Читаем без скачивания Дитя Реки.Корабль Древних. Звездный Оракул - Пол Макоули

Остаток дня он провел в маленькой бухточке ниже города, высматривая мальчика. Он помнил, что пошел сюда взглянуть на пакетбот, который доставил из Иза доктора Дисмаса. Пакетбот стоял на якоре в нескольких лигах ниже бухты за широкими отмелями смоковниц. Энобарбус и доктор Дисмас сейчас на борту. Он мог бы вызвать машину и убить обоих, но, если позвать машины, его обнаружит машина — хозяйка доктора Дисмаса. Йама долго бродил, разыскивая мальчишку, но так его и не встретил, а потом вспомнил, — что он должен пойти смотреть на пакетбот завтра, после приключений в развалинах.

И снова наступила ночь. Йама бродил по камышам и креозотовым кустам у дороги к мельнице на самом краю бухты. Солнце село за Краевые Горы; над рекой вставало холодное великолепие галактики. Возможно, уже слишком поздно… Он взвыл в гневе на весь мир, на ополчившуюся на него судьбу, на безжалостный и бесстрастный ход событий. Будет то, чему суждено быть…

Спеша изо всех сил, он обогнул город. Пот заливал тело под грязной туникой и штанами, порванный серебристый плащ хлопал за спиной. Йама шагал, тяжело опираясь на посох. Керамический диск жег ему грудь.

— Будет то, чему суждено быть. Суждено быть тому, что…

Он чувствовал себя марионеткой, которую невидимые нити тянут из стороны в сторону. Или листом дерева, несчастным засохшим листиком, летящим над рекою по воле ветра. С этого момента и до самой его смерти все будет сводиться к осуществлению того, что уже произошло.

— Будет то, чему суждено быть. Будет то, чему суждено быть…

Он шел теперь по тропе на самом верху насыпи. За полями на высоком утесе в форме черепа возвышался замок эдила, выходящий фасадами, на Великую Реку. Его башни впились в голубоватый изгиб галактики. Он мог бы пойти туда и договориться с эдилом. Он мог бы вернуться назад по времени и спасти Тельмона. В конце концов, пусть ему не удастся спасти мир, но он спасет тех, кого любит. Но сначала надо найти мальчика. В этом ключ.

Он взметнул руки, поднял лицо к черному пустому небу и с вызовом закричал:

— Я не буду служить!

Теперь надо спешить. Он уже опаздывает, но ведь не совсем опоздал. Не опоздал спасти себя от себя! Если это тот же самый мир, то мальчик должен быть сейчас с Анандой и Дирив. Но он не отправлялся назад по времени, чтобы рассказать Беатрис и Озрику свою историю, а потому они не направят родителей Дирив в Эолис и ее здесь не будет.

Он забыл про Луда и Лоба.

Близнецы напали на него возле старого оракула, там, где насыпь спускается к старой дороге. Они выскочили из укрытия в зарослях чайота, с дикими криками проломившись сквозь алые крупные листья. Они были в точности такими, как он их помнил: большие, рыхлые, в простых белых килтах.

Луд ухмыльнулся, показал клыки:

— Хо! А ты кто, чужак?

— Может, он из людей Дисмаса?

— Этот говнюк? Да он просто придурок!

— Дайте пройти, — попросил Йама. Он держал посох наготове, готовый раскроить им головы, если они решатся подойти ближе.

Луд скрестил жирные руки на голой груди.

— Сначала заплати, иначе никуда не пойдешь. Это наш город.

Лоб, топчась на месте, бросил:

— Оставь его. Если он просто сумасшедший, никаких денег у него нет. Надо спешить.

— Это быстро.

— Дисмас снимет с нас шкуру, если мы опять обделаемся.

— Я его не боюсь. — Луб показал Йаме на шею. — Что это у тебя, а? Это будет выкуп, отдавай, и тогда мы тебя отпустим.

— Это не про вашу честь, — начиная сердиться, но еще забавляясь их самоуверенностью, ответил Йама. — Дайте пройти.

— Нам нужен выкуп, — настаивал Луд. Он ухмыльнулся и стал приближаться, но сразу отскочил, когда Йама ткнул металлическим наконечником ему в лицо. Лоб нагнулся, подобрал камень и с угрозой сказал:

— Хо! Вот, значит, как!

Йаме удалось отбить первые камни. Он сердито вскрикнул, подпрыгнул и стал крутить над головой посох с небрежной легкостью. Они не могут его убить. История на его стороне. Потом ему в лоб попал камень. Возникла мгновенная острая боль, глаза застлала белая вспышка, яркая, как при рождении Вселенной, и он понял, что может здесь умереть. Если история изменилась, может случиться все что угодно.

Тыльной стороной ладони он вытер кровь и снова взмахнул посохом, заставляя близнецов отступить, но это была лишь временная победа. Камень попал ему в локоть, и он чуть не выронил посох. Лоб и Луд тотчас кинулись на него с обеих сторон и сбили с ног. Он вскочил, ударил Лоба по голове, но Луд вцепился в него сзади. Йама упал под тяжестью его веса, а Лоб схватил посох и попытался сломать.

И тут на дорогу вышел мальчик, поигрывая легким трезубцем. У него за спиной стоял служка из храма Эолиса, его желтая мантия слегка светилась в полумраке. Оба выглядели очень молодыми и очень испуганными.

— В чем дело, Лоб? — спросил мальчик, а потом Йама мало что слышал, потому что Луд ткнул его лицом в грязь и прижал, когда он пытался сопротивляться. Звучали злые голоса, потом вопль, видимо, Лоба, потому что груз исчез со спины, когда Луд соскочил. Йама перевернулся. Лоб стоял на коленях и хватал ртом воздух, Луд надвигался на мальчика, держа у лица изогнутый нож. У мальчишки в руках был посох, и он напряженно следил за Лудом, а потому Лоб захватил его врасплох, вцепившись сзади в ноги. Он заколотил его по спине, но Лоб не сдавался и тащил его вниз.

Йама попытался встать. Поблизости совсем не было машин, чтобы позвать на помощь. Нет! Этого не будет! Он не позволит убить мальчика!

И тут вспыхнуло дерево. Йама испугался, что его сердце разорвется от счастья.

Дирив была жива. Она здесь!

Когда Луда и Лоба прогнали, Йама мог смотреть только на Дирив, он следил, как она вслед за своей тенью вышла из облака яркого света от горящего дерева. Она что-то сказала мальчику, руки ее грациозно поднимались и опускались, словно белые крылья. Как она была прекрасна!

Дерево горело с бешеной яростью, его ствол казался тенью внутри ревущей колонны голубого пламени. Целые океаны искр улетали в черное небо словно звезды, разбросанные для забавы Хранителями.

Служка в желтой мантии, Ананда, помог Йаме сесть. Йама пробежал руками по своим ранам — они все оказались неглубокими — и сумел встать. Мальчик протянул ему посох, Йама взял его и поклонился. Волнующий, торжественный момент.

Разумеется, мальчик его не узнал. Он даже не увидел, что Йама был одной с ним расы. Но Йама вдруг испугался его настойчивого, умного взгляда и не решился, не посмел заговорить. Он снова ощутил, что может нарушить хрупкое равновесие; малейшее движение в любую сторону, и может случиться беда. Для него все изменилось в тот момент, когда вспыхнуло дерево. Сумасшедшая мысль изменить ход истории пропала. Ему ничего не оставалось, кроме правды.