Читаем без скачивания Как заарканить миллионера - Элизабет Беверли

Конечно, помчится! Куда же она денется?

Как только найдет в себе силы сдвинуться с места.

С тяжелым вздохом Дорси поднялась и начала расстегивать любимую фланелевую рубаху. О предстоящих выходных она старалась не думать. Поскорее бы прошла эта суббота! Беспрерывная беготня, а главное — необходимость постоянно менять роли (от строгой преподавательницы — к бойкой улыбчивой барменше, от барменши — к секс-бомбе, и снова по кругу) совершенно ее вымотала. А впереди — никакого просвета. Работа, работа, работа… Нет, так больше нельзя. Ей надо отдохнуть. И ей, и Мак, и Лорен — всем трем.

Однако не идти на вечеринку нельзя. И не только потому, что за отказ ее уволят; завтра вечером она, если ухитрится не заснуть, увидит нечто новое и чрезвычайно интересное — миллионера в домашней обстановке. До сих пор Дорси наблюдала своих «подопытных кроликов» только в клубе, что, конечно, сужало поле исследования. А теперь узнает, как выглядит жилище изучаемого объекта, поглядит на ритуалы ухаживания… Или нет, лучше не надо. От ритуалов ухаживания, принятых в микросоциуме чикагских миллионеров, у нее надолго пропадет аппетит.

Вдруг Дорси подскочила от ужаса, вспомнив, что на эти выходные у Лорен намечена лекция в Северо-Западном университете! Ах нет… это в воскресенье. В субботу вечером и Лорен, и Дорси свободны.

Дверь шикарного пентхауза, куда явилась Дорси в субботу к, шести часам, открыл… Адам Дариен. Первая мысль Дорси была: «Так я и знала!» А вторая: «Но до чего же он хорош!»

Безупречно белая рубашка и угольно-черный костюм смотрелись, конечно, не так сексуально, как в «Дрейке» в конце дня, но тоже очень, очень ничего… А галстук от «Валентине»! Дорси охватило искушение немедленно его снять. А потом, прильнув к Адаму, спустить с его плеч пиджак и рубашку. Ботинки и носки он, должно быть, снимет сам, а вот с брюками она ему поможет. А потом в восторге пробежит ладонями по его освобожденному нагому…

— Привет, Мак. Давненько не виделись.

Ну вот, так всегда! Вечно ей не дают помечтать!

— Э… привет, — нерешительно ответила она, не зная, что к этому прибавить.

Точнее, не то чтобы совсем не зная… Во рту у нее вертелись и рвались с языка два животрепещущих вопроса. Только задавать их не стоило, потому что первый вопрос звучал так: «Адам, когда ты еще раз меня поцелуешь?» А второй так «Чем собираешься заняться после вечеринки?»

— Сегодня я поработаю за стойкой твоего бара, — сообщила она. — Линди сказала, что тебе не хватает… э-э… рабочих рук.

— А-а! — Он отступил, пропуская ее. — Проходи! Добро пожаловать!

Черт побери! Она-то думала, что он тоскует в одиночестве и жаждет новой встречи, а этот плей-бой, похоже, попросту забыл о том, что произошло в прошлый раз! Интересно, какие новые события (или, новые женщины — добавил внутренний голос) отвлекли его внимание? Как мог он забыть, что всего неделю назад на крыльце ее собственного дома… о-ох, не надо об этом!

Ну хорошо. Он все забыл — значит, забудет и она. Окинет его равнодушным взглядом, независимой походкой войдет в дом, притворяясь, что ей вовсе не интересно, как…

Ух ты! Вот это гостиная!

Стеклянная стена открывала вид на вечерний Чикаго, сияние электрических огней смешивалось с дымным маревом заката. Мебель темного дерева, кожаная обивка диванов, пол, покрытый восточным ковром с классическим узором, модели кораблей на каминной полке, книжные шкафы, полные томов в кожаных переплетах, огромная картина в тяжелой раме на стене, изображающая многолюдную гавань столетней давности, все властно заявляло о том, что здесь живет мужчина.

Поблизости от окна стоял обеденный стол; рядом Дорси заметила дверь на кухню, откуда доносился яростный звон посуды — очевидно, там готовится угощение. Пора и ей приступать к своим обязанностям…

— Мак, ты идешь?

Только сейчас Дорси сообразила, что стоит на пороге и глупо таращится вокруг, словно деревенщина, никогда в жизни не бывавшая в приличных домах. Адам, элегантный и неотразимый, стоял в арке напротив дверей в кухню. По-прежнему он держался так, словно между ними ровно ничего не произошло.

Можно подумать, эти поцелуи ей приснились! Ни в словах его, ни в голосе, ни в жестах ничто не намекало на то, что в их отношениях была и другая страница. А что, если она и вправду все выдумала? Что, если приняла фантазию уставшего мозга за реальность? Может быть, Адам и не сжимал ее в объятиях, и не думал зацеловывать до бесчувствия? Может быть, он по-прежнему не чувствует к ней ничего, кроме дружеской симпатии? И все ее мечты, воспоминания, надежды — самообман?

— Бар мы устроим здесь, в библиотеке, — сказал Адам, кивнув в сторону соседней комнаты. — Помещение довольно просторное и вполне подойдет для приема гостей.

Дорси с трудом осознавала смысл его слов — все мысли ее были заняты собственными чувствами. Разве не этого она хотела? Стереть из памяти происшествие недельной давности, сделать так, чтобы все осталось по-прежнему? Что ж, похоже, именно такое решение принял и сам Адам. Почему же она, Дорси, теперь чувствует себя так, словно ей плюнули в душу? Чего она еще хочет? Неужели не понимает, что более тесные отношения между ними обречены?! Даже дружба окажется под вопросом, когда Адам узнает, что милашка Дорси по прозвищу Мак и бесстыжая стерва Лорен — одно и то же. Разгадав обман, он уже не сможет относиться к ней по-прежнему.

Так что надо поблагодарить его за равнодушие. И сделать вид, что он ей тоже абсолютно безразличен. Но как это сделать, когда все мысли, все чувства стремятся к одному: броситься к нему через всю необъятную гостиную, повиснуть у него на шее, прильнуть к губам — и будь что будет дальше…

Должно быть, все дело в домашней атмосфере. Если уж Адам неотразим в «Дрейке» (а в «Дрейке» он неотразим), то у себя дома — просто неописуем! Элегантная, тщательно продуманная обстановка гостиной не создает, как часто бывает, ощущения безликости — нет, здесь в каждом штрихе видна личность хозяина. Чувствуется: это дом, в котором живут — и живут полной жизнью! Здесь Адам на своем месте, здесь ему удобно и покойно — от этого и выглядит он более уверенным в себе (хотя, казалось бы, куда уж увереннее?) и более… чего уж там скрывать — более сексуальным.

Сердце ее стучало в ритме хип-хопа; но каким-то чудом Дорси удалось сдвинуться с места. Шажок, еще шажок. Адам не шевелился, молча наблюдая за ее приближением. Слишком поздно Дорси сообразила, что он не намерен уступать ей дорогу. И еще — что дверной проем не так уж широк.

Она замерла.

Он не двигался.

Она вопросительно подняла брови. Он улыбнулся, по-прежнему не трогаясь с места.