Читаем без скачивания Звезды для командора - Владимир Борода

изо всех сил кричит Юрий, но даже сам не слышит собственный крик, а что говорить про неизвестного, чей голос так гневно гремит…

— А посему, за все твои грехи и жизнь твою греховную приговариваешься ты к самому страшному наказанию — изгнанию из собственной жизни…

Страшная сила раздавила Юрия, втерла его в кресло, истолкла, смешала с обивкой, с пружинами, с… Изо всех сил темнота ударила Юрия по остаткам и разметала их по кабине.

Конец первой части.

Часть вторая. "РОССИЯ"

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Очнулся Юрий на удивление легко и радостно, совершенно целый, как будто это не его разбрасывало по кабине осточертевшего корабля. В голодном и измученном теле ни чего не болело, казалось он родился вновь, в очередной раз и не на муку, как прежде, а на счастье. Тело было совершенно легким, но не как в полете, с надоевшей невесомостью, а с какой-то приятной тяжестью, но одновременно и с легкостью… Он даже не обделался, правда и не чем было, просто какая-то приятная тяжесть вдавила его в кресло и по-видимому, корабль уже ни куда не летел, так как не было слышно гула, он наверно уже прилетел, приятно так мелькало в голове, сейчас меня наверно встретят марсиане еще какие инопланетянки… В кабине было тихо, покойно и темно. Но ни как в могиле, а совершенно по другому. Как-то так, что Юрий не мог объяснить даже себе самому, как бывает в детстве, в далеком безоблачном детстве — лежишь под одеялом, накрывшись с головой, а впереди то ли праздник светлый и хороший, то ли просто воскресенье…

Резко, противно звякнуло над годовой металлом, раздалось надрывное, скребеще-скребущее по коже и нервам, скрежетание. Юрий дернулся всем телом, привязанным к креслу, и…

И по резко зажмурившимся глазам ударил яркий, ярчайший, ярчайше яркий свет, солнечный свет, пробивший тонкую пелену век, свет давно забытый в столетиях полета, тысячелетиях космического плена!.. Это было солнце, земное солнце, такое яркое и такое ласковое…

— Ты че ревешь, мэн? Обосрался со страха, что ли?!

Родная русская речь, лишь только одно резануло ухо, один лишь "мэн", а в остальном… Сердце защемило, в груди чего-то сдавило и захотелось уткнутся кому-нибудь в теплую под мышку, дурно пахнущую потом и одеколоном "Шипр", и долго-долго поплакать, от радости, от пролетевших переживаний, от всего плохого, что теперь верно, осталось позади…

— Доставай его из этой кастрюли, а то он там сидит и ревет, а его здесь все ждут! Ну!..

Сильные и дружественные руки отстегнули надоевшие ремни, оторвали истрадавшуюся тощую задницу Юрия от паскуднейшего кресла и больно ударив об край люка плечом, выдернули его на белый свет…

Сквозь занавес остатков слез Юрий увидел ярко-зеленые деревья, ярко-синее небо, ярко-желтое солнце и ярко-разноцветных несколько автомобилей незнакомой ему марки, импортные поди, застывших на ярко-изумрудной траве…Когда-то гордый покоритель дальнего космоса, корабль "Партия", лежал немного на боку, помятой, ржаво-опаленной тушей, совершенно инородней на этом пиру красок… Сильные руки, принадлежащие плечистым парням, одетым немного странно — белые джинсы, яркие разноцветные футболки с надписями на груди по-русски, в каких-то толстых ярко-разноцветных, явно спортивных ботинках и круглых, обтягивающих головы, кепках-жокейках с длинными козырьками, повернутые у всех назад, поставили его на землю. На траву… На долгожданную почву… Ноги подогнулись от притяжения и ностальгии, Юрий плюхнулся на мягкость и шелковистость родной травушки-муравушки, одуряющий запах цветов и распаренной под летним солнцем, а он сразу определил — лето! травы, кружил голову, бабочки и стрекозы, какие-то мухи и мушки жужжали и кружились над ним, выбивая слезу умиления. Над головой Юрия загремел все тот же начальственно-ироничный басок:

— Так парни, эту хреновину нужно подправить, не мог наш космонавт летать на таком тракторе, давай тащи сюда все, что привезли, будем доделывать космолет!.. А где гример, черт вас возьми, совершенно нельзя работать в таких условиях, где этот алкаш херов, немедленно тащите сюда гримера! И снимите с него эту рвань, он что — каторжник?! Он что — сбежал?! Подберите скафандр по размеру! И шевелитесь, шевелитесь, мать вашу за ногу, у нас через десять минут и один час эфир, собаки!

Юрий ни чего не понимал — вместо того, что б его встретили врачи и военные, и везли на вертолете куда-то на секретную базу отдыха для исследований его организма (он такое действо неоднократно видел по телевизору), с ним совершают совершению непонятные действия…

Юрия усадили в удобное, мягкое, неизвестно откуда взявшееся кресло, намного удобнее надоевшего космического, вокруг запорхали несколько очаровательных девушек — длинноногих, белозубых, с осиной талией, высокой грудью, обтянутой так же разноцветными футболками с надписями на русском, Юрий ни как не мог сосредоточится и прочитать, и аккуратной попой, чуть прикрытой короткими шортами, девушек было несколько, но перечисленный комплект прелестей настолько одинаков, что для себя. Юрий называл его в единственном числе — высокая грудь, осиная талия, аккуратная попа… Таких раньше он даже и не видел, откуда взялись — непонятно, все как на подбор, сестры-близнецы… Девушки порхали, груди трепыхались, попы вертелись, да… Порхали, очаровательно улыбались и что-то делали с его лицом, чуть касаясь длинными прохладными пальцами, от удовольствия Юрий прикрыл глаза, но руководящий этими девушками мужик с красным носом и запахом перегара, весь какой-то помятый, а запашок-то знаком по прежней жизни, взревел раненым медведем:

— Глаза не закрывать! Смотри вперед!

Юрий совершенно ни чего не понимал. Какой-то толстый мужик в синем халате на голое тело, вон коленки волосатые мелькают, чуть не сбил кресло с самим Юрием, сунул в руку какие-то листочки и умчался куда-то вдаль с криком:

— Погляди это, старик, и постарайся, хоть немного запомнить!..

Юрий честно попытался взглянуть на листы, но мужик с красным носом вновь взревел, выдрал листы из руки и отшвырнул их в сторону. Какие-то люди, одетые также странно, но красиво, расставляли вокруг какие-то прожектора и какую-то явно телевизионную аппаратуру, двое совсем не здоровяков совершенно спокойно пронесли на руках огро-о-омнейшую глыбу-камень и установили ее-его невдалеке, другие люди таскали какие-то вещи и шары, цветы и ленты, голова кружилась от голода и было все непонятно… Может быть он наконец-то все-таки умер, а это и есть пресловутый рай? Хотелось пить, хотелось есть, еще больше хотелось спать, но все желания перебивала одна страсть — как из пушки, хотелось мочится…

Уловив мгновение, когда какая-то дива на секунду замерла перед ним, что-то совершенно сосредоточенно разглядывая или пытаясь разглядеть на его лице, Юрий стеснительно шепнул:

— Извините, мне надо в туалет по-маленькому…

Дива оторвалась от созерцания, брови ее изумленно взлетели и она переспросила удивленно:

— В туалет по-маленькому? Это слэнг? Надо запомнить…Если хотите пи-пи, делайте под себя, вам все равно сменят прикид…

Юрий почти ни чего не понял из сказанного, кроме того, что почему-то можно делать под себя… Но не смотря на закалку последней жизни, он не решился попрать так явно мораль, все же он был трезв и всему есть предел…

Внезапно девушки расту пились, как по приказу, и прямо в лицо Юрию уставился какой-то красивый человек мужественной наружности — крупный нос с горбинкой, в волевой подбородок с ямкой, впавшие щеки, ироничные губы, карие запавшие глаза, чуть длинноватые волосы, спадающие на высокий лоб красивыми волнами золотистого цвета и закрывающие, совсем чуть-чуть, уши… К тому же этот человек оказался хозяином громкого и иронично-начальственного баска:

— Привет старик! Извини, не было времени познакомится, мы в цейноте, сразу после тебя реклама какого-то говна. А ты молодец, классно тебя сделали герлы, крутой мэн! Катюха, дала бы такому?

Обратился хозяин баска к одной из длинноногих, стоящих вокруг. И сразу получил в ответ:

— Не задумываясь! Чур девки, я первая, улет! Он из дальнего космоса, я торчу!

И опять почти ни чего не понял Юрий, кроме того, что его почему-то сильно хотят и потом почему-то будет реклама какого-то говна почему-то… В голове все перепуталось и она слегка заныла. Хотелось ссать, жрать, пить, помыться, сверху припекало солнце… Прилетел… А мужественный красавец, поставив обтянутую белыми джинсами ногу на край кресла, чуть потеснив так непринужденно Юрия, продолжал:

— Меня звать Иван Русаков, меня здесь каждая собака знает. Ты старичок, извини, я знаю, но пока ни кушать, ни пить тебе нельзя — грим смажешь, а вот после эфира по полной программе оттянешься в полный рост! Сам в Кремле тусовку собрал, и ты главным номером хляешь — девки, коньяк, слава!.. Я тебе завидую!