Читаем без скачивания Театр под сакурой - Борис Сапожников

Сойдя с него, Марина развернула доспех в сторону стола и скомандовала:

— Покинуть доспехи! Взять женщину живой!

Сатоми подхватила закреплённую в специальных держателях внутри кабины катану и выскочила из люка. Уже покинувшая свой доспех Марина держала в руках свой обычный револьвер, а Асахико вооружением и вовсе пренебрегла.

— Вы молодцы, девочки, — рассмеялась женщина, подбирая спадающее кимоно. — Одолели моих мальчиков. Я всегда говорила, что мы, женщины, сильнее мужчин, что бы те не болтали. — Она сделала им ручкой. — А теперь — пока. Мне пора.

И не успели девушки подбежать к ней, как она погрузилась прямо в стол, на котором сидела, как будто её и не было. Девушки замерли около стола, среди пулемётных гильз и развороченных доспехов.

Глава 9

Подготовка к спектаклю шла, как сейчас говорят у меня на родине, ударными темпами. Я дневал и ночевал в мастерской декораторов, бригадира которых, к слову, все звали мастер Тонг. Только на третий день узнал, что ставят они шекспировских «Ромео и Джульетту», только со странным названием «Два мотылька у пламени любви». Ромео будет играть Марина — исполнительница заглавных мужских ролей. Джульетту, естественно, Ивасаки Асахико. Сатоми выпала роль Меркуцио, сведённая, практически, к двум сильно сокращённым монологам — про королеву Мэб и «чума на оба ваших дома». Тибальта должна была сыграть Готон Камеко, которая отбыла к родственникам на Окинаву. А вот к ролям отцов враждующих семейств привлекли нас с Ютаро, а нашими жёнами поручили быть директору Мидзуру и её помощнице Дороши. Собственно, никого больше среди враждующих кланов Монтекки и Капулетти не было. А бой на базаре, которым начинается спектакль, происходил между нами и начинался моими словами «Подайте длинный меч мой!»[28], а заканчивался появлением князя Эскала в исполнении самой Акамицу.

— Это же массовая сцена, — удивился я, когда мне об этом сказали, — самая, пожалуй, масштабная во всей пьесе.

— Дело в том, — объяснила мне Акамицу — постоянный режиссёр театра, она же автор большинства переработок европейских пьес, — что в труппе нашего театра очень мало человек, собственно, если не было Камеко-сан, пришлось бы сильно перенести спектакль, наверное, даже не следующий год. У нас не Художественный театр с его труппой в два десятка человек. Вот и выкручиваемся, как можем.

— Понятно, — кивнул я, поднимаясь с кресла. — Нам с Ютаро-кун нужны отдельные репетиции, чтобы поединок наш не показался полной бутафорией.

— Да-да, — закивала в ответ режиссёр Акамицу. — Лучше всего будет, если вы с Мариной-сан и Камеко-сан потренируетесь вместе.

Мне совсем не понравилось это предложение, но оно было достаточно разумно, а потому отказаться я причин не нашёл. Как бы нам с Мариной не зарезать друг друга на этой тренировке, так сказать, от большой любви друг к другу. Но об этом подумать можно и потом, сейчас мне предстояло помогать работать с декорациями — бригада давно уже привыкла полагаться на меня До самого вечера мы таскали декорации, изображающие улицы Вероны, базар, где нам предстоит драться с Ютаро, палаццо Капулетти и его же склеп. Мы расставляли их в правильном порядке, чтобы во время спектакля не возникло никаких заминок. Одна такая могла испортить весь спектакль. Подписав наряд мастеру Тонгу, я отпустил бригаду, а сам направился к режиссёру Акамицу.

— Вечером начинаем работать в декорациях, — сказала она. — Бригада декораторов будет помогать вам, Руднев-сан, с поворотами сцены и светом. Ваша задача будет только следить за ними. Вот вам сценарий с соответствующими пометками.

Я взял у неё толстую тетрадь, где напротив каждого действия стояли чёрные жучки иероглифов. На счастье, мне передали второй экземпляр — для мастера Тонга. Ведь мои познания в иероглифическом письме достаточно невелики. Так что, кто за кем будет присматривать ещё непонятно.

Я присел в кресло, чтобы поглядеть репетицию и дождаться начала нашей тренировки в фехтовании. Однако посмотреть репетицию мне не удалось. Сначала я прикрыл глаза, слушая голоса девушек, а после и вовсе уснул, уронив голову на грудь. И снились мне улицы Вероны, залитые горячими лучами итальянского солнца, на которых разыгрывалась кровавая драма двух влюблённых.

Разбудил меня Ютаро. Он потряс меня за плечо, я помотал головой и вернулся в осенний Токио. В левой руке молодой человек держал два эспадрона. Значит, пришло время начать нашу фехтовальную тренировку. Поблагодарив Ютаро, я прошёл за ним на сцену, где уже ждала нас Марина с третьим эспадроном.

— Я никогда не сражался таким мечом, — сказал Ютаро, протягивая мне эспадрон. — Прошу вас преподать мне урок.

— Я тоже не особенно силён, — пожал я плечами, примериваясь к его слегка изогнутой ручке. — Я только в детстве им занимался с отцовского благословения, вроде как каждому дворянину это не помешает. Но после того, как в гимназию пошёл, не до того стало.

— Вы же военным были? — удивился Ютаро.

— Я не так долго в кавалерии прослужил, — сказал я, — и там всё больше шашкой махать приходилось. Марине-сан, думаю, тоже.

Марина только кивнула, но ничего мне не ответила.

— Хватит уже болтать, — резким тоном напомнила о себе режиссёр Акамицу, — вы драться собираетесь? Покажите, наконец, на что вы способны!

Я встал в позицию и с усмешкой сказал Марине:

— En garde!

Она также встала в позицию, коснувшись своим клинком моего. Несколько секунд мы обменивались короткими выпадами, прощупывая друг друга, но после нового окрика режиссёра, Марина ринулась в атаку. Я легко парировал её удары, но и на контратаку не решался, боясь пропустить выпад. Так мы протанцевали около двух минут без особого результата, после чего остановились, опустив оружие.

— Это было очень хорошо, — несколько раз хлопнула в ладоши режиссёр. — Теперь поработайте с Ютаро-кун.

Мы вдвоём долго гоняли несчастного Ютаро, который, конечно, не знал ни стоек, ни выпадов, ни атак, ни защит, не понимал он и терминов, которыми мы с Мариной потчевали его. Итогом этого стало то, что молодой человек поклялся купить книгу Хаттона «Cold steel» и выучить её от корки до корки на следующий же день. И это его начинание полностью поддержала его режиссёр Акамицу.

— Замучили мы парня, — сказал я Марине, когда Ютаро вышел из зала, — совсем загоняли. — Я присел прямо на край сцены и уставился в темный зал с накрытыми серыми чехлами рядами кресел.

— Только не понимаю, — пожала плечами Марина, присаживаясь рядом, — для чего режиссёру нужно, чтобы Ютаро профессионально фехтовал. У вас же с ним сцена на полминуты, не больше.