Читаем без скачивания Полуночный Сокол - Дэвид Геммел

— Нет, она ушла.

— Она вернется?

— Не знаю, а кто она?

Женщины молчали, переглядываясь. Старшая из них, лет пятидесяти, выступила вперед:

— Солдаты говорят, что с ней был ворон, который опустился на стену, когда она вошла в сад. Это правда, сэр?

— Да, там был ворон, они всегда слетаются на мертвечину. Женщины заговорили на кельтонском, который Оранус знал плохо.

— Да что с вами такое? — рявкнул он. — Это была ценийская ведьма, она спасла парня, и только.

— Да, сэр, — сказала старшая ценийка, — мы пойдем работать.

Оставив их, Оранус вышел в сад дожидаться Ралиса и сиделку. Вскоре он услышал, как подъехала повозка. В сад вошли молодой армейский врач и стройная, темноволосая девушка.

Оранус поднялся.

— А где Ралис? — спросил он.

Его задержали дома срочные дела, — ответил врач, поприветствовав Орануса, — где умирающий?

— Он не умирает, — возразил Оранус, — его вылечила ведьма.

Молодой доктор презрительно рассмеялся:

— Значит, раны оказались не такими уж и тяжелыми.

Я сам видел его раны, — гневно заявил Оранус, — он захлебывался в крови. — Он показал на окровавленную дорожку. — Раненый лежал там.

— Да, сэр, — согласился доктор, но Оранус чувствовал, что тот просто не хочет спорить,

— Он наверху. Осмотрите его раны.

Оранус повернулся к сиделке и попросил приготовить раненому поесть.

— Вы хотите, чтобы я осталась возле него, сэр? — холодно осведомилась сиделка, на миловидном личике которой ясно читалось презрение.

— Именно так.

— Он ведь чужеземец, не так ли?

— Да, чужеземец.

— Я гражданка Камня, и вы не можете заставлять меня ухаживать за дикарями. Сегодня я останусь с ним, но, надеюсь, завтра найдут ценийскую сиделку.

Оранус знал эту девушку. Ее изгнали из Города за проституцию и вымогательство. Однако со времени приезда в Ассию она вела себя примерно, посещая храм и добровольно работая в полевом госпитале.

— Мы сделаем так, как вы хотите, — заверил ее Оранус, — я благодарен вам за помощь. Этот чужеземец смелый юноша, он был ранен, спасая двух граждан Города.

— Двух предателей, — уточнила сиделка.

— Да. Но тогда он не знал, что они предатели. На кухне есть хлеб и яйца, не могли бы вы приготовить завтрак и для меня тоже?

— Конечно, капитан, — сказала она и пошла на кухню. Через несколько минут к нему спустился доктор.

— Как вы и говорили, капитан, он не умирает, хотя и потерял много крови. — Внезапно он усмехнулся. — Я слышал, что говорят уборщицы. Они уверены, что его вылечила одна из сидхов, Морригу, как они ее называют. Это, наверное, и есть объяснение. — Он снова рассмеялся. — Мне пора возвращаться.

— Спасибо, что пришли, доктор.

— Проследите, чтобы он побольше пил и ел красное мясо. Примерно через неделю он начнет поправляться.

— Прослежу, доктор.

Молодой врач сел в поджидавшую его повозку, а Оранус вернулся в дом и прошел на кухню. Сиделка Акса сделала яичницу, разложила ее на две деревянные тарелки, одну подала Оранусу, а другую понесла наверх. Оранус принялся за завтрак. Яичница получилась вкусная, и он отрезал себе два куска хлеба и намазал толстым слоем масла.

Сегодня все было по-другому. Он боялся, что хорошее настроение, с которым он проснулся, постепенно испортится, но случилось совсем иначе. «Я по-прежнему силен», — подумал он. Вспоминая ужасы Когденова поля, он понял, что воспоминания больше его не мучают.

Вернулась Акса с пустой тарелкой и села за стол напротив.

— Простите, капитан, — сказала она, — боюсь, я была слишком резка. Я исполню свой долг и останусь с Бэйном до самого его выздоровления.

Оранус посмотрел на нее, и женщина густо покраснела.

— Как мило с вашей стороны! — ответил он. Ценийки уже закончили убираться, когда Оранус вошел в спальню. Бэйн еще спал, но, как только вошел Оранус, проснулся.

— Чувствую себя слабым, как новорожденный жеребенок, — признался Бэйн.

— День за днем силы будут возвращаться к тебе,

— Спасибо за вашу доброту, — улыбнулся Бэйн, — а вы не знаете, что стало с моим другом?

— Каким другом?

— Мы были здесь вместе с Бануином, он тоже из ригантов. Мы вместе ехали в Камень.

— Я его не видел, но попробую что-нибудь узнать.

— Расскажите, кто такой гладиатор?

— Это человек, который развлекает толпу на стадионе. Некоторые из гладиаторов — бывшие солдаты, некоторые — преступники. Они тренируются каждый день, оттачивая свое мастерство. Некоторые богатеют, если, конечно, остаются в живых. Большинство погибает.

— Это тренировки сделали Волтана таким беспощадным?

— Думаю, он был беспощадным еще до того, как начал тренироваться. Но тренировки, безусловно, отполировали его умения.

— А как можно стать гладиатором?

Холодный ветер, гнавший по песку хлопья снега, дул по полу арены. Персис Альбитан поднял свое грузное тело со стула в закутке, расположенном высоко над ареной, и стал смотреть, как малочисленные посетители направляются к выходу. На представление было продано менее ста билетов, значит, даже учитывая два оставшихся представления, цирк Оризис окажется убыточным второй год подряд.

Персис был далеко не в лучшем настроении. Долги все росли, а его стремительно таявшего капитала едва хватало, чтобы их погасить. Когда разошлись последние посетители, толстяк прошел по главному проходу между рядами к кабинетику, открыл дверь, мельком взглянул на высокую стопку долговых расписок и, захлопнув дверь, прошел по коридору в другую, большую комнату, где красовались четыре дивана, шесть глубоких, набитых конским волосом кресел и дубовый шкафчик. Стены украшала дурно исполненная фреска с изображением скачек, бойцовских турниров и боев гладиаторов. «Художник наверняка был пьян», — подумал он. Лошади походили на свиней на ходулях.

Персис вздохнул. Огонь не развели, а створка западного окна болталась на ветру так, что снег влетал в комнату. Персис подошел к окну. В Гориазской бухте в холодное море стального цвета вышли три рыбацкие лодки. «Уж лучше бы я стал рыбаком», — подумал он. Вдали белели скалы другого берега. Два его дяди, офицеры, погибли там на службе Валанусу. Третий дядя выжил, но уже никогда не был таким, так прежде, взгляд его стал испуганным и затравленным.

Персис попытался закрыть окно, но задвижка оказалась сломана, и ветер снова распахнул его настежь. На полу валялись старые деревянные фишки. Персис наклонился, поднял одну и прикрыл окно, положив фишку как клин между створками. Он подошел к ободранному шкафчику у дальней стены. Внутри было четыре кувшинчика. Персис потряс каждый из них по очереди — три были пустыми, а в четвертом оставалось немного браги, которую он перелил в медную чашу. В комнате было неуютно, но бражка мгновенно подняла настроение и разогрела кровь. Персис упал в кресло, вытянул ноги и попытался расслабиться.