Категории
Самые читаемые

Читаем без скачивания Чистое и порочное - Сидони-Габриель Колетт

Читать онлайн Чистое и порочное - Сидони-Габриель Колетт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 41
Перейти на страницу:

Мы – и они, и я – сталкивались с одинаковыми опасностями, как-то: несговорчивый мужчина, роковая женщина, и нам было известно, что значит дрожать от страха. Порой они оказывались менее удачливыми, чем я, ибо страх охватывал их неожиданно, временами, в соответствии с их неустойчивой нервной системой, а я всегда понимала, отчего дрожу и падаю духом. Но у меня были все основания им завидовать, ибо большинство из них путало панику с душевным подъёмом. Я завидовала их мечте, упрятанной в тесную клетку и трепетавшей от ужаса. Один из них, который мне очень нравился, держал свою робкую глупость на коротком поводке. Он выводил её в привычные для них обоих кварталы подышать воздухом её родной стихии, подобно китайцам, которые выходят по вечерам из дома, чтобы показать своей певчей птичке—пленнице цветущие сады и отблеск заката в камышах.

Пепе был – смерть укрыла его в безопасном месте – испанцем старинного знатного рода, маленьким, целомудренным по причине застенчивости и довольно чопорным человеком, в уродстве которого было что-то милое. Он был безнадёжно влюблён в голубой цвет, золотистые волосы, румяные щёки, мужскую красоту и блондинов, занимающихся физическим трудом и вследствие этого обязанных носить голубые полотняные комбинезоны. Каждый вечер, около шести, Пепе, облокотившись о парапет метро, зачарованно смотрел, как из подземной тьмы поднимаются волны рабочих блуз и крепкие шеи, увенчанные белыми затылками. Он не двигался и молчал, и оттого удовольствие, которое он получал, было более невинным, чем то, что получают на улице Мира любители молоденьких натурщиц. Он подарил мне свою дружбу и поверял мне свои тайны на правильном французском языке, в котором отсутствовал звук «з». Никто не расписывал мне голубой цвет, стружку золотистых волос, вьющихся вокруг багрового уха, и буйную простонародную юность белокурых рабочих так красочно, как он.

– Пепе, – говорила я ему, – напишите о том, что вы только что мне рассказали!

Скромный Пепе, оскорблённый до глубины души в своём лирическом чувстве, опускал глаза:

– Это было бы вовсе не интересно, моя дорогая. Тёплыми сухими вечерами он ходил по городу без устали, стремясь отыскать свою мечту и убегая от самого себя. Унылый летний Париж превращался для Пепе в сладострастный, почти тропический ад. Он описывал мне убогие улицы, которые я не узнавала, ибо он водружал там под сводами сумерек, подобно порталу из золота и серебра, излучающему синеву, какого-нибудь начинающего водопроводчика с копной венецианских волос или резчика по металлу, усыпанного медными блёстками. В течение долгого времени он любил белокурых небесно-голубых мальчиков, как любят безбрежное море и каждую волну морской зыби. Но как-то раз шестичасовой прибой, который, опустошая металло– и электроремонтные мастерские, выплёскивает на Париж незабудки и васильки, волчий корень, горечавки и пролески, вынес Пепе к безымянной рабочей блузе и ослепительной золотистой гриве, опоясанной лентой…

– Ах! – пролепетал Пепе. – Верцингеториг!..[35]

Он прижал обе руки к своему сердцу, которое наконец-то разбилось, и закрыл рот, ибо мужчина вправе громко вздыхать: «Адель!..» или «Роза!..» – и всенародно целовать дамский портрет, но должен подавлять в себе тоску по Дафнису или Эрнесту.

Бледный и окрылённый, как идущие на смерть, Пепе последовал за Верцингеторигом. От ворота куртки до кончиков башмаков, не говоря о складках в локтях, Галл сверкал новенькой металлической стружкой, и время от времени его непомерно длинные усы, повинуясь порывам вечернего ветра, почти застилали его затылок. Он так резко вошёл в ближайшую табачную лавку, что Пепе налетел на него. Ощутив прикосновение кончиков усов, свисавших, точно плети, Пепе покачнулся.

– Простите, сударь… – извинился Верцингеториг. «Я брежу, – сказал себе Пепе. – Либо это значит, что я скоро умру. Он извинился. Он взглянул на меня. Он только что посмотрел на меня ещё раз… Что случилось с моими коленями? Мои колени не ведают, что творят, и тем не менее я иду вперёд, я следую за ним, я его…»

Он перестал думать, ибо в этот момент Верцингеториг обернулся с задорным видом и улыбнулся ему…

– Я почувствовал, – рассказывал мне Пепе, – ресскую боль, которая предупреждает вас, когда вы спите, что хороший сон скоро кончится. Я не смог бы остановиться, даже если бы захотел. И вот полчаса спустя я поднялся вслед за Верцингеторигом по приставной лесенке, саменявшей лестницу, и уселся в маленькой очень чистой и тихой комнате, где, должно быть, висели кисейные санавески, ибо всё касалось мне белым. Верцингеториг сказал мне: «Садитесь», – и скрылся са стеклянной дверью. По-моему, я долго оставался один. Я твердил про себя: «Боже мой, хоть бы он меня убил!.. Боже, хоть бы он меня убил!..» Ибо я уже тогда полагал, что это самое лучшее, что может со мной приключиться… Наконец дверь снова открылась, и Верцингеториг…

Он сжал свои детские кулачки и ударил ими друг о друга:

– Нет, не Верцингеториг! Верцингеторига больше не было! Это было ужасно! Он надел полосатую рубашку с вырессом… А снаете ли вы, что у него было на голове? Я не решаюсь это происнести…

Он проглотил слюну, изобразив, что его тошнит:

– Венок ис россовых помпонов… Ис россовых помпонов… с орнаментом ис листьев… А вниссу – его прекрасные мягкие усы… Опоссоренная красота, постыдный маскарад…

Он горестно замолчал, и я спросила:

– А потом, Пепе? Что было потом?

– Потом? Ничего, – удивлённо ответил он. – Вероятно, моя история покажется вам не слишком сабавной. Сатем я ушёл… Я что-то ему оставил на столе.

– Вы его ещё видели?

– Благодарю покорно, – сказал Пепе, махнув рукой. – Мне достаточно того, что я вижу его в своём воображении – с россовыми помпонами. Пусть никогда больше мне не говорят о россовых помпонах…

Жизнь Пепе была отравлена карточными гадалками, которых он рьяно посещал, спящей красавицей с улицы Коленкура и женщинами, гадавшими по свече, на картах таро и булавках, ибо все эти оракулы без устали предрекали ему несчастье, которое постигнет его из-за высокой белокурой женщины. Они без труда видели её сквозь тщедушное тело Пепе. тщедушное и худое тело, которое нравилось своей изящной ущербностью этаким высокомерием горбуна, лишённого горба, или грацией хромого без укороченной ноги. Когда ему надоело услаждать провидение туманными картинками своей порочной любви, он исчез, позволив забыть о себе, а затем ушёл из своей неуютной жизни посредством весьма деликатного, тщательно подготовленного, благопристойного и тихого самоубийства, которое никому не доставило хлопот.

По сравнению с их искусством притворяться всё прочее кажется несовершенным. Когда мне нужно было что-то утаить, я брала пример со своих приятелей. Каждый день я могла видеть образец хитроумной дипломатии, которая потворствует лишь страсти и злобе. Помнится, что некий молодой человек и его любовник, соблюдавшие предельную осторожность, были уличены одной болтушкой и вынуждены расстаться довольно постыдным образом. Один из них, наиболее тяжело переживавший обиду, несколько месяцев подряд занимался поисками женщины, которая приглянулась бы мужу болтушки, и весьма в этом преуспел.

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 41
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Чистое и порочное - Сидони-Габриель Колетт торрент бесплатно.
Комментарии