Читаем без скачивания Мир Гаора - Татьяна Зубачева

— Не видала ты по-настоящему волосатых, раз.

Она пренебрежительно дёрнула плечом, и он продолжил:

— А я такой, какой я есть, это два. Никого не затаскиваю и не зазываю, кому нравится, — он усмехнулся, — сами приходят. А рабу бриться запрещено, это три.

Первушка покачала головой, глядя на него с укоризной и удивлением.

— Ты сколько лет рабом?

— В ноябре пять лет будет, — зло улыбнулся Гаор.

— И так забыл всё? Тогда ж ты другим был.

Гаор задумчиво пожал плечами.

— Смотря в чём. Брился, да, как все, и лицо, и голову, и тело. Я же, — он усмехнулся, — военный, привык форму соблюдать. А как ошейник надели и сказали: нельзя, значит, нельзя. Положено волосатым быть, значит, положено.

— Странный ты, — Первушка стояла, засунув руки в карманы своего халата, и задумчиво рассматривала его. — То мягкий, лепи из тебя что хочешь, а то, как камень, становишься, упрёшься, и всё. И не угадаешь с тобой: где упрёшься, а где поддашься. Думаешь, ломать придётся, а ты уже всё, готовенький. Или пустяк, обычное дело, а ты ни в какую… Ты и раньше таким был?

— Не знаю, — усмехнулся Гаор, — наверное. А в чём я поддался сразу?

— Ну, в речи. Купленных долго от болботанья отучают, а ты тут сразу как положено заговорил. А вот с Цветиком? Почему с ней не пошёл? Хозяина боишься? Так ему плевать, кто с кем трахается, это Первые, что Старый, что Молодой, следить и разбирать любят. А с третьей спальней ты безотказный. Чего так?

— Долго объяснять. Ну, нравятся они мне.

Она фыркнула.

— Много ты их под одеялом рассматриваешь. Ладно, иди и помни, что сказала. Порвёшь сердце, никакой категории не будет.

— Спасибо, — искренне ответил Гаор и ушёл.

Обычно после тренировки он отдыхал, а в душ шёл уже перед сном, но раз ему сегодня в десять к хозяину, то лучше сходить всё-таки сейчас, чтоб эта сволочь чутьистая не придралась и не посчитала за непочтительность, раз, к начальству в армии положено являться при параде, два, и самому неприятно, три.

В коридоре его встретила Снежка.

— Рыжий, ты мне пропотевшее в стирку отдай.

— Я в душ сейчас, зайди, я на кровати оставлю.

— Ага, — кивнула Снежка.

В спальне Гаор быстро разделся, натянул прямо на голое тело расхожие рубашку и штаны, убрал в шкаф спортивный костюм и кроссовки и ушёл в душ, оставив майку, трусы и носки на кровати.

В коридоре и душе он был один — все на работе, а когда вернулся в спальню, остальные только-только начинали возвращаться. Сдержанные кивки, улыбки. Да, закончен ещё один день, да, впереди отдых, но каждый сам за себя, нет весёлого радостного шума сторрамовкой казармы, нет ощущения, что ты наконец-то среди своих. Гаор думал, что уже привык к этому, но, видно, привыкнуть нельзя. Даже на "губе" было с этим легче. Да, были и стукачи, но всё равно против охраны держались заодно, а здесь… Гаор развесил большое полотенце, убрал в тумбочку мыло и мочалку.

— Рано ты сегодня, — сказали у него за спиной.

Гаор обернулся, смерил взглядом черноволосого с еле пробивающейся вокруг губ и на подбородке чёрной щетиной парнишку и молча отвернулся.

— Чего так? — не отставал парень.

— А тебе какое дело? — неприветливо ответил вопросом Гаор.

Может, парнишка и не стукач, а всё равно… пусть катится куда подальше.

Ни сигналов, ни звонков, но все сами быстро переодевались из рабочего в расхожее, переобувались и спешили в столовую. И там тот же ровный, но не дружный гул, каждый сам по себе и за себя. Бегают девчонки-подавальщицы, сытная, но какая-то… казённая — нашел Гаор слово — еда. Недаром ему здесь всё время лезет в голову даже не училище, а столовая для слуг в Орртене. Да, похоже он и там был…

Ладно, что было, то было. Подумаем о будущем. Зачем ты нужен хозяину в десять вечера? Куда-то ехать на ночь? В "Розочку", а потом в "Охотничий" — больше в это время некуда. Ну, если только перед "Розочкой" в "Парадиз" завернуть. Ладно, куда бы ни ехать — без проблем. А вот если не ехать, то зачем? Ну если, Мажордом и прав, и его для "услады" вызвали, то тогда всё, смертный край и будь что будет. Одеться надо на выезд, а там посмотрим. Страха не было, только холодное спокойствие. Как перед неотвратимой атакой, когда деваться некуда, впереди враг, сзади спецура заслоном, но там хоть рядом были свои, а здесь ты один. Ну что ж, один так один, тоже случалось…

После ужина у тех, кто не занят в господских комнатах, личное время. А у него… а ему на работу. Глядя, как он переодевается в выездное, Зимняк негромко спросил.

— Работать?

— Да, — так же ответил Гаор, — вызывает. Снежку, если придёт, отошли, не знаю, когда вернусь.

Зимняк кивнул и совсем тихо сказал:

— Ты вернись, парень, а там уж… — и повторил, — ты вернись.

Гаор молча кивнул, благодаря, и, на ходу надевая шофёрскую куртку, вышел из спальни. Встречные в коридоре, а потом лакеи и горничные на внутренних переходах лестницах удивлённо смотрели на него, но по заведённому здесь обычаю ни о чём не спрашивали.

Из комнат Фрегора доносилась негромкая музыка, и Гаор вошёл в гостиную. Горели бра над диваном, на диване лежал голый мальчишка, в углу мигал огоньками и мелодично ворковал дорогой музыкальный центр, на столике перед диваном бутылка вина и бокал — всё, так сказать, для отдыха, но Фрегора не было.

Гаор несколько озадаченно посмотрел на мальчишку. Тот сел, сверкнув ошейником, и сердито зашептал:

— А ты тут на хрена? Я в паре не работаю!

Ответить Гаор не успел. Угловая дверь распахнулась, и в гостиную влетел Фрегор. Без пиджака, но в брюках и рубашке, что несколько успокоило Гаора.

— Кто тут?!

Гаор щёлкнул каблуками по-строевому и гаркнул:

— Рыжий здесь, хозяин.

— Ага, отлично.

Фрегор вытер рукавом белой измятой рубашки мокро блестящий лоб, огляделся и словно только сейчас увидел мальчишку.

— Пошел вон, ублюдок. Ты мне не нужен!

Мальчишка встал, неуверенно заискивающе улыбнулся Фрегору.

— Во-он! — заорал Фрегор. — Рыжий, выкинь его!

— Да, хозяин, — пожал плечами Гаор и повернулся к мальчишке.

Взвизгнув, мальчишка выскочил из комнаты на рабскую половину. Фрегор рассмеялся.

— Отлично, Рыжий, мне понравилось. Выкини его тряпки и иди сюда.

— Да, хозяин, — Гаор ответил настороженно, хотя пока ничего особого не происходило.

Тряпками оказались новенькие из зелёного шёлка штаны, рубашка и трусы, сложенные в углу дивана. Гаор сгрёб всё это в охапку и вынес в коридор рабской половины. Мальчишка стоял под дверью и тихо плакал, дрожа всем телом и размазывая слёзы.

— Одевайся, — сунул ему вещи Гаор, — и мотай вниз.