Читаем без скачивания Журнал «Вокруг Света» №02 за 2007 год - Вокруг Света

Еще около десяти лет Атенаис оставалась при дворе. Хотя после смерти королевы в 1683 году король тайно женился на маркизе де Мэнтенон. Двор был озадачен этим невероятным морганатическим браком: что могло привлечь монарха к этой немолодой женщине, кроме ее умения возбудить в нем религиозные чувства? Атенаис же знала ответ и проклинала себя: если бы не подозрения, которых ей не удалось избежать в ходе страшного расследования, король мог бы жениться на ней, а не на этой набожной гусыне, даже не отрицавшей, сколь неведомы и немилы ей чувственные радости. Он доверял Мэнтенон, в то время как ей он больше не верил. В 1685 году Атенаис устроила бал по случаю помолвки своей старшей дочери с принцем Конде, Людовиком Бурбонским. Людовик XIV не только создал прецедент, признав легитимными своих детей от Атенаис, но и позволил им вступать в браки с членами королевской семьи. В жилах многих королевских домов Европы течет кровь маркизы де Монтеспан. Но это был, по словам Вольтера, «ее последний триумф при дворе».

В порыве отчаяния она попросила своего старого врага придворного аббата Буссе сообщить королю о желании уйти в монастырь. Людовик, не смевший сам удалить ее, велел передать, что так будет лучше для всех. Смертельно оскорбленная Атенаис уехала в свой дворец Кланьи. Но оттуда ее заставил убраться собственный сын герцог дю Мэн, не желавший иметь дела с поверженной матерью. Сын потребовал отдать ему Кланьи в качестве свадебного подарка. Атенаис попыталась вернуть королю все полученные от него в подарок драгоценности. Но и этот жест независимости оставил его равнодушным. Он любезно отверг предложение, забрав себе лишь одно жемчужное колье. Вскоре Людовик подарит его своей последней любовнице — Марии-Аделаиде Савойской, матери будущего короля Людовика XV.

Запоздалое раскаяние

Но в монастырь она не ушла. Что с того, что она обрежет свои волосы? Они и так давно потеряли свой блеск и цвет. Разве черная одежда и вуаль, холод кельи могут отгородить ее от самой себя? Дух Мортемар и ее изворотливый ум подсказали другое решение: Атенаис занялась благотворительностью. Пускай это раскаяние сродни удовлетворению тщеславия, но разве не сможет она хотя бы отчасти искупить свои грехи? Она должна была доказать, что в роли благотворительницы может быть так же великолепна и неподражаема, как и в образе королевской фаворитки. На ее деньги был построен монастырь Святого Иосифа для бедных воспитанниц, где их учили шить и вышивать, чтобы дать возможность безгрешно прожить свою жизнь. Монахини ордена выбрали Атенаис своей патронессой. Маркиза основала госпиталь в Фонтенбло, где постановила содержать 60 девочек-сирот и вложила деньги в еще два заведения — богадельню в Сен-Жермен и пансион для бедных девиц при монастыре Урсулинок, позже ставшем известной школой Урсулинок, а также обеспечила всем необходимым госпиталь Оирон (он тоже существует до сих пор). Сама она подолгу жила при монастыре Фонтевро и заказывала там мессы на несколько лет вперед. Злые языки судачили, что, так долго дружа с дьяволом, маркиза не хотела продолжить эту дружбу после смерти. Ее комнаты в монастыре Святого Иосифа, куда она переехала из Фонтевро, были обставлены с элегантной простотой. Атенаис продолжала носить свои «королевские» наряды, но под ними стальные цепи с колючими гвоздиками терзали ее плоть, обвивали распухшие лодыжки, талию и запястья…

Замок Монтеспан

«Я уверяю вас, у меня больше нет амбиций в этом мире, и осмелюсь сказать, что я свободна и от каких-либо желаний, что в свою очередь делает меня нечувствительной к боли любого толка», — сказала Атенаис своей старой приятельнице и сопернице Луизе ле Лавальер. Монастырь Святого Иосифа находился неподалеку от аббатства Кармелиток, и она не раз навещала Луизу. «Но вы плачете, — с едва заметной насмешкой ответила бывшая фаворитка. — А я больше не плачу». — «Не плачете? Никогда? А я буду оплакивать свою жизнь всегда», — призналась Атенаис.

Атенаис лежала без сна в комнате, ярко освещенной десятками свечей. За столами вокруг ее кровати сидели нанятые маркизой дамы, они разговаривали, смеялись, напевали, она слышала, как на рассвете их усталые головы падают на стол вместе с картами, в которые они играли всю ночь. Маркиза боялась умереть, и у нее были причины страшиться, что после смерти ее ждет ад. Несмотря на то что король собственноручно уничтожил все свидетельства о ее причастности к преступным связям с дьяволом, отравлениям и смертям — сжег их. Он сделал ее своей избранницей, а значит, она не могла выбрать в свои наперстники дьявола. Говорили, что король не пролил ни слезинки, узнав о ее смерти. Впрочем, он какое-то время оставался один в своих покоях, и кто знает, возможно, все-таки достал из шкатулки старые любовные письма, сохранившие запахи туберозы, жасмина и апельсинового дерева. Это были запахи, которые оба так любили.

Она умерла 27 мая 1707 года в провинции Бурбон, куда поехала на воды. Ее смерть и похороны стали настоящим фарсом. Сын от брака с маркизом де Монтеспаном, маркиз Д`Антан, прервал охоту лишь для того, чтобы, примчавшись, снять с шеи мертвой матери ключик от шкатулки, где, скорее всего, хранилось ее завещание. Он опасался, что окажется не единственным наследником и остатки ее состояния достанутся его братьям и сестрам, рожденным от короля. Последняя воля Атенаис так и осталась неизвестной. Тело, которое некогда ласкал король, было доверено рукам деревенского эскулапа. Гроб с останками Атенаис перевезли в семейную усыпальницу Рошешуаров—Мортемар. При дворе не было заказано ни одной мессы. Лишь популярная в Париже бульварная газета Mercure Francais, всегда отдававшая должное Атенаис во времена ее триумфа, опубликовала маленькую заметку: «Маркиза доказала, что способна быть столь же великой благотворительницей, как и королевской любовницей». Что ж, скандалы всегда продаются лучше любых эпитафий. Но могла ли благотворительность заменить ей любовь короля? «Король больше не любит вас — и значит, вы мертвы», — сказала Атенаис, когда навсегда покидала двор.

Мария Обельченко

Дзуары Дигорского ущелья

Когда смотришь со дна долины вверх, не видишь ничего особенного. Только обычный горный пейзаж — красивый и разнообразный: еще чуть-чуть, и здесь была бы Швейцария. В это «чуть-чуть», правда, входят недостижимые пока для Дигорского ущелья мечты — асфальт, газ, туризм. Но есть и неоспоримое преимущество: если одной из важнейших проблем здесь, как и в остальной России, являются дороги, то дураки обретаются где-то еще, в горах дураков нет. Есть — люди гор, которые, в отличие от нас, не думают, что они там выживают, а знают, что они здесь — живут. Живут и верят в диковинные вещи. До сих пор верят во всадника Уастырджи на трехногом коне, парящего над ущельем, в Сослана — покровителя богатырей-нартов, в святого Николая в образе орла... Во все, что несет в себе древняя религия алан. Мы на самом юге России, в Северной Осетии. Наш путь лежит к невидимым снизу заповедным святилищам.

Путник должен быть готов к тому, что на этой небольшой территории, способной уместиться в пределах Московской области, если считать «по плоскости», и возрастающей на порядок, если сосчитать площадь всех здешних горных склонов, не окажется ничего случайного. Аэропорт находится в Беслане — городе самой страшной трагедии, постигшей Россию за последние годы. Памятник погибшим детям и взрослым Беслана выполнен как напоминание о Матери из Задалеска, которой осетины поклоняются наравне с другими своими святыми, — женская фигура, взметнув к небу руки, держит в них детей, которые и не дети уже, а — ангелы (о подвиге Задалески Нана речь впереди)…

Полчаса от Беслана, и вы — во Владикавказе (советском Орджоникидзе), где стоит памятник Ленину, а на его подножии — плакат с призывом участвовать в митинге «ленинско-сталинско-маоцзэдуновской» партии. С той же игривой непосредственностью, с какой сошлись на плакате отцы разных «течений» коммунизма, сходятся в Северной Осетии религии и культы. Христианство, впервые проникшее сюда из Грузии в IV веке, легко наложилось на традиционные обряды осетин. Суннитская ветвь ислама, протянувшаяся на территорию Алании во времена арабских завоеваний VII—VIII веков, — на христианство. А потом, столетия спустя, когда над республикой отшумело атеистическое ХХ столетие с его «борьбой с пережитками прошлого», вернулись северные осетины — дигорцы и иронцы — к своим святилищам, в свои «капища»-дзуары… Во Владикавказе находится академический Институт гуманитарных исследований, и работают там уроженцы тех самых гор, куда мы направляемся. Они знают в них каждую трещинку и, что самое важное для наших целей, легенды, сошедшие с заснеженных пиков гор вниз, в Цейскую долину, в Алагирское и Дигорское ущелья. Легенды, окутывающие здешние дороги и бездорожье, как утренний туман.