Читаем без скачивания Волк 5: Лихие 90-е (СИ) - Киров Никита

— Кирюха, — тот парень стоял перед моим братом. Интонации немного блатные. — Сам-то не могу, приболел, а дед лежит, не встаёт. Выручишь по-братски? Надо, короче, сначала сходить…

— Чего тебе надо? — спросил я, подходя ближе. — Ты кто вообще?

Блатной с удивлением повернулся ко мне. Я смутно помнил эту наглую рожу. Как же его звали? Он как-то давно пытался сколотить банду на нашей улице, но не вышло, мы с Женькой как раз записались на кикбоксинг и с ним не связывались. Потом его посадили ещё в советское время, как раз в конце восьмидесятых, может, самом начале 90-х. Он ограбил почтальона, которая разносила пенсию, и попался. Значит, уже выпустили. Но как его звали, вспомнить не мог.

— А, это ты, Волк-старший, — парень сощурился ещё сильнее. — Чё, не узнал меня, загордился?

— А ты предъявить мне что-то хочешь? — в понятной ему манере спросил я.

— Я бы тебе пояснил…

— Так поясни.

Он закурил, глядя на меня, потом усмехнулся и широко улыбнулся. Не вышло наехать, решил обратить всё в шутку, они так и делают.

— Да ты чё, Волк? Шучу же. Ты же, говорят, с уважаемыми людьми знаком. Я тут поздороваться с брательником твоим подошёл. Помню же его сопатым совсем, вон какой вымахал, — парень протянул руку, чтобы потрепать Кирилла за волосы, но тот уклонился и отвёл его руку в сторону. — Ну, какие все важные на воле стали, не подойти, не подъехать. Эх, вот раньше на улице совсем иначе было, а теперь старших не уважают. А Женька Коваль чё, говорят, в армейке был? Я к нему подходил…

— Тебе сейчас что нужно? — спросил я, перебивая его.

— Да всё уже, ухожу, — он поднял руки, скривился с недовольным видом и ушёл.

Я посмотрел ему вслед, тот уходил своей неторопливой блатной походочкой, продолжая курить и щёлкать семечки одновременно. Ну и кадр попался, ему бы в ту компашку к Толе Длинному, друг друга стоят. И сколько таких будет больше? Выходят из тюрем всё больше и больше, и тащат свои порядки за собой.

— Как его зовут? — я глянул на Кирилла и пошёл к машине. — Не могу вспомнить.

— Стасян, — он смотрел на меня, идя рядом. — Не помнишь его? Стасян Чугуев. Двоюродный брат Кольки.

— Чугун, — я кивнул. — Точно, вспомнил. Всё улицей пытался рулить по понятиям, но не вышло, потом сел.

— Угу. Откинулся недавно, неделю назад приехал, что ли. Колька матерится теперь, тот же у его деда поселился, а дед парализованный. Ничего, говорит, этот Чугунок не делает, не помогает, бухает, знакомых ищет, всё банду поднять хочет на улице.

— А чего ему от тебя надо? — я открыл дверь и уселся на место водителя.

— По пацанам ходит, ищет, кто картошку у него будет копать, — Кирилл засмеялся, усаживаясь на переднее сидение. — Нашёл лоха, думает, раз сидел, то авторитет теперь, и все его слушаться будут.

— Вот засранец, — я завёл двигатель. — Ты подтягивай меня, мы его рога обломаем, если наглеть будет. Если что, позову на помощь, есть кого звать.

— Во, да, ты-то, Макся, разберёшься, — он оживился. — А этот Чугунок недавно на Санька наехал, Санёк к старшему брату пошёл, чтобы помог, а тот говорит, что Санька не прав, не по понятиям поступил, прикинь! Просто зассал с Чугуном связываться, и попал Саня. А вот ты-то меня не кинешь.

Кирилл посмотрел на меня таким взглядом, что мне даже стало теплее на душе. Как он во мне уверен, что я не дам его в обиду.

— И пришлось Саньку колёса накачивать на той самой тачке, помнишь? — он снова засмеялся.

— С этими блатными разговор короткий должен быть, они только одно понимают. А что за тачка?

— Да та самая пятёрка! Которая тогда разбилась, помнишь? Ты ещё говорил, на ней ездить нельзя, и там тормоза отказали. И вот Чугун вышел, её всё починить хочет и ездить сам, — брат снова усмехнулся. — Это же Колькиного бати машина, и вот Чугун…

Пока ехали, я задумался. Не нравилось мне это. Чугун вышел в конце августа, а в первой жизни брат разбился как раз 31 числа. Но в этот раз Кирилл от машины держался подальше, и её расхлестнули его друзья, когда его самом рядом с ними не было.

Начал мучать вопрос, а не связан ли этот тип с теми событиями, что едва не случились несколько дней назад. Может быть, я хотел перестраховаться, но мысль всё равно засела в голове. Кирилл же тогда, в первую мою жизнь, был сам по себе, я же его бросил, и он вполне мог связаться с этим типом. А я же думал на другого, что тот подрезал тормоза, а про этого даже не знал. Ведь летом, когда я разбирался с вопросом, Чугун ещё сидел и…

Зазвонивший телефон, который лежал между сидениями, вырвал меня из раздумий. Кирилл вытащил антенну и протянул трубку мне. На маленьком зелёном экранчике высветилось 4EREP и номер телефона. Гриша Череп? Чего ему от меня нужно?

— Волков, приветствую, — услышал я его мощный голос с лёгкой усмешкой. — Как оно?

— Справляемся, Гриша. У тебя как?

— Всё за***сь, — он засмеялся. — Базар к тебе есть, бизнес один, дельце выгодное. Давай вечерком обсудим.

— Подъезжай в мою контору, — сказал я. — Поговорим.

— А кто на работе о бизнесе-то базарит? — Череп засмеялся ещё громче. — О бизнесе только в одном месте можно говорить. Подтягивайся со своей братвой в сауну, там и обсудим. Лучшее место для деловых переговоров.

Глава 14

Мясокомбинат, административный корпус

Сегодня Ворон прибыл одетым как какой-то алкаш. С каждым днём он опасался слежки всё больше и больше, с каждым разом он шифровался всё сильнее и сильнее. Быки на входе его не узнали и хотели прогнать, но один из личных телохранителей Гоши вмешался и отвёл гостя к шефу, в кабинет кадровика, где сегодня никто не работал.

Гоша ждал гостей за рабочим столом, куда он едва протиснулся. Он сидел, сложив перед собой массивные руки, и глядел на экран новенького компьютера, по которому ползал флажок на заставке. Потом его тяжёлый взгляд обратился к гостю.

— Ну чего там? — недовольно спросил он.

— На пивзаводской части рынка сейчас рулят Прапор, Душман и Студент, — сказал Ворон и хрипло откашлялся. — Крюков к ним не лезет, пока они приносят ему деньги в конвертах. Ну а сами они изучают всё, и в своей части рынка не мешают никому. Взялись серьёзно, не наглеют, торгашей сверх меры не доят. Продумано всё.

— Пивзавод — уличная банда, — медленно и с презрением произнёс Гоша. — Ничем серьёзным они заняться не могут. С Крюкова стащи пальто и костюм, и кто он тогда будет? Обычный гопник, который в детстве копейки с ботаников в школьной столовке тряс. Комсомолец ещё, ёпт. Продолжай поглядывать, что и как. Ушки на макушке и всё мне рассказывай.

— И сколько это будет продолжаться? — недовольно спросил Ворон. — Душман что-то подозревает, по нему видно, как он ко мне присматривается. А если меня Череп сдаст?

— Не сдаст, — Гоша вдруг захохотал, ударяя ладонью по столу, но резко смолк. — Он тебя скорее грохнет, чем сдаст пивзаводу. Ладно, недолго уже осталась.

— А когда Череп уже там дело начнёт? Время-то идёт…

— Когда надо будет, тогда и начнёт, — недовольно сказал Гоша. — А ты всё Студенту передал?

— Угу, как и базарили. Только я с ним Шахтогорске пересекался, а там мобила не ловит. Так что пока он скажет…

— А с Эдиком говорил? Он же тут типа перед Батумским теперь только отвечает. Чё этот хитрожопый перец рассказывает?

— Ну он хочет долю от саун, — Ворон поморщился. — Напрямую не говорит, но намёки ясные. И что, выделишь ему?

— Только из твоей, — отрезал Гоша. — Но обещай ему, что хочешь, лишь бы не вякал и делал что положено. Взялся он тут нашу голову, не мог на зоне сдохнуть?

Ворон, знающий, кто притащил Эдика в Новозаводск, промолчал. Гоша не любил признавать ошибки, и теперь делал вид, что так и было задумано. Но ему очень не нравилось, что старый вор его перехитрил.

Эдик должен был спровоцировать войну Крюкова и Захара, а на деле просто пустил корни в городе и восстановил связи со всеми старыми авторитетами в области, ещё признакомился с новыми. Теперь его так просто не убрать, а что было на уме у законника, не знал никто кроме него самого. Но Гоша не бросал попыток таскать угли чужими руками.