Читаем без скачивания Подозрительно умный - Беттина Белитц

- Бабушка ... пожалуйста ... немного помедленнее. – То, что она рассказывала было странным и в тоже время обнадёживающем - если бы не эта будоражащая мысль о Леандере.

Если я спала три дня, возможно даже боролось со смертью, то Леандер между тем стал призраком. Я его почти больше не могла слышать и видеть, когда мы освобождали лошадь с пастбища.

А потом всё произошло слишком быстро ... Моё падение, укус змеи, стервятники. Мне никто не поверит, если я расскажу об этом. Что я лежала одна в пустыне, окружённая стервятниками, и ждала смерти, пока плачущий индеец не отвёз меня к - да, к кому собственно он меня отвёз?

Расплывчато я вспомнила о том, как Пит, зовя на помощь, сунул меня в руки маленькому, кругленькому мужчине. И разве я не сказала ему что-то, прежде чем потеряла сознание? Что я пришла от Sky Patrol?

Помедленней, Люси, напомнила я себе оставаться спокойной. Ещё раз с самого начала, но в этот раз с Леандером. Он пропал после укуса змеи. Его больше не было рядом со мной. Если бы он мог, то остался бы со мной. Это была уверенность, которую ничто не могло поколебать. И она допускала только один вывод: Он больше не был над этим властен. Он стал слишком призрачным и больше не мог меня защищать.

Но призрачный не значило, что он был мёртвый. Убеждать себя в этом было не настоящим утешением, скорее это всколыхнуло моё отчаяние заново ... но мёртвым он не был.

- Бабушка ..., - начала я подавленно. - Где именно мы находимся?

- О, у двух очень милых джентльменов! - воскликнула она сияя. - Художников. Фантастические люди. Много позитивной энергии. Они сразу же позаботились о тебе, позвали врача, полицию ...

- Полицию!? Но ...

- Моя дорогая, маленькая Люси, я буду рассказывать дальше только в том случае, если ты снова ляжешь на подушки и не будешь расстраиваться, - пояснила бабушка Анни, крутя руками и бренча браслетами. Так строго она редко со мной разговаривала. Так что я, пыхтя, подчинилась. - Отделались от полиции. И сказали им, что ты можешь поправляться здесь, а Пит тебя спас. Кстати ... - Бабушка Анни искала, сморщив лоб, подходящее слово. - Милый мужик. Да, он такой.

Она кивнула, подтверждая свои слова.

- Очень милый мужик. Ему не помешала бы ванная и возможно он должен иногда ставить парочку моих энергетических очищающих свечей, но ... что же, об этом он должен собственно знать сам.

- Значит, Пит не в тюрьме?

- Нет. - Бабушка Анни так сильно замотала головой, что затряслись её щёки. - Пит твой спаситель и свободен как птица. Обрадуется ли он лавандовой эссенции для ванной? - Бабушка посмотрела блаженно на улицу, в бесплодную, освящаемую солнцем местность, мыслями с Питом, а больше не со мной.

В первый раз, с момента моего побега, я почувствовала, как в моём животе булькает смех. Бабушка Анни прилетела ко мне в Америку, прикрывала мой тыл и жила, не зная об этом, у бывшего охранника и его коллеги. Если только, это не было огромным заблуждением и хотя это и был художник, но не дядюшка Гуннар.

Был ли это Гуннар, могла выяснить только я. Мне нужно поговорить с ним и лучше сегодня, чем завтра.

- Бабушка, могу я побыть немного одна? Я устала, - обманула я. - Об остальном мы поговорим позже, хорошо?

- Конечно, моё дитя! Но съешь, пожалуйста, суп, который я принесла тебе. Медленно, ложечка за ложечкой. Мы ведь не хотим, чтобы тебя снова вырвало, да? - Она заботливо похлопала мне по руке, ещё раз защёлкала языком, восторгаясь этим великолепным приключением, которое происходило с ней здесь, и оставила меня одну.

Хотя я с удовольствием сразу же встала бы и пошла искать Гуннара - или же художника, которого Леандер принял за Гуннара, я притворилась послушным ребёнком и съела несколько ложек куриного супа.

Моя первая настоящая еда в течение примерно одной недели. Даже горох в нём мне нравился на вкус, но мне приходилось неоднократно делать небольшие паузы, потому что желудок каждую проглоченную ложку одаривал негодующим ворчанием.

Но суп остался внутри, и я могла чувствовать, как он придал мне новых сил. С вставанием с больничных коек у меня был свой опыт - это было обычным делом. Сначала одну ногу на пол. Вздохнуть. Потом вторую ногу. Снова вздохнуть. Поднять голову и подождать, пока головокружение не уляжется. Ооочень медленно упереться пятками в пол, выпрямить колени, держаться и ... я стояла. Качаясь, как пьяница, но стояла.

Спустя несколько минут мне уже не нужно было опираться на прикроватную тумбочку, я могла полностью выпрямиться и сделать первый шаг. Я ещё не осмелилась рассмотреть мою ногу более внимательно, но теперь я должна была это сделать, чтобы знать, смогу ли я использовать её при ходьбе.

Уже когда я вставала, уколы в лодыжке не предвещали ничего хорошего.

- Слава Богу ... - Молитва прозвучала скудно и обессилено, зато моё везение было большим. Нога выглядела почти нормально. Пальцы казались ещё немного опухшими и красными под белой повязкой, но она больше не была лопнувшим баклажаном. Кроме того я теперь также чувствовала и ступню. Кровь пульсировала в ней; тревожная и живая, не больная, как после укуса. Я смогу снова заниматься паркуром, когда-нибудь. И у меня была классная история, которую я смогу рассказать моим ребятам, когда снова буду дома. Если они ещё были моими ребятами.

Неприятное ощущение закралось ко мне в живот, когда мне стало ясно, что в Людвигсхафене я оставила только пепел. Как хорошо, что бабушка Анни выдержала и предоставила маме и папе приукрашенную версию.

По крайней мере, в этом отношении было предпринято снижение ущерба. У меня была лучшая бабушка в мире. Решительно я схватила костыли, которые кто-то прислонил к стене рядом с кроватью, и обрадовано поняла, что ничего не забыла.

Я была одарённым ходуном на костылях, легендарным и которого в тоже время боялись. Никогда не забуду, как медсестра в отделение неотложной медицинской помощи чуть не потеряла сознание, потому что я использовала костыли, чтобы с их помощью сделать сальто.

Мне стало скучно после трёх дней лежания с поднятой вверх ногой и смотрения в потолок. На моё сотрясение мозга однако, сальто подействовало не так хорошо, это я должна была признать. Теперь я отказалась от трюков. Самым важным было сделать всё тихо.

Локтем я открыла дверь, и очутилась в просторном коридоре, который вёл к широкой лестнице, что выглядела также, как лестницы в старых американских фильмах, которые мама любила смотреть по воскресеньям, с той разницей, что сюда не ворвался мужчина, который взял бы меня на руки и отнёс вниз по лестнице.

Мои костыли я оставила стоять на верхней части и спустилась вниз, держась за перила, ступенька за ступенькой. Надо мной шумел вентилятор, размером с колесо машины, снаружи бушевал вечный ветер, но чем ниже я спускалась, тем более чётким становился другой более равномерный звук.