Читаем без скачивания В чертополохе - Иван Дорба

— О чем вы задумались? — забеспокоилась Анджела, пытливо уставясь ему в лицо.

— У меня на родине, в моей станице, была такая же яблоня, — признался Аркадий. — Ей-богу!

Анджела подбежала к дереву и потянулась за яблоком, подпрыгнула, но плод был слишком высоко.

— Давайте, я сорву!

— Нет-нет, я сама. Поднимите меня, не бойтесь, я не укушу, я не змея…

Аркадий пожал плечами, подошел к ней, нагнулся, подхватил чуть повыше колен и легко, как балерину, поднял и, подождав, когда она сорвет одно, потом второе яблоко, тихонько опустил на землю.

— Ева преподносит яблоко познания, добра и зла, увы, не своему Адаму, вкусите его, — и протянула ему яблоко. Они посмотрели друг на друга и расхохотались. — И сказал змей: «Вкусите эти плоды и откроются глаза ваши, и будете вы как боги, знающие добро и зло», — процитировала Анджела.

— А Всевышний сказал: «Жено, умножая, умножу скорбь твою… и к мужу влечение твое, и будет он господствовать над тобой».

— А разве это не прекрасно?! — воскликнула возбужденно Анджела. — Я счастлива, что хоть раз в жизни меня держал на руках настоящий мужчина! Погодите, не думайте обо мне плохо, множится моя скорбь, но не было у меня влечения ни к мужу, ни к тому самодовольному юберменшу. Никто не будет господствовать надо мной! Ибо я познала добро и зло!

Аркадий одобрительно кивнул:

— Яблоко с надписью «прекраснейшей», — продолжала Анджела, — было причиной спора Геры, Афины и Афродиты, Адамово яблоко, глазное, содомское, чертово… яблоко сердца — мишень и державное яблоко — скипетр. С незапамятных времен эмблема самого драгоценного — глаза, сердца, красоты, власти и зла… и, наконец, начала начал — познания. Я, — она засмеялась, — вкусила русскую антоновку и потому знаю о вас все!

— Все знает только Бог. Вы слушали мою беседу с господином Розумеком, даже записывали ее. И кое-что вам известно от нашей связной, Марии…

— Да, да, записывала и делилась о вас впечатлениями, потому что живу с немцем! С гестаповцем! — истерически крикнула она, потом испуганно подняла лицо на окна виллы и, понизив голос, продолжала: — И только поэтому смогла спасти патера Йожи, да и вас, дорогой майор, послав нашу смелую Марию. Вы настоящий мужчина, однако, как и все, не понимаете женщин. Не догадываетесь, на что они способны. Мы можем быть очень добрыми и очень злыми. Ради достижения цели женщина в силах вываляться в любой грязи! — Ее серые глаза потемнели, на лбу залегла глубокая складка, красивый нос с горбинкой вдруг стал напоминать клюв хищной птицы, грудной голос охрип.

«Ведьма! Не завидую я Розумеку», — мелькнуло в сознании Аркадия.

— Розумек, — словно угадав его мысли, продолжала Анджела, — ведет неглупую политику. Про себя очень скорбит, что блицкриг не удается, и понимает, как и его шеф Мюллер, которого он боготворит, что до победы далеко. Ни на минуту не забывайте, что гауптштурмфюрер истинный немец и гестаповец, которого не заставишь изменить убеждения, взгляды на «долг» перед германским рейхом. Он ненавидит нас, словен и русских, и играет роль, но мы тоже не простаки, верно? — И она пристально на него взглянула.

С недоумением смотрел Аркадий на эту женщину, он только что назвал ее про себя ведьмой, сейчас взгляд ее был ласков и добр, ничто не напоминало, что в ней живут одновременно веселье и беззаботность с ненавистью и злым роком, уготовившим ей программу тернистого пути. Как можно судить эту женщину, в которой идет извечная борьба жизни и смерти, добра и зла, правды и лжи и всех этих сопряженных и в то же время полярных начал?

Вдруг лицо Анджелы стало серьезным. Она, строго глядя на Аркадия, проговорила:

— Неподалеку от отеля «Унион», как вам уже, наверно, говорили, есть киоск «Дела», в нем работает молодая продавщица, вы ее узнаете по золотистым волосам. Если возникнет что-нибудь срочное и вы не застанете Марию Хорват, обращайтесь к ней. Попросите порыться в старых газетах и найти статью о Несторе. А теперь пойдемте к Гельмуту. — И она, понурившись, пошла по дорожке к крыльцу.

Розумек встретил Попова любезно. В гостиной было уютно, просторно. Хозяин угощал гостя отличным далматинским вином. Просидели они около часа.

— Я надеюсь, господин майор, — сказал на прощание шеф гестапо Бледа, — что вы нам поможете. И если я увижу, что все будет так, как я предполагаю, я назначу вас комиссаром в Рибно.

— Благодарю вас, господин гауптштурмфюрер! — прощаясь, сказал Аркадий.

На том они и расстались.

4

Осень набирала силу, все чаще налетали бешеные порывы октябрьского ветра, который здесь называется «бура»; а когда ветер стихал, в долины и ущелья гор ползли густые туманы, заполняя все непроглядным молоком.

Словения с ее горами наполовину покрыта лесом: буком, можжевельником, елью, лиственницей, сосной, тисом, дубом; заросли граба и широколистного клена перемежаются с огромными липами и вязами и скрипучими ясенями.

Воевать с партизанами в лесах безнадежно; капитан СС Розумек слышал, что такую же войну ведут партизаны Украины и Белоруссии. Там, на территории Советского Союза, летят под откос эшелоны со снаряжением и солдатами, положение на восточных фронтах в силу этого, как он полагал, весьма и весьма усложняется. В Словении до такого еще не дошло. Тут все-таки центр Европы, а не далекая Россия. Здесь немцы не должны кидаться за каждым «косо смотрящим», а вылавливать лишь вожаков, коммунистов-функционеров. Что касается сербов, то с ними разделаются усташи. Словенцев-коммунистов не так уж много, лучше посеять среди них панику, внушить недоверие к их комиссарам, засылать в их отряды побольше провокаторов.

Шеф бледского гестапо Розумек, майор рейхсзихердинста[32] СС Фриц Волкенборн и гаулейтер Каринтии Фридрих Райнер в этой политике против местного населения были едины.

Однако провалы провокаторов, засланных в партизанские группы, беспокоили капитана СС. Было удивительно, что завербованные Гельмутом люди сами открывались партизанам и начинали действовать на их стороне. Это было невероятно!

Розумек всю неделю приходил домой со службы мрачным и злым. Но в это воскресенье, усаживаясь после обеда у камина и захватив с собой вторую бутылку «Бургундца», развеселился и принялся рассказывать Анджеле длинно и скучно о своей службе на польской границе, где он познакомился с ксендзом, который питал слабость к женскому полу.

Анджела, стоя у окна, смотрела, как ветер кружит в парке увядшую листву, качает ветви деревьев и гонит к берегу темные, неласковые волны, а где-то на горизонте, среди обнаженных далеких скал, резко отделяясь от свинцового неба, вьюга белит первым снегом склоны.

У калитки задребезжал звонок.

— Тейфель! — пробурчал Розумек. — Пойди узнай, кого это несет?

«Один всегда черта поминает, а другой Бога (под другим» она подразумевала Аркадия Попова, который к месту и не к месту говорил "ей-богу?")», — подумала Анджела и вышла на балкон. У калитки стоял среднего роста худощавый мужчина, по виду далматинец, и объяснялся с сержантом, который, видимо, не хотел его пускать.

— Карл, что хочет этот человек? — спросила она.

— Он приехал из Белграда, у него важное сообщение для герра гауптштурмфюрера, — отчеканил гестаповец.

— Впустите ого, сержант, — крикнул Розумек, высунувшись из балконной двери. — Я сейчас спущусь вниз. — И, обратившись к Анджеле, позвал: — Пойдем, послушаем, что он хочет. Тейфелсарбейт!

В небольшую комнату, раньше, видимо, служившую гардеробной, по соседству с просторным холлом, охранник ввел неприятного вида мужчину с землянистого цвета испитым лицом, бегающими глазами и сизым, свернутым набок, как у боксера, носом.

«Наверняка сидел в тюрьме, хитер и коварен, для вора или бандита трусоват… непонятно только, из какой семьи? — недобрым взглядом изучал пришельца Розумек. — Вид шулера или спившегося артиста».

— Меня зовут Периша Булин, мой отец состоятельный, известный во всей Далмации торговец Митко Булин. Я к вам по важному делу. Вот мои документы. — Пришелец протянул Розумеку книжечку.

— Когда вы приехали из Белграда? Что там делали и какое важное и срочное дело привело вас сюда, господин Булин? — разглядывая аусвайс, спросил гауптштурмфюрер.

— Я приехал более десяти дней назад и остановился у друга моего отца на вилле, неподалеку от отеля «Петран», и разыскиваю офицера-летчика, который состоял и заговоре и непосредственно участвовал в смещении правительства принца Павла, является активным членом Коммунистической партии Югославии. Сейчас находится в местечке Рибно или его окрестностях.

— Кто именно?

— Майор Аркадий Попов, бывший русский эмигрант…

— Попов? Почему вы решили, что он красный? Не врете? — Розумек посмотрел на Анджелу, которая недоуменно уставилась на стоявшего в почтительной позе Булина.