Читаем без скачивания Три минуты молчания - Георгий Владимов

— А я что сказал? — спросил Ванька. — Не любит?

— Ну, значит, ждет…

Голенище затряслось — от Ванькиного смеха. Тряслось оно долго, Ванька смеялся с чистым сердцем, хотя голос у него надтреснутый был и хриплый. Потом он сел в койке, и шапка на нем затряслась, уши так и прыгали, он часто и шапку не снимал, когда заваливался в койку. Потом Ванька спросил:

— Ты что, маленький? Или мешком шлепнутый? Не знаешь, кого бабы любят? Они мужика любят, который рядом, понял? А когда его нету, они другого любят. Он теперь с ней рядом. Эх, салага! Ты с бабами спал или с мамкиной подушкой?

— И никаких исключений? — спросил Димка. С еле заметной своей усмешкой.

Ванька опять завалился в койку.

— Исключений! Мне кореш про нее написал, еще в прошлом плавании. Верный кореш, не соврет. Он ее с этим хмырем видал, как они на пару из магазина выходили. А магазин какой, знаешь?

— Нет, — сказал Димка. — Какой же магазин?

— Галантерейный. Духи продают. И чулки. И эти… бюстгалтеры. Так что он теперь ее лапает, как врага народа.

Васька Буров бросил читать свой талмуд, заворочался.

— Бичи, кончайте вы свою дурь. Я с тоски не засну.

— А ты, давай, — сказал ему дрифтер, — включайся в беседу. Это не дурь, Вася, а семейная проблема.

— А я уж их все порешал давно. А до ваших мне дела нету.

— Да ты с нами-то поделись. Как они решаются.

— Так и решаются. Потрохов народи и радуйся.

Дрифтер даже подпрыгнул на лавке.

— Вот те на! Радуйся. Да у меня их четверо. Хоть в сенях спи.

Шурка с Серегой зареготали.

— Вот и хорошо, — сказал Васька. — Теперь твою бабу никто и не соблазнит. А соблазнят — тоже горя мало. Главное — потрохи. У тебя они пацаны, что ли?

— Четверо военнообязанных.

Васька вздохнул с завистью:

— Я б хоть одного хотел. А то у меня обе — пацанки. Хорошие, но пацанки.

— Плохой ты задельщик, Вася. К следующему рейсу не исправишься, мы тебя артельным не изберем.

— Тебя бы вот попросить — заделывать.

— Я, Вась, всегда за товарища.

— Конечно. Мозгу-то чуть, на что другое не хватит.

Дрифтер не обиделся, зареготал — со всеми за компанию. Васька повернулся лицом к переборке. Но дрифтер опять к нему пристал:

— Васька, а Васька!

— Ну чо тебе?

— Не чокай, мы те все равно спать не дадим. Ты как их зовешь, пацанок, — Сашка и Машка? Или же — Сонька и Тонька?

— Что я их — для потехи родил?

— А для чего, Вась?

— Дурак ты. Им жить надо. Имена им для жизни дают. Не просто так, корове кличка.

— Ну, дак как же ты, как же ты их, Вася?

— Как же… Одну — Неддочка. Недда.

— Ух ты! Кит тебя проглоти полосатый! А другую, Вася?

— Другую — это… Земфира.

Я думал — они до слез нарегочутся.

— Не, Вась, не обидься. Заделал плохо, дак хоть назвал хорошо. Неддочка, значит, и Земфира? Ах ты, цыган.

Васька помолчал и вздохнул тяжким вздохом:

— Не, бичи, я вижу — вы так не кончите. Ну-ка я вам сказку расскажу.

Дрифтер запрыгал, заскрипел лавкой.

— Давай, Вася, травани чего-нибудь божественное про волков.

— Жил, значит, король. В древнее время. Молодой и распрекрасный.

— Это где же было? — спросил Шурка.

— Где? В Турции.

— Там не король, там султан. С гаремом.

— Сиди! — заорал дрифтер. — Шесть классов кончил, а все знает — где король, где султан. Дай сказку слушать.

— Жил, значит, король, и служил у него кандеем один бич, с детства порченый. Горб у него был на спине.

Шурке не понравилось:

— А без горба нельзя?

— Нельзя. Тут все дело в горбе. А условие кандею такое было — каждый день новую похлебку варить. Чтоб без повтору, иначе секир-башка. Ну, изворачивался бич. И король его за это очень любил. Как приедет с охоты, сразу — кандея: "Чего сегодня настряпал?" — "Супа с оленем, господин король". — "А вчера разве не с оленем?" — "Никак нет, господин король, вчера с кабаном". — "А завтра?" — "А с этим, как его, с медведем". — "Ну валяй. Но если ты мне, швабра, то же самое сваришь, чего я уже отведал, я те голову острой шашкой снесу и прикажу моим ближайшим помощникам съесть!" Так ему, бичу-то, жилось. А звали его Маленький Мук. Да, и вот как-то приходят три ведьмы. Мымры ужасные, из-под носа клыки торчат. Идут к этому кандею на кухню…

— Где ж охрана была? — Шурка спросил, военный человек.

— Где? Вся с королем уехала, на медведя. А ведьмы — они через любую охрану пройдут. Да, и говорят они кандею: "Слышь, кандей, а хочешь — мы тебе горб исправим?" — "Как так?" — "А это наше дело. Исправим и все. Красив будешь, как принц, и королевская дочка в тебя влюбится без памяти. Двенадцать потрохов тебе нарожает и верность будет блюсти. Ты, например, в море уйдешь, брильянты искать на дальних островах, а она хоть черным хлебушком перебьется, а верность тебе соблюдет". — "А что же я за это должен сделать?.." — "А вот чего. Супа ему с оленем навари". — "Дак он уж рубал с оленем". — "Вот еще навари".

— Ать, стервы! — дрифтер опять заерзал.

— "Э, — говорит кандей, — так я не только что горба, так я головы лишуся". — "Ну как хочешь, — ведьмы сказали, — мы тебе самое легкое предлагаем". — "Да вдруг он заметит? На кого мне тогда сваливать?" — "А вот, говорят, в том-то все и дело! Тебе еще гарантию дай. Какое же с твоей стороны будет геройство?" А за королевскую дочку геройство надо бы проявить.

— Это понятно, — Шурка кивнул. В карты он уже не глядел.

— Ну, кандей почесал горб и думает: "Была не была. Сварю я ему с оленем. Со вчерашнего вроде осталось. Может, он и не заметит". Приезжает король с охоты: "Супчику бы, говорит, навернул сейчас, тарелок бы восемь!" "А пожалста, господин король, целый бак наварили". Сел король за похлебку. "Это чего, говорит, я отведываю?" — "А что, не вкусно?" — "Вкусно, говорит, и даже жалко, что я этого больше в жизни не порубаю". Тут у кандея надежда появилась. Вдруг его король помилует. И он все же честный был, кандей, до сих пор не врал ни разу. Бац королю в ножки и лбом трясет. "Ты чего это, верный Мук?" — "Виноват, господин король, вы это уже вчера рубали". Король сразу и ложку бросил. "Ах ты, волосан, где моя любимая шашка?" Сразу к нему вся охрана кидается. "Вот, господин король, мою возьмите". — "Нет, уж лучше мою"… Король и на охрану озверел: "Я сказал — мне мою любимую чтоб дали! Я всю жизнь мечтал кому-нибудь этой шашкой башку снести, да все случая не было…" Побежали, значит, за любимой шашкой… Тут Васька примолк.

— А дальше чего было? — спросил дрифтер. — Э, ты не спи! Досказывай. Принесли шашку, а дальше?

— Кто сказал — принесли?

— Побежали, побежали за ней.