Читаем без скачивания Охотник за головами - Константин Калбазов

— Добро. Тогда до завтра.

Похоже на этот раз закон подлости взял выходной. Перелет до Флайи, прошел без каких‑либо эксцессов или неожиданностей. Так же, без труда удалось обосноваться в нужном отеле. Вообще планета специализировалась именно на туризме. Нет, конечно же здесь имелось и производство, но оно ориентировалось только на внутренний рынок и обеспечение туристов всем необходимым. Именно они и были основной статьей дохода планеты.

Здесь можно было получить практически все, что душе угодно. Любителей морского побережья ожидали комфортабельные отели и пляжи или дикие условия с минимумом удобств. Почитателей охоты ожидала разнообразная дичь от самой безобидной и неповоротливой, до агрессивной и смертельно опасной. Страстных скалолазов и лыжников ожидали на горных курортах.

Отель "Голубая лагуна", который был нужен им, уютно примостился на самом берегу этой самой лагуны, с водой нежно голубого цвета. Ирина пребывала в полной уверенности, что у нее сложилось стойкое предубеждение к большим водным водоемам. И причем абсолютно без разницы что это будет озеро или океан. Однако, пребывание на отдыхе в комфортабельном отеле и без какой либо защиты, кроме весьма скромного бикини, сыграло свою положительную роль. Ей тут решительно понравилось. Настроение было на высоте, и ею полностью овладело чувство, что она способна свернуть горы. Хм. Кстати, лагуна уютно пристроилась в своеобразной чаше, из красивых, если не сказать изящных, скал.

Молодой человек со своим воспитателем и парочкой крепких рабов охранников, все еще отдыхал в "Голубой лагуне". Что Ириной было воспринято как добрый знак. Единственно что ее смущало, то необходимость сближения с этим повесой из знатного дома.

Нет, она вовсе не сомневалась в своих чарах. Парнишка что говорится пошел в разнос и теперь достаточно легкой улыбки и кокетливого взгляда, чтобы он тут же сделал стойку. Среди отдыхающих женского пола даже установилось некое соперничество, кому удастся затащить его в постель в этот день.

Но правда заключалась в том, что она всячески хотела этого избежать. Именно поэтому и не предпринимала никаких шагов к тому, чтобы обратить на себя его внимание. Возможно, если бы она была одна такая белокожая блондинка, то у нее ничего из этого не вышло бы. У нее просто не было шанса не выделиться на фоне багриек, жгучих брюнеток, со смуглой кожей с сероватым оттенком. Однако в отеле было предостаточно ирианок, которых как раз и отличали светлые волосы и кожа.

Яшин уже начал коситься на девушку, так как за трое суток она не предприняла ничего, чтобы обратить на себя внимание молодого Кендера. А вот сама Ирина по этому поводу ничуть не волновалась. В конце концов ее задача не охмурить переживающего гормональный взрыв подростка, а получить информацию от старика, его воспитателя.

— Прошу покорнейше простить недостойного раба, милостивая госпожа.

Ирина, лежавшая в этот момент на шезлонге, под лучами нежного флайского светила, открыла глаза и посмотрела на старика склонившегося в почтительном поклоне. Вообще‑то достаточно необычное зрелище. За все время пребывания здесь и постоянного наблюдения за этой парочкой, она ни разу не видела, чтобы этот, все еще крепкий старик, гнул спину хоть перед кем‑нибудь. Максимум чего от него можно было ожидать это легкого кивка головы, да и то, если он находился перед представителями багрийской аристократии.

Дом Кендер один из богатейших и влиятельнейших в Багрийской империи. А потому от уважения к этому дому, перепадало и их рабам. Оно с одной стороны, вроде как и рабы, но все дело в том, кто их хозяин. Есть такие, что пренебрежение к своему имуществу воспринимают как личное оскорбление. Поэтому куда проще, просто не замечать или высказывать хозяину свое восхищение по поводу его усилий по воспитанию и обучению рабов.

И уж тем более не рекомендовалось выказывать пренебрежение по отношении к кормилицам, которых багрийские аристократы любили подчас больше чем матерей. С десятилетнего возраста к мальчикам приставлялись воспитатели, которые составляли особую нишу рабов. Отбирались они самым тщательным образом, и только из проверенных рабов. Позволялось им многое, как и спрашивалось в разы серьезнее.

Так вот, воспитатель отпрыска главы дома Кендер, мог позволить себе достаточно вольное обхождение. И уж тем более, с ирианцами, которых багрийская аристократия никак не желала ставить с собой на одну ступень. Нет, за дерзость с них спросится, тут без сомнений. Все же ирианцы вольные люди. Но опять же, смотря с кого и в какой степени. Этому старику, пожалуй попеняют и шутя погрозят пальцем.

Наверняка именно так, потому что несмотря на почтительное обращение, к которому он кстати мог не прибегать, по выше указанной причине. Да и прибегнув, сказал он это как‑то уж без души и раболепия, а просто как вежливую форму обращения.

— Вы ко мне обращаетесь? — Мило улыбнувшись, поинтересовалась девушка, всячески стараясь подчеркнуть свое дружелюбие.

— Это так, да простит меня высокочтимая госпожа.

— Ну что же, я вас очень внимательно слушаю.

— Я… — Все же запнулся в нерешительности старик, но потом взял себя в руки и с нескрываемой надеждой произнес, — Недавно мне стало известно, что в ирианской империи появились мои земляки. Много земляков.

— А с какой вы планеты?

— Они называют ее Земля.

— Ну да я землянка. Так вы…

— Получаюсь, то же землянин.

— Погодите. Вы сказали, они называют планету Землей, а как вы ее называете?

— Ну, когда меня вывезли оттуда, я точно знал, что земля покоится на трех китах.

— Ого. Это в каком же году вас вывезли?

— Одна тысяча восемьсот двенадцатый. В то лето Банапарта напал на Россию матушку.

— Так вы русский? — Переходя на язык родных осин, произнесла Ирина.

— Да, русский, — с видимым трудом и заметным акцентом ответил старик.

Он уже отвык от родной речи. Опять же, современный язык и тот, что был две сотни лет назад, сами по себе отличаются. А тут еще старик успел его изрядно его подзабыть. Словом для дальнейшего общения было куда проще перейти на межгалактический. Что Ирина и сделала, к явному облегчению собеседника.

— Но как вы поняли что я землянка?

— Не знаю. Вы очень похожи на ирианку, но отличаетесь чем‑то таким, неуловимым. А еще, я рассмотрел на вас вот этот крестик. Вы православная?

— Да, я православная.

Ирина едва сдержала свое ликование. Еще перед отъездом сюда, она подумала, что если старик по чью душу они едут был похищен с Земли хотя бы сотню лет назад, то он почти со стопроцентной гарантией должен быть истинно верующим. Не могло быть иначе. А значит, он просто обязан был пронести свою веру через всю жизнь.

И вот она оказалась права. Старик просто не смог пройти мимо, возможно единственного человека его веры, которого он видит впервые за долгие годы. Именно на это и был расчет. Ирина прекрасно понимала, что шанс на это невелик. Но простой медный крестик, на самой обычной суровой нитке, должен был его заинтересовать, потому что никак не мог быть украшением.

Не сказать, что Ирина вышла из семьи верующих. Напротив, ее родители были ярыми атеистами. А вот она, благодаря войне, сподобилась обратить взор к Богу. Возможно причина в том парнишке, Евгении Родионове, рассказ о котором она услышала еще в первую свою командировку. Он отказался снять с себя крестик и принять ислам в обмен на жизнь. За эту стойкость и крепость веры многие почитают его за святого, хотя он и не канонизирован.

Но как бы то ни было, именно рассказ о нем, привел Ирину в небольшую церквушку на территории военного городка, где она и приняла крещение. Именно там, батюшка и надел на нее этот самый крестик, с которым она никогда не расставалась. С ним она шла в бой, с ним тонула в болоте наркотического угара, с ним возродилась к новой жизни.

Чтобы не шокировать общественность, они уединились в тени деревьев. Старик, Виктор Семенович Рашников, оказался очень любопытным. Его интересовало все. А потому их разговор затянулся на целых три часа. Встреча с соотечественницей его настолько взволновала, что он даже позабыл о своих обязанностях воспитателя молодого господина.

Он больше слушал, чем говорил сам. Поэтому Ирине пришлось удариться в исторический экскурс. Рассказать, через что пришлось пройти православию в коммунистические годы. А именно этот вопрос в первую очередь интересовал бывшего крепостного Смоленской губернии. О том чтобы получить весточку о своих родных он и не думал.

Однако, несмотря на то что говорила в основном она, Роговцевой все же удалось выяснить интересующие ее вопросы. Так например она узнала, что десятидневку назад, Рашников встретил первую землянку за две сотни лет. Но к его глубокому сожалению та оказалась латинянкой, а еще не пожелала общаться с рабом. Ее куда больше занимал его господин. Да и ему пришлось потрудиться, чтобы парню не снесло голову. После той первой ночи, он буквально грезил ирианкой, в смысле землянкой. Нда — а, знал бы он, как о нем отозвалась Виола, наверняка все бредни о высоких чувствах тут же вылетели бы из его молодой головы.