Читаем без скачивания Кронос. Дилогия (СИ) - Николай Шмелёв

— Так и не суй туда — больше ничего! — на всякий случай посоветовал Доцент. — Без экспериментов видно, что не всё ладно, а в целом, появилось назойливое желание мотать отсюда.

В этом помещении больше ничего не было, и совет пришёлся, как нельзя кстати. Товарищи направились к выходу и, уже почти покинув отсек, услышали за спиной странный шум, напоминающий упавший деревянный предмет. Компаньоны молниеносно обернулись, ожидая чего угодно, но картина оставалась по-прежнему неизменной. Перекаченный Геракл лежал на своём месте, внушая размерами трепетный ужас.

— Что такое? — вздрогнул Почтальон.

— Так это швабра, наверное, упала, — осенило Бармалея. — Ну, точно — вон она валяется.

— Да, а ты не замечаешь ничего странного? — прищурившись, спросил Бульдозер.

— Что именно?

— Она стала короче, ровно настолько, насколько ты погрузил её в тело. Поэтому и упала, потеряв нижнюю часть.

— Ничего не понимаю! — вздохнул Пифагор. — Что за странные задержки во времени? Давайте запрем, это помещение получше, а для пущей уверенности в собственной безопасности, ещё и забаррикадируем.

Совет был признан благоразумным и помещение, разве что не опечатали, приперев дверь всеми мыслимыми и немыслимыми предметами, которые удалось найти в комнате охраны. В остальные боксы решили пока не соваться, так как для начала, необходимо было прийти в себя, от увиденного. Расположившись на отдых в каптёрке, товарищи строили предположения, одно нелепее другого, и естественно, не пришли ни к какому выводу.

— А что же всё-таки это было? — задумчиво спросил Крон, прекрасно понимая, что некому его просветить, относительно происходящего в комплексе.

Никто не в силах заставить раскрыть глаза на очевидный, но настолько необычный спектакль.

Любой дурацкий вопрос на эту тему способен умилить и заставить прослезиться знатоков подземелий.

— Что это было? — настойчивее повторил свой вопрос Крон, начав этим, кое-кого доставать.

— А ты не видел? — ответил Дед, невозмутимо уставившись в потолок. — Карлик!

— Нос? — включился в игру Комбат.

— Мук! — в сердцах сплюнул Дед. — Маленький. И всё равно из трёх букв…

— Это был лилипут, — ненавязчиво поправил его Комбат.

— Ты что, Ком — это разные вещи! — сумничал Доцент. — Точнее заболевания.

— У нас у всех заболевание, — поставил диагноз Почтальон. — А если бы и не так, то скоро будет — встретимся в палате.

— Или в шахте, — добавил Пифагор.

На изуродованный пулями стол, с почётом установили царицу солдатского пайка — тушёнку, предварительно её открыв и подогрев, а мебель протерев. Почему хозяйка положения она, а не водка или, к примеру, спирт — и так ясно: этил, может быть и царь, но спиртное не входит в рацион современного солдата. Разве что в кино… Комбат лично проверил расход горючего в примусе, его выключение и прочие мелочи, во избежание любых недоразумений. Глядя на консервированные мослы, Бармалея неожиданно посетила здравая мысль, до сих пор никому не приходящая в голову.

— Сколько мы помещений обошли, но ни одного заплесневелого сухаря не нашли, а ведь склад и кухня должны быть, если здесь работали люди. В самом деле — не из ресторана же им жратву привозили, за сотни вёрст.

— Может быть — впереди ещё встретим, — предположил Кащей, — твой продсклад?

— Не мой он, — парировал Бармалей. — Но всё равно, это обстоятельство не выдерживает никакой критики. Согласно записи — это особый уровень и предположить, что отсюда, а не сюда обеды доставляли — просто бред.

— Логично, — согласился с доводами Кащей, — но, может быть, мы пропустили склад второпях?

— В таком случае — он так законспирирован, что являлся государственной тайной, почище, чем этот уровень! — невесело усмехнулся Бульдозер.

— Есть ещё один вариант предположений, — вмешался Крон. — Чтобы работы шли успешнее, по созданию телепортов, учёные получали продукты непосредственно из института, по телепортационному устройству. Вот, от голода и вымерли…

— Скелетов не видать! — засмеялся Комбат.

— Эх! — воскликнув, оборвал спорщиков Пифагор. — Тут всё нелогично, а вы о какой-то кухне. Допустим, мы её найдём, вместе со складом — что толку? Дальше то, что? Тут такие шуточки со временем… В результате этого я могу сделать правильный вывод — скорее всего, на складе несъедобны, даже консервы. Как будто своих нет…

Все молча согласились с доводами, и мысленно махнули рукой, на такие мелочи. Разговор обессилевших и перенервничавших людей, подкрепившихся по всем правилам военного искусства, принимал другое, более закономерное течение, в привычном русле.

— В жизни, почему-то, всё шиворот-навыворот! — начал исповедь Бульдозер. — Мечтал встретить девушку с длинными ногами, а встретил — с короткими.

Сутулый усмехнулся, и выдал свою точку зрения, на обсуждаемые принадлежности:

— Длинные ноги хороши для быстрой ходьбы, а ещё лучше, для поспешного бегства с поля боя, когда противник применил ФОВ. В сексе, длинные заготовки так же бесполезны, как бюстгальтер.

— Да-да! — подтвердил Дед. — Так же, как и лифчик, они имеют чисто демонстрационный характер.

— Где связь, между этими альковными принадлежностями, — не понял Комбат, и выдвинул опровержение, — ноги видно, а лифт?

— Как ты помнишь — он не работал! — хихикнул Дед. — А, в общем — ты темнота. Бюстгальтер создаёт объём и, даже в случае применения несложных приспособлений — увеличивает литраж многократно.

Перед глазами участников спора проплывали бескрайние русские степи и поля, на которых паслись бурёнки всех мастей: белые, пегие, чёрные — волочащие за собой вымя, на потребу пищевой промышленности. В воздухе густо запахло парным молоком, свербя в носах смесью сена и навоза. Очнувшийся от видения, Кащей встрепенулся и высказал свои сомнения, по поводу целесообразности подлога:

— Но, ведь подтасовка фактов может легко вскрыться!

— Уже поздно будет! — хором ответили товарищи.

— Граждане — хватит о женщинах! — Крон попытался унять воинственный пыл попутчиков, заодно и образумив их. — Мы же не на работе.

— Это как сказать! — не согласился с доводом Почтальон. — У тебя, на данный момент, свободный график гуманитарной профессии, и можно предположить, что ты собираешь материал. Работа, получается!

Тема женского достоинства не хотела уходить и отпускать незакалённые умы.

— Вот название — бюст, — продолжил Доцент. — Оно имеет два понятия. Первое: это скульптура, недоделанная, то есть — по пояс. Второе значение — женская грудь. Само название с французского языка означает — надгробный памятник.

— Я уже запутался! — раздражённо отреагировал Комбат. — Но символично. И лаконично.

— Интересно, — хмыкнул Бульдозер. — В первое значение голова входит, а во второе — нет.

— Повторяться не буду! — отрезал Комбат.

— Все владелицы этого памятника, стремятся нацепить на выпуклости драньё от, какого-нибудь известного портного, преимущественно заграничного! — Кащей зло сплюнул и махнул рукой.

— Ну, не скажи, — возразил Пифагор. — На центральной улице, пусть и периферийного, но очень большого города, открывался бутик от такого умельца. Народу — до фонаря! В нашем мегаполисе, такие номера не пройдут и аборигенов, на подобную ерунду не купишь. Долго магазинчик не протянул, потому что местные жители не брезгуют носить обмотки: ни от Ху Линя, ни от Линя Ху.

— Да, никто не хочет поддерживать творческую личность! — вздохнул Крон, заботясь в первую очередь о личных шкурных интересах, а друзьям показалось, будто он сожалеет о швеях-мотористах.

— Чего их поддерживать? — возмутился Комбат. — Этих кооператоров штаны поддерживают, сшитые каторжным трудом, а нам, того гляди, скоро свои портки придержать будет нечем!

— Бытует поверие, — вмешался Доцент, опрокинув свою порцию горячительного. — Личность творческая, значит пьющая, а спонсировать попойку — не в нашем стиле.

Крон засмеялся, припомнив дела недавних дней, и поведал свою историю, выливающуюся из вывода Доцента:

— Не знаю, кто вывел эту словесную формулу, но в одном заведении, торгующем принадлежностями для производства рекламы, я это озвучил. На это мне ответили, что к ним приходят такие мастера, в соответствующем состоянии, которые создают не впечатление, а твёрдую уверенность, в их исключительности — слишком творческие. Один гений так дыхнул, что у продавцов из глаз слёзы брызнули. Но это была не главная беда. Обессилевший от творческих изысканий субъект, более не в силах держаться на ногах, произвёл естественное, для подобных случаев действие — облокотился на товар. В результате, от такого необдуманного шага всё, что демонстрировалось для продажи — покатилось по полу. Сияя всеми цветами радуги, продукция беспорядочно перемещалась по паркету, унося на себе мужика, как весеннее половодье уносит отходы лакокрасочного производства мутным потоком, вместе с уснувшим сторожем. А нечего было вносить сумятицу, в упорядоченный процесс торгового заведения.