Читаем без скачивания Колдунья - Рослин Гриффит

— Ну, ладно, — ответила Фрэнсис и прочитала: — «Вы большой осел».

На какое-то мгновение казалось, что он был ошеломлен, услышав это… но потом его лицо расплылось в улыбке. Он громко засмеялся, показывая свои белые зубы, которые прекрасно оттеняли его загорелую кожу. Даже его вечно холодные глаза излучали какую-то теплоту. Он совершено преобразился и стал другим.

— Осел? — смеялся он. — И вы считаете это плохим словом?

— Можете и меня в отместку обозвать как-нибудь, — говорила она, улыбаясь. Фрэнсис была рада, что с Чако Джоунсом заключен мир.

Спустя несколько дней после разговора Чако Джоунса с Доном Армандо Донья Инес явилась в Санта-Фе, чтобы поговорить с ним. В гостинице, где он остановился, сказали, что он большую часть времени проводит в «Блю Скай Палас», так как работает там. В казино и в публичном доме? Инес накинула шаль и села в свой экипаж. Она приехала в Санта-Фе тайком от мужа. Несмотря на то что для леди-испанки, принадлежавшей к высшему сословию, было совсем неприлично идти в такое место как «Блю Скай», тем более без слуг, она все же пошла туда.

Лошадь, чувствуя нервозность и озабоченность хозяйки, встала на дыбы и заржала, когда та дернула за вожжи. Но Инес все же переборола животное, и они поехали.

Что же такое задумал Дон Армандо, посылая письмо этому незаконнорожденному метису? И почему ему так необходим его кровный наследник? Но еще хуже было его желание завещать землю церкви.

Однако, если бы не было этого незаконнорожденного сынка совсем, у Инес не было бы такого шанса…

Она держалась гордо, высоко задрав подбородок, когда у входа в «Блю Скай» спросила о Чако Джоунсе. Рыжеволосая, средних лет женщина указала ей на комнату отдыха, где они могли бы поговорить. Как и ожидала Инес, он был очень удивлен, увидев ее.

— Сеньора де Аргуэлло, — сказал он, холодно приветствуя ее.

— Сеньор Джоунс. Но, пожалуйста, называйте меня просто Донья Инес, — улыбнулась она, теребя руками свою шаль. Сегодня она одела нарядное желтое шелковое платье и шаль с красными цветами. — Я уверена, что вас интересует, зачем я здесь. — Даже если ему и была интересна причина ее появления, он этого не показывал. — Мой… мой супруг очень разочарован тем, что вы не захотели иметь с ним родственных отношений.

Джоунс нахмурился:

— И он послал вас сюда, чтобы вы поговорили со мной?

— Нет, он вообще не знает, что я здесь. — Инес вскинула голову, прекрасно зная, что ее рубиновые сережки засверкают на свету. — Вы совершаете ошибку, сеньор Джоунс. Вы даже не представляете, какое огромное состояние вы можете получить.

— Несколько акров земли. Меня это не волнует.

— Я говорю далеко не о каких-то нескольких акрах земли. Дону Армандо принадлежит целая долина, где находится его усадьба и близлежащие луга. — Она подошла ближе, позволив немного соскользнуть своей шали. — У него много крупного рогатого скота и лошадей, сеньор Джоунс. Мой муж очень, очень богат.

— А меня вовсе не волнуют ни скот, ни лошади, — сказал он, презрительно вывернув губу. — Кроме того, с трудом верится, что идальго отдал бы все незаконнорожденному сыну, которого он никогда раньше не видел.

— Дон Армандо все свое богатство завещает вам, если вы признаете его отцом.

— И?

Он был прав, подозревая, что за желанием старика оставить все ему что-то стоит.

— Ну, он может вас кое о чем попросить, но я не думаю, что эта просьба будет для вас столь обременительна.

— Я привык оставаться независимым.

— Ну и что даст вам эта независимость? Ничего, — говорила она, а потом осторожно добавила: — Дон Армандо долго не проживет.-Хотя ей казалось, что после разговора старика с Чако Джоунсом он почувствовал себя намного лучше. — Очень скоро земля станет только вашей, без его надзора.

Вот сейчас, думала она, у него действительно появится интерес. Она придвинулась к нему настолько близко, что он смог лучше разглядеть ее.

— Знаете ли вы, что такое обладать властью над людьми? — спросила она хриплым голосом.

— Вы имеете в виду пеонов, тех батраков, что работают у де Аргуэлло? Ничего этого я не хочу. Я не хочу власти над рабами. Я ненавижу рабство.

Она не собиралась отрицать, что из-за невозможности выплатить долги многие рабочие Дона Аргуэлло фактически превратились в рабов. Она лишь сказала:

— Так уж заведено — большинство призвано обслуживать меньшинство.

— Нет, так быть не должно. Я бы этого не допустил.

Как странно, подумала она и сказала:

— Вы такой кроткий и добросердечный, а могли убивать людей?

— Для меня это все в прошлом, — быстро отпарировал он. — Теперь я работаю в казино.

Она уже начинала уставать от все продолжавшегося несогласия с его стороны и решилась предложить ему то, от чего он, по ее мнению, наверняка бы не отказался.

— Теперь, когда вы так изменились в лучшую сторону, вам не мешало бы подумать о женщинах.

— О женщинах?

Она так выставила вперед свою грудь, что он не мог не обратить на это внимание. Ее напрягшиеся соски отчетливо вырисовывались под тонкой шелковой тканью платья. Она увидела, как вожделенная искра мелькнула в его глазах, но одновременно она также заметила некоторую неловкость с его стороны. Неужели он стеснялся и боялся ее?

Она попыталась устранить эту его неловкость и сказала:

— Когда вы станете богачом, вы могли бы иметь любую женщину, которую только пожелали бы.

— А у меня и сейчас предостаточно женщин.

— Ну, это же не те женщины, которые вам нужны, сеньор, — говорила она, подразумевая, что ему нужна именно такая женщина, как она. Неужели сейчас, когда она явно делала ему предложение, этот незаконнорожденный ублюдок не оценит этого? — У вас пока еще не было женщин, что носят шелка и от которых пахнет дорогим мылом и духами, которые бережно ухаживают за своей нежной кожей с помощью разных лосьонов. — Она придвинулась уж совсем вплотную к нему и провела пальцем ему по груди. — Эти женщины совсем другие, чем те, которых вы знали.

Он хотел ее, она знала это! Она испытывала глубокое волнение, чувствуя, что добилась своего, у нее появилась надежда. Она приблизила к нему свои губы.

Но он отвел ее руку и отошел назад:

— У меня уже есть дорогостоящие женщины, и я не думаю, что они намного отличаются от других женщин.

Инес была ошеломлена. Она покраснела от гнева и смущения:

— Вы оскорбляете меня, сеньор!

— Должно быть, вы так сильно жаждете заполучить ту землю, что даже не стесняетесь предлагать мне спать с вами.

Неужели он разгадал истинный мотив ее прихода сюда, неужели все было так очевидно? Не было нужды отрицать что-либо.