Читаем без скачивания Если буду нужен, я здесь - Юлия Резник

– Я что-нибудь придумаю, – хмурится Назар.

– Угум, – невнятно бормочу. Назар уходит, поцеловав меня на прощание в губы. Я возвращаюсь в гостиную и падаю на диван. Это был совсем не такой поцелуй, как там, в самолете. В небе между нами произошло что-то ужасно трогательное и интимное. А тут – сплошная формальность. Как наказание за то, что я посмела влезть туда, куда он меня не пускал. Мол, почувствуй разницу и сделай выводы, девочка. Поцелуй может быть наказанием? Касаюсь растерянно губ. Так странно… Я же не хотела его обидеть. Просто узнать чуть лучше. Потому что мерзко желать того, кого совершенно не знаешь, правда? Лично меня это ужасно смущает. В такие моменты я чувствую себя настоящей шлюхой. Разве я так много прошу? Просто узнать, кого собой представляет мой муж. Будь он проще, или имей я хотя бы какой-то опыт, оно бы, наверное, как-то само по себе случилось. Но Назар будто закрыт на все замки. Он даже когда меня ласкает, впечатляюще владеет собой. Я полностью в нем растворяюсь, а он и рад. И это сбивает с толку. Я не могу понять, чего Звягинцев добивается? Почему ограничивается моим удовольствием? Почему себя тормозит? Как мне к нему такому непростому подступиться, если он, даже обнажив и вывернув меня наизнанку, сам остается так далеко? Можно, конечно, попытаться выстроить его портрет, опираясь на собственные познания в психологии…

Вот, например, о чем свидетельствует его тяга к порядку? Прибираясь, люди словно пытаются собрать жизнь из обломков, возвращая таким образом утраченный над ней контроль. Так часто случается с теми, кто вырос в неблагополучных семьях. Взрослея, эти люди неустанно борются с грязью в своих домах, не имея возможности изгнать эту самую грязь из души и своих воспоминаний. Условные обман, критика, насилие или то же предательство... У каждого свое болото. Любые агрессивные чувства, которые возникают из-за невозможности выразить свои эмоции, тоже ведут к желанию прибраться. Бабуля рассказывала, что у Назара было довольно сложное детство. Может быть, оно было сложнее, чем я могла бы представить? Или все дело в той сучке, что ему изменила? И не уподобляюсь ли я ей, когда тайком фантазирую об Антоне? Если так – я самая ужасная дрянь на планете.

Господи, что же так сложно все?

Со стоном встаю. Иду в душ. Долго моюсь. Потом уже в кровати открываю сториз мужа, но там ровным счетом ничего нет. Как понять, чем он занят? Смотрит ли шоу-программу, или Назар так уже на нее насмотрелся, что она его совершенно не вдохновляет? Почему я его ревную?

Открываю корпоративный аккаунт. Здесь в сториз жизнь и движуха. Фотки из самых разных, входящих в ресторанный альянс Назара заведений, рилзы от шефов. И… Назар. Аррр… О чем-то беседующий с той женщиной, с которой я однажды видела его перед свадьбой. Помнится, даже тогда мне не понравилось то, как живо они общаются.

Отбрасываю телефон. Накрываю голову подушкой. Спа-а-ать! Потому что мне завтра действительно рано вставать, а если я не прекращу, окончательно опущусь и стану выслеживать собственного же мужа, как последняя идиотка.

Усталость дает о себе знать, покрутившись с бока на бок, я все-таки засыпаю. И все как тогда… Руки, губы… Но, стоп! Это мне вовсе не снится!

– Отстань, – сквозь сон бормочу в подушку, – я только уснула.

– Так спи, лялька. Я все сам сделаю, – жаркий шепот в ухо.

Вот-вот. Все сам. Все для меня. Интересно, сам-то он с кем напряжение сбрасывает?! Дергаю плечиком, которого касаются его горячие губы.

– Не хочу.

– Ага. А трусишки ты не надела, потому что не хочешь. Понял.

Я не надела?! Отрываю голову от подушки. Да… И теперь его пальцы там хозяйничают, гладят. А я такая мокрая, что даже стыдно. Ну почему так? За что? Он шлялся где-то, а я… Хотя почему шлялся? Работа у него такая… Мысли путаются. Голова кругом. Я опять сбита с толку. Хоть плачь. Мне не хочется превращаться в истеричку, выносящую мужику мозг не по делу, но после увиденного в Дубае…

– О-о-о, – срывается помимо воли с губ, когда он осторожно проталкивает в меня палец.

– Угу. Пошуми для меня.

Назар силой переворачивает меня на спину. Включает ночник. Я, мучительно покраснев, отворачиваюсь. Он фиксирует ладонью мой подбородок и нежно ведет по губам шелковым языком. Уворачиваться мне совершенно не хочется. Но сдаваться не хочется тоже. Необъяснимая обида разъедает нутро. И вроде понимаю, да, был на работе, но… Ревность – такая ревность.

– Я спать хочу, – в голосе звенят слезы.

– А мне кажется, этого ты хочешь больше… – Назар влажно меня целует. Снимает с плеча бретельку. В самолете он ласкал мою грудь, обводил соски пальцами, чертил под одеждой иероглифы, но даже не попытался ту снять. Теперь же… вот.

– О боги, лялька. Ты такая красивая…

– Лучше твоих шлюх? – вырывается бесконтрольно худшее из того, что я могла сейчас ляпнуть.

– Нет никаких шлюх. Я с тех пор, как тебя в первый раз трахнул… нетраханый, – с хохотком замечает Назар. Врет, конечно. Но мне приятно. Я впускаю коготки в его плечи. Он шипит. Сжимает в одной ладони сразу обе мои груди и по очереди всасывает соски. Меня выгибает. Это невероятно приятно. Что-то бессвязно шепчу. Безвольная, как тряпочка, раздвигаю ноги, чтобы его почувствовать. Мне жадно. Мне очень ревниво. Мне хорошо. Веду ладошкой вниз по его скульптурно вылепленной груди. Это же тоже компульсия – то, что он так маниакально следит за своей формой? Наверное. Все равно… Нерешительно замираю, прижав ладонь к твердому, как барабан, животу. Я не знаю ничего о физиологии мужчин его возраста. И не имею понятия, насколько быстро они восстанавливаются между первым и вторым разом. Я почти ненавижу себя за то, что мне так важно почувствовать степень заряда… Ведь если предположить, что он с кем-то до меня был, мне надо гнать его в шею, а не вот это вот все…

– Хочешь его потрогать? – спрашивает, облизав пересохшие губы. И так смотрит, что умнее было бы отказаться, но… Я, зажмурившись, опускаю ладонь и сжимаю вокруг него пальцы. – Да. Класс. Вот так. Ты просто на лету все схватываешь.

– Узнаю, что изменял – оторву.

Шепчу почему-то сквозь слезы. Назар приподнимается