха и благополучия. Но и продаваться он тоже не хотел.

– Сделай фильм по Островскому, – неожиданно предложила Марго. – Очень хороший автор, хоть и классик. Сейчас нет таких драматургов.

Александр задумался. Прислушался к себе. В душе разливался покой. В случае точного попадания Александр не ликовал, а успокаивался. Но он не привык работать без партнера. Писать одному – это все равно что одному играть в теннис. Должен быть партнер по другую сторону сетки. Прием – подача.

– Кого позвать в соавторы? – спросил Александр.

Он уже знал, кого позвать: Лену. Во-первых, талантлива, во-вторых, не пьет. А в-третьих, никогда и никого он не любил так долго и так хорошо.

Александр сразу решил, что возьмет Лену. Но он хотел, чтобы эта кандидатура была названа не им. Вроде он ни при чем.

– Кого позвать? – снова спросил Александр.

– А зачем тебе соавтор? – удивилась Вера. – Пьеса же есть.

– Я один не умею.

– Ромка Беликов, – подсказала Вера.

– Ромка спился, – жестко заявила Марго. – Его жена из дома выгнала. Живет где попало.

– Можно уехать в Дом творчества, – нашла выход Вера.

– И пить там не просыхая… – Марго задышала, ее лицо покрылось пятнами.

– Что ты хочешь? – обеспокоенно спросил Александр.