Читаем без скачивания Зависть - Анна Годберзен

– Наверное, это так, – сказал он, приподняв бровь. – Хотя я думаю, она боится разговоров слуг, и вам стоит поверить, что я бы не сопровождал её сюда, если бы она была уверена в его любви.

– О! – Диана снова вспомнила, как улыбаться.

В небе плыли огромные пушистые облака, но они двигались быстро и, возможно, через несколько часов небо снова станет чистым и голубым.

Глава 19

Возобновление долгих пеших прогулок пошло на пользу мисс Элизабет Холланд. Или же нет? Она много пережила за последний год, и мы можем лишь предположить, что ее присутствие в Палм-Бич на этой неделе – свидетельство отчаянного желания ее матери устроить брак дочери. Это также могло бы объяснить продолжение дружбы с миссис Генри Шунмейкер, которая вроде бы увела её суженого…

Из светской хроники Нью-Йорка в «Уорлд газетт», пятница, 16 февраля 1900 года

К пяти часам в Палм-Бич начало темнеть, хотя влажный воздух оставался обжигающе горячим. Гости отеля «Ройял Поинсиана» переоделись в четвертый раз за день и собирались в «Коконат-Гроув» выпить чая с покрытым кокосовой стружкой тортом. Спокойствие царило на территории отеля, где два человека, которые одевались отдельно друг от друга, но думали об одном и том же, теперь прогуливались под сенью деревьев. Высоко над их головами пальмовые листья шелестели, словно огромные крылья доисторических птиц, а пение канареек лишь подчеркивало молчание. Под ногами прогуливающихся шуршал гравий, но поскольку они шли не спеша, звук раздавался лишь изредка и был очень тихим.

– Я рад, что ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы выйти на прогулку, – произнес Тедди Каттинг. Как и его спутница, он был в костюме из простого белого полотна. Застегнутая на пуговицы рубашка была заправлена в слаксы, а единственным украшением служили золотые запонки на манжетах. Элизабет нарядилась в белую приталенную рубашку и юбку, а на шее едва заметно поблескивала золотая цепочка с крестиком.

– И я тоже, – ответила она с легким оттенком благовоспитанного смущения в голосе.

До сегодняшнего дня она вовсе не являлась душой компании, но надеялась помочь сестре больше, чем доселе была способна. Слабость, которую она ощущала в поезде, по прибытию не прошла, что весьма удивило Элизабет, поскольку до этого близость моря всегда её успокаивала. Но и в этот раз к вечеру легкий ветерок сделал своё дело.

– Я такая скучная! – воскликнула она, вымученно пытаясь рассмеяться. – Думаю, что уже довольно давно сама не своя.

– Понимаю, у тебя был ужасный год, – вежливо заметил Тедди в полном соответствии с данным ему воспитанием. Он изучал Элизабет серьезным взглядом серых глаз, и она видела, что он хочет что-то добавить, но не знает, как это сделать. – Прости, что мы не могли поговорить так, как раньше. Наверное, я был тебе не очень хорошим другом.

– О, Тедди! – Элизабет сама удивилась своему неподдельно звонкому смеху. Почему-то она могла вести себя только так, когда слышала столь прямолинейные высказывания по поводу недавних событий. – Год был тяжелым. Но ты, как всегда, вел себя как истинный джентльмен.

Тедди покачал головой и посмотрел вверх на свод зелени над ними.

– Это никому не принесло пользы, верно?

Они немного прошли вперед в молчании. Элизабет гадала, что он имел в виду, и не стоит ли спросить его об этом.

– Пока вы были помолвлены с Генри… – начал он, но не смог закончить фразу.

На его лице отразилась боль, и глядя на Тедди, Элизабет поразилась его внешнему сходству со своим бывшим женихом и тому, как по-разному их воспринимали. Ведь Тедди тоже был высок, а в чертах его лица читались благородство и высокородное происхождение. Но на лице Генри вечно присутствовала лёгкая плотоядность, а в Тедди чувствовалась преданность. Элизабет вспомнила, каким хорошим другом он был когда-то, и хотя пытался флиртовать с ней и расточать похвалы её красоте, но затрагивал и философские темы, над которыми долго размышлял во время обучения в Колумбийском университете, и всегда интересовался её мнением. Когда её отец скончался, Тедди часто приглашал Элизабет на прогулки в карете по парку и терпеливо сидел рядом с ней, никогда не порываясь начать разговор.

– Я знал, что вы не подходили друг другу, – наконец произнес он. – Мне стоило что-то с этим сделать.

– А что бы ты мог сделать? – беспечно отозвалась Элизабет. – В конце концов, я приняла его предложение, и знала, что к чему.

Тедди сцепил руки за спиной и посмотрел на спутницу.

– Ты никогда его не любила? – с внезапной серьезностью спросил он.

– Ни для кого не секрет, что моя семья переживает тяжелые времена, – осторожно заговорила Элизабет, обдумывая каждое слово, прежде чем его произнести. – То, что я сделала – должна была сделать – было для всех нас.

– Генри мне друг, но я рад, что вы не поженились. Я боялся, что для тебя это станет браком без любви. Не то, чтобы я считаю будто в твоих… мытарствах было что-то хорошее, – Тедди заговорил прерывистым голосом, словно понял, что своими словами неожиданно вторгся в запретные воды и теперь потрясен открывшимся видом. Когда он вновь вернулся к рутинному светскому тону, Элизабет почувствовала прилив грусти.- Надеюсь, ты не посчитала, что я вмешиваюсь в твои личные дела.

– О, нет. По правде говоря… – Элизабет внезапно захотела признаться ему во всем. И хотя она знала, что когда-то Тедди любил её и поверил газетной лжи о её «спасении», почему-то Элизабет чувствовала, что он поймет историю с Уиллом и всеми преградами, которые ей пришлось преодолеть, чтобы быть с ним. – Прошлой осенью, когда я была… похищена… На самом деле все было не совсем так… – Элизабет глянула на Тедди, который смотрел на неё с выражением доброты и участия на лице, и запнулась. Она хотела признаться ему во всём, но на плечи вдруг обрушился весь груз совершенного ею обмана, и воспитание взяло верх. Теперь она снова вела себя пристойно. – Когда-нибудь я хотела бы поведать тебе эту историю целиком, Тедди. Но отчасти виновата и я, понимаешь ли, поскольку я тоже знала, что не смогу жить в браке без любви, – она нерешительно рассмеялась и, вспомнив об Уилле, его мозолистых руках и потемневшей от калифорнийского солнца коже, добавила: – Даже до всех этих бед я знала, что Генри – не мой единственный. Он даже более хрупкий, чем я!

Элизабет остановилась на тропинке. Тедди сделал ещё несколько шагов, понял, что она не идёт рядом с ним, и оглянулся. Листья над головами отбрасывали тени на их лица, а на поверхности воды в двойном размере отражалось закатное солнце. Серые глаза юноши округлились, и он шагнул к девушке, словно желая поцеловать её. Ещё более странным было то, что Элизабет поймала себя на мысли, что представляет мягкое прикосновение его губ к своим, но тут же закрыла глаза и понадеялась, что Уилл не наблюдает за нею с небес. Она помнила, каким ревнивым он был и через какие муки она заставила его пройти, и поэтому скромно отвернулась.