Читаем без скачивания Ловушка для Слепого - Андрей Воронин

На заводик, где московские умники расфасовывали немецкие таблетки, Кудрявого навел тоже Сивый. Этот человек-призрак совершенно непостижимым образом узнавал такие вещи, о которых знали считанные единицы, и сейчас Кудрявый испытывал определенный дискомфорт: дело пошло не совсем так, как он рассчитывал. Возможно, ему стоило сразу шлепнуть Активиста вместо того, чтобы затевать с ним игру в кошки-мышки. В конце концов, все, что он мог потерять, отправив на дело своих людей, – это несколько безмозглых нажимателей курков.

– Значит, о погоде ты говорить не хочешь, – все еще улыбаясь, сказал Сивый. Он зубами вытащил из пачки новую сигарету и прикурил от зажигалки, по-прежнему держа в одной руке опустевший бокал. – О погоде, о природе… Что там у тебя вышло с этим ублюдком? Как там его – Активист? Ну и погоняло… Так что произошло?

– А что произошло? – очень натурально удивился Кудрявый.

– Стар ты, Василий Андреевич, чтобы цепочку из себя строить, – заявил Сивый. – Я тебе сразу сказал, что ничего хорошего из этой твоей затеи не выйдет. Активист-то твой пропал. Вместе с грузом, между прочим. Всем нос натянул: и фармацевтам, и тебе, и мне. О ментах я уже не говорю. Наворотил черт знает чего, всех обвел, запутал, набросал повсюду каких-то развороченных машин, проломил забор и ушел.

– Вот стервец, – мрачнея, сказал Кудрявый. – А я голову ломаю: куда он, гад, подевался?

– Вот-вот, – подхватил Сивый. – Это главный вопрос: куда он подевался? Талантливый малый. Ведь план был – загляденье. Все разжевали и в рот положили. Другой на его месте заглотил бы крючок вместе с удочкой, а этот пососал, выплюнул и все сделал по-своему. Когда мои ребята под видом ментов туда приехали, им оставалось только любоваться пожаром.

– Каким пожаром? – спросил Кудрявый.

– Этот вундеркинд загородил ворота КрАЗом и поджег его к чертовой матери, а сам смылся через пролом в стене.

– Сучонок, – процедил Кудрявый, сильно сдавив зубами фильтр сигареты.

Он нервничал не напрасно. План действительно был продуман до мелочей. Люди Сивого по этому плану должны были прибыть на место раньше милиции, перестрелять бригаду Активиста и спокойно уйти с грузом. На тот случай, если у них там что-нибудь не заладится, Кудрявый блокировал подъезды к заводу своими лучшими стрелками, придав им пару микроавтобусов, если вдруг машина Активиста пострадает во время его ликвидации.

Дикая выходка Тыквы, размазавшего по дороге некстати подвернувшегося гаишника, привела к тому, что настоящая милиция прибыла на место практически одновременно с милицией фальшивой. И те, и другие опоздали – Активист ушел, перекрыв за собой дорогу и обойдя стороной выставленные Кудрявым сторожевые посты, о которых наверняка даже не догадывался.

– Дуракам везет, – сказал Кудрявый, отставляя в сторону бутылку с вином и придвигая к себе квадратный хрустальный графин с коньяком.

– Возможно, я повторюсь, сказав следующее: если бы дуракам везло, ты сейчас был бы арабским эмиром, – съязвил Сивый. – Нет, Василий Андреевич, нет, дорогой.

Этот парень вовсе не дурак, и это очень плохо, потому что он украл наш груз. Если бы ты поменьше корчил из себя вершителя судеб, а побольше думал о деле, этого не случилось бы.

– Да что ты заладил: украл, украл, – взорвался Кудрявый, щедро наполняя коньяком свой бокал. Часть коньяка при этом пролилась на крахмальную скатерть, которой был накрыт раскладной столик. – Он ему сто лет не нужен, этот груз! Он же придурок, блаженный! Он на дело не хотел идти только потому, что взять надо было не бабки или рыжье, а марафет. Просто он понимает, что живым я его не выпущу, и хочет поторговаться. Куда он денется? К тому же его мать у меня.

– Эта маразматичка? – Сивый презрительно скривился и стряхнул пепел с сигареты в свой пустой бокал. – Ты считаешь, что он за ней придет?

– Она его мать, – напомнил Кудрявый.

– Матери бывают разные, – возразил Сивый. – Так же, впрочем, как и сыновья.

Он почему-то помрачнел и дернул щекой, словно отгоняя комара.

– Ладно, – сказал он после паузы. – Поживем – увидим, какой он сын. Ищи его, Кудрявый, и я тоже буду искать. Этот сопляк слишком шустрый. Смотри, как бы он до тебя не добрался.

Кудрявый презрительно фыркнул, заглотил коньяк, как лекарство, и зашарил рукой по столу, вслепую нащупывая лимон.

– Кто-то из твоих орлов идет, – негромко предупредил Сивый, глядя в сторону леса.

Кудрявый обернулся и увидел охранника, который широко шагал к нему от опушки, держа на отлете трубку сотового телефона. Полы его кашемирового пальто задевали метелки сухой травы, и на черной шерсти даже издалека были заметны рыжие точки налипших семян.

Кудрявый протянул руку и принял трубку, одновременно с этим вопросительно приподняв брови. В ответ на эту пантомиму охранник слегка пожал плечами.

– Какой-то Шараев, – сказал он.

– Шараев? – удивился Кудрявый. – Это который же?

– Ну, ты даешь, – негромко сказал Сивый.

– Ax ты, черт! – воскликнул Кудрявый. – Ну вот, а ты говоришь: сбежал, украл…

Сивый промолчал, занявшись раскуриванием новой сигареты. С реки налетел ветерок, растрепал его серебряные волосы и потушил огонек дешевой одноразовой зажигалки.

Кудрявый давно заметил за Сивым этот бзик: он пользовался только биковскими зажигалками янтарно-желтого цвета, и никакими другими.

– Слушаю, – сказал Кудрявый в трубку. – Это ты, Активист?

– Я, – ответил Активист.

– Куда ты подевался, сынок? Нехорошо бегать, когда тебя ждет мама. Приезжай скорее. Ты знаешь, где меня искать.

– Слушай меня внимательно, Кудрявый, – сказал Активист. – У меня в руке канистра. В канистре бензин. Девяносто пятый, если тебя это интересует. Сделаем так: ты высадишь ее возле метро Арбатская и уедешь. Я буду поблизости и пронаблюдаю за процессом. После этого получишь свой товар. Ровно через час после того, как ты отпустишь мою мать, встретимся в карьере.., ты знаешь, о каком карьере я говорю. Не забудь мои деньги. Кстати, я решил, что ста тысяч будет мало. Сто пятьдесят – по полтиннику на брата. Ты меня понял? И не вздумай шутить.

– Сынок, – сказал Кудрявый, – ты забыл, с кем разговариваешь. В твоем положении не диктуют условий.

– Это ты забыл. Про бензин. Если ты с чем-нибудь не согласен, я сожгу все это дерьмо к едрене фене, а потом доберусь до тебя. Ты мне веришь?

– Кого ты пугаешь, сявка?! Ладно, подожди.

Он зажал микрофон ладонью и повернулся к Сивому.

– Требует выпустить старуху и увеличить его долю на пятьдесят штук. Я же говорил, что он станет торговаться.

– Соглашайся, – посоветовал Сивый. – Старуху шлепнуть успеем всегда, а этого шустрого парня надо как-то выманить из норы. Соглашайся. И не забудь прихватить на стрелку деньги. Пусть он возьмет их в руки, пусть поверит, что это не сон, и тогда пусть умрет счастливым.., а главное, с занятыми руками.

– Не учи, – проворчал Кудрявый. – Алло, Активист? Черт с тобой. Не ссориться же, в самом деле, из-за пятидесяти штук! Сотня действительно плоховато делится на троих. Значит, через час у Арбатской, и еще через час в карьере. Я правильно тебя понял?

– И не забудь деньги, – напомнил Активист.

– Не забуду, – пообещал Кудрявый уже в короткие гудки отбоя и не глядя сунул трубку охраннику. – Вот козел, – пожаловался он Сивому.

– Козел – чрезвычайно широко распространенное в средней полосе России животное, – отозвался Сивый и после короткой паузы печально добавил:

– К сожалению.

Глава 9

– Ты все понял? – спросил Активист, нервно подтягивая перчатки и щурясь от попадавшего в глаза сигаретного дыма. Зажатая в углу рта сигарета подпрыгивала в такт его словам, роняя пепел на грудь его черной матерчатой куртки, но он этого не замечал.

– Да чего тут не понять? – Тыква пожал покатыми плечами, изобразив на своей малоподвижной физиономии что-то вроде пренебрежения. – Не дрейфь, братуха, оторвемся в лучшем виде. Ты же меня знаешь.

– Знаю, – сказал Активист. – Потому и напоминаю.

У нее сердце слабое, так что постарайся обойтись без каскадерских штучек.

Тыква недовольно пожевал губами, глядя в сторону.

– Не нравится мне это, – сказал он наконец. – Как вы там без меня справитесь? С Кудрявым шутить – это, знаешь… А кстати, где этот хмырь очкастый?

– Эдик? – переспросил Активист. – Да черт его знает. Договорились встретиться на кольцевой, я его там подберу. А что?

– Да так, ничего, – ответил Тыква, барабаня пальцами по пластмассе рулевого колеса.

Некоторое время они молчали. Активист в три затяжки докурил сигарету и потушил окурок в своей карманной пепельнице, думая о том, что в последнее время перестал доверять кому бы то ни было. Он отлично знал, где сейчас Телескоп, но почему-то ничего не сказал об этом Тыкве. Это было, конечно, правильно: с одной стороны, вопрос Дынникова был скорее всего продиктован пустым любопытством, которое, как известно, во все времена вредило здоровью; с другой стороны, его любопытство могло оказаться вовсе не пустым – игра в кошки-мышки с Кудрявым кого угодно заставит задуматься о перспективах. Активист тяжело вздохнул: месяц назад ничего подобного ему бы просто в голову не пришло, и на вопрос Тыквы он ответил бы не задумываясь – просто сказал бы, где Телескоп, вместе с Тыквой порадовался бы удачной выдумке и заговорил о чем-нибудь другом. Но с тех пор прошел целый месяц, в течение которого слишком многое изменилось в жизни Виктора Шараева, и он промолчал, глядя через улицу на выход из метро и не забывая время от времени оглядываться по сторонам.