Читаем без скачивания Эдельвейс - Лебедев Andrew

Канарис получит очередной щелчок по носу от конкурирующих служб Гиммлера, а толстый маршал получит косвенное обвинение в том, что тоже не предусмотрел…

Как разбомбить нефтяной Баку.

7.

Рейхсюгендфюрер Союза немецких девушек Бальдур фон Ширах.

Эта подпись стояла на направлении, данном Лизе-Лотте в региональном – "обергау" отделении Союза Бунд Дойче Мёдль.

– Вы направляетесь в школу Люфтваффе в Оберсдорфе на курсы операторов наведения, – сказали ей в региональном отделении.

Радиолокация.

Это совершенно новый вид технического вооружения имперской системы ПВО.

Лизе-Лотта будет сидеть на радиолокационной станции и будет наводить немецкие ночные истребители на армады британских бомбардировщиков, каждую ночь, под покровом тьмы и облаков, налетающие на немецкие города.

Поезд увозил ее на юго-восток.

Лизе-Лотта сидела в вагоне третьего класса возле окна и глядела на бескрайние просторы рапсовых полей. Только аккуратные линии асфальтированных дорог, обсаженных для тени вязами и дубами, с выкрашенными белым стволами – с определенной периодичностью прерывали гармонию этих рапсовых полей. Да крытые красной черепицей каменные дома и основательно-каменные сараи крестьян-бауэров, да островерхие кирхи – тоже мелькали иногда за окном поезда, уносившего Лизе-Лотту прочь от родного города. Как будто и нет никакой войны! Мирный-мирный пейзаж. Но в городах совсем не так. Лизе-Лотта сама испытала ужас ночных бомбардировок, когда сотни британских "ланкастеров" и "галифаксов" волнами, одна за одной, одна за одной, накатывают на город и высыпают из толстых подбрюшин своих фюзеляжей тонные фугасные бомбы, пересыпая их дождем из зажигалок с белым фосфором. С белым фосфором, от которого плавится даже гранит.

Перед отправкой на курсы Люфтваффе, у них в отделении организации Глаубе унд Шёнхайт* к ним приходил кавалер Рыцарского креста – пилот ночного истребителя капитан фон Витгенштейн, сбивший тридцать бомбардировщиков врага.

Он рассказывал о новых технических системах ночного боя и рассказывал так понятно, таким доступным языком, что Лизе-Лотта, будучи девушкой с чисто гуманитарным складом ума, все поняла. Поняла, как трудно и как почти невозможно – обнаружить самолеты врага в ночном небе. Обнаружить их, полагаясь лишь на одно только зрение, как это делают пилоты дневной авиации.

Да, на современном ночном истребителе стоит радиолокационная станция. Но она обнаруживает английский бомбардировщик только на расстоянии десяти или пятнадцати километров. А до этого, а до того, как бортовая станция истребителя захватит противника в свою сферу внимания, пилота должны выводить на цель девушки из наземных радиолокационных станций дальнего обнаружения. Эти девушки должны стать глазами ночных пилотов. Они как Ариадна с ее нитью, должны вывести рыцаря ночного неба на летающего Минотавра – вывести его, а уже сама схватка с врагом будет короткой.

И когда фон Витгенштейн – этот худенький улыбчивый аристократ-барон, носивший двойной титул и двойную фамилию – князь цу Сайн барон фон Витгенштейн, когда он рассказал им – девушкам из Мюнхенского обергау Бунд Дойче Мёдль, рассказал им о путеводной нити Ариадны и о ночном бое рыцаря Зигфрида с летающим Минотавром, сомнения все разом отпали. Все девушки разом захотели отправиться в Оберсдорф на курсы операторов радиолокационных станций Люфтваффе. * организация Вера и Красота – организация при Союзе Немецких Девушек, призванная воспитывать из молодых немок – будущих матерей. Организация Вера и Красота приглашала на организуемые ею вечеринки – молодых неженатых солдат, офицеров, фенрихов, слушателей военных училищ, где те знакомились с девушками – членами СНД.

Но отбор был строгим.

Нужны были девушки с хорошим образованием и с хорошим здоровьем.

И как пригодились тут Лизе-Лотте и ее значки спортсменки – горной туристки и скалолазки! И диплом об окончании Мюнхенской женской гимназии, и три курса университета…

Вобщем, из сорока соискательниц на пять путевок, подписанных рейхсюгендфюрером Ширахом – она была самой первой по списку. …

В Оберсдорфе ее приняли, как, наверное, и принимают в армию всех солдат.

Без лишних эмоций.

Выдали все необходимое, показали место в казарме, представили начальству и товарищам по службе и учебе.

Их курс или учебная рота новичков – состояла из двух взводов.

В учебном взводе было тридцать девушек-курсантов. Они размещались в спальных комнатах, по пять девушек в каждой. Таким образом, их учебный взвод располагался в шести комнатах по левую сторону длинного коридора, а по правую – были шесть комнат второго взвода их роты.

В другом же конце длинного коридора казармы размещались девушки из старшей роты, которая уже заканчивала свой трехмесячный курс обучения и скоро должны были разъехаться по округам в боевые расчеты.

Этим старшим девушкам, оказывается, нужно было оказывать не меньшие знаки уважения, чем унтерофицерам и офицерам всей их школы.

Им нужно было козырять и первой приветствовать их, встречая в коридорах, в столовой, в умывальных комнатах, на плацу и в учебных классах.

Соседками Лизе-Лотты по комнате были четыре девушки – все из Мюнхенского обергау.

Всех их она не раз встречала на собраниях Союза немецких девушек и знала по именам.

Анна-Лиза Штайнер – дочка владельца книжного магазина на Линбургштрассе, Софи Валленбрук – дочка Валленбруков – тех у кого была фирма Шоколад Валленбрк, потом Ирма Остермаер, круглая сирота – ее отца, мать и маленького брата убило английской бомбой, и Марта Штофмайер – дочь офицера, полковника, сражавшегося на Восточном фронте.

Девушки – все в полу-шерстяных серо-голубых мундирчиках Люфтфаффе, в таких же серых юбках ниже колен и в форменных единообразных туфлях на низком каблуке и со шнурками – выглядели непривычно-забавно, и по женски непрестанно желали глядеться в зеркало – как они теперь выглядят? Все так же привлекательно, как и в гражданском платье?

Старшина их учебной роты – унтерфельдфебель Матильда Мюллер показала, как девушкам надлежит убирать волосы.

– И никаких маникюров и губных помад! – прикрикнула сердитая фрау Мюллер.

В первый день Лизе-Лотта успела только получить обмундирование и устроиться в общежитии. Потом было общее построение на плацу, где им представили начальника курсов майора Шнитбаума, преподавателей и командиров, а так же зачитали несколько грозных приказов, среди которых был и приказ о казни двух дезертиров в соседнем с ними полку.

Потом был ужин и в десять часов фрау Мюллер лично погасила свет в их комнате.

А на утро…

А на утро началась учеба.

Началась с зарядки, с километровой пробежки вокруг территории их учебного подразделения.

Через три месяца она должна стать оператором наведения радиолокационной станции

ПВО.

Через три месяца она должна получить погоны унтерфельдфебеля, унтерофицерский галун на воротник мундирчика и по три птички в петлицы. …

Вечерами, когда фрау Мюллер категорически гасила свет, девушки еще минут по десять шептались. Шептались, покуда сон не смаривал их окончательно. Девушки очень уставали за день. Но посекретничать о женихах перед тем как заснуть – это было святое и неприкосновенное. И даже власть фрау Мюллер не распространялась на это личное, что оставалось у девушек.

У Софи Валенбрук был роман с молодым инвалидом войны, работавшим в их женской гимназии по направлению от рейхсюгендамт. Он вел у них курс "пфлеге" – спецкурс для девушек "по уходу и заботе".

А сиротка Ирма была влюблена в бельгийского рабочего. И ей едва не грозило судебное преследование по Рассеншанде – по расовому загрязнению…

Лизе-Лотта тоже поведала подругам свои сердечные тайны.

Клаус.

Где он?

Где он – ее Зигфрид? Ее Клаус фон Линде? …

Здесь вас никто и никогда не найдет, – сказала Рае Алия Ахметовна, – никакие немцы сюда никогда не придут.

Родня Алии Ахметовны – ее престарелый дядя Давлет, ее тетя Айна, ее двоюродные сестры Майя и Эльза жили здесь в высокогорном поселке давно. Мужья Майи и Эльзы – воевали. Рая только не очень поняла – где, на каком фронте и на чьей стороне.

У Майи и у Эльзы было по двое детей.

– Так что, было у тебя тетя Айна две дочки и четыре внука, а станет три дочки и шесть внуков, – сказала Алия, уезжая.

Ей нужно было обязательно назад в Теберду. Там у нее были дела.

До войны, учась в школе, а потом в институте, Рая Василькова никогда не предполагала, что сама когда нибудь будет печь хлеб. Или доить козу.

Но человек предполагает, а Бог располагает.

В доме старого Давлета Рае пришлось многое взять на себя. Ведь этот дом приютил их – русских людей – Раю Василькову и маленьких Васятку и Анечку.

Месить тесто, топить печь, таскать воду, пасти коз – все эти занятия не были сложными и не требовали высокой квалификации. Единственно чего они требовали – так это физической силы и выносливости. Потому как начиналась эта рутинная работа по дому в пять часов утра, а заканчивалась – в девять вечера.