Читаем без скачивания Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами - Евгений Примаков

Насер не раз пытался объяснить Амеру всю серьезность положения. Он неоднократно встречался с ним. Между тем поступали достоверные сообщения, что Амер и его группа начали активную подготовку к выступлению. Оно было приурочено к 27 августа. В этот день Амер должен был прибыть в штаб Восточной зоны, расположенной в районе Суэцкого канала. Предполагалось, что его будут сопровождать 150 курсантов училища «Коммандос» во главе с их командиром, вовлеченным в заговор. Одновременно бывший военный министр Шаме эд-Дин Бадран должен был прибыть в штаб 4-й дивизии, захватить командование над ней и направить ее в Каир. Бывшему министру внутренних дел Радвану поручалось взять на себя обеспечение безопасности в Каире. Предполагалось провести серию молниеносных арестов людей из окружения президента. После этого Амер «на белом коне» должен был возвратиться в Каир. «Пусть Насер увидит, что произойдет», — сказал он.

Все эти факты вскрылись накануне отъезда президента Насера на арабскую конференцию в верхах в Хартуме. Далее события развивались следующим образом. Амер был вызван к Насеру. В присутствии вице-президентов Закарии Мохиэддина, Хусейна аш-Шафии и председателя Национального собрания Анвара Садата ему было объявлено решение о наложении на него домашнего ареста и об аресте скрывавшихся в его доме высших офицеров и конфискации имевшегося там оружия. Был создан военный трибунал. Амер застрелился.

Сразу после окончания войны 1967 года в Каир приехал редактор «Правды» по странам Азии и Африки Игорь Петрович Беляев. С ним вместе мы написали ряд статей, которые были помещены в «Правде» и в еженедельнике «За рубежом». В этих статьях без всяких прикрас показывалась сложная социально-экономическая обстановка в Египте. Мы не просто описывали события, но пытались их анализировать. А анализ неизбежно приводил к выводу о целом ряде органичных слабостей режима, установленного в Египте после краха колониальной системы.

Перед июльской революцией правящая элита Египта устойчиво формировалась из представителей королевского двора, крупных земельных собственников, промышленников и финансистов. После революции 1952 года не только правящая элита, но и бюрократия сверху донизу стала формироваться из офицеров. Выходя в отставку, они занимали самые различные посты в государственном аппарате, сохраняя при этом свои кастовые профессиональные связи. Многие офицеры, и находящиеся на службе, и ушедшие в отставку, использовали свое влиятельное положение в обществе для того, чтобы извлечь выгоду для себя или для группы людей, связанных с ними. В Египте сложилась опасная диспропорция: с одной стороны, осуществлялись реформы в интересах народных масс, с другой — результатами этих реформ все больше пользовалась адаптирующаяся к новым условиям «военная буржуазия».

В войне 1967 года проявилось то, что уже было заложено раньше: офицеры, ставшие «военным классом», «военной буржуазией», настроенные против линии на проведение глубоких социальных преобразований, практически оказались не готовы к выполнению своего служебного и патриотического долга. «Трудно представить себе, что генералы или высшие офицеры, интересы чьих семей ущемлялись проводимыми реформами, могли с энтузиазмом поддержать эти реформы, всю внутреннюю политику президента Насера», — писали мы. Офицеры и генералы пользовались привилегиями для повышения собственного благосостояния. Уходя из армии по истечении срока службы, они, как правило, занимали высокие посты на «гражданке», получая широкие возможности для обогащения. Появился тип офицера-дельца, который больше был озабочен бизнесом, чем боевой подготовкой солдат и сержантов.

По нашему мнению, индивидуальные замены, проведенные в армии сразу после военного поражения, не представляли собой решение проблемы. «Военная буржуазия» как социальный слой сохранялась. Руководство ОАР предпочитало решениям снизу решения сверху. И в этом была его слабость. «В самом деле, — писали мы с И.П. Беляевым, — можно сместить генералитет, но не решить других важных задач, связанных с будущим страны… Почти все, с кем нам пришлось встречаться, считают, что фронт, на котором произойдет главная схватка, — внутренняя политика. Демократия? Конечно да. Народ, особенно его прогрессивные силы, ждет, что его услугами воспользуются во всем, начиная с управления хозяйством в маленькой деревне до планирования в общенациональном масштабе».

К сожалению, события, особенно после смерти Насера, эти ожидания не оправдали.

Статьи шли вразрез с устоявшимися в Международном отделе ЦК, точнее, у заместителя заведующего отделом Р.А. Ульяновского взглядами о том, что социалистическая ориентация не может стать жертвой именно внутреннего развития, породив новую, причем проникающую во все поры жизни общества военную буржуазию. По этому поводу Ульяновский решил написать против нас записку в Секретариат ЦК. Неизвестно, как повлияла бы на нашу деятельность в то время эта записка, если бы не Гамаль Абдель Насер. Ему перевели наши статьи, и на очередной встрече с советским послом он сказал ему, что прочел их и солидарен с выводами авторов. Посол сообщил об этом в Москву, и записка в Секретариат ЦК осталась на столе у Ульяновского.

А сегодня к нашему анализу можно было бы добавить с большей, чем в то время, определенностью, что именно внутренние противоречия, обострившиеся в Египте и некоторых других арабских странах, обозначили предел поступательного развития арабского национализма в его первозданном виде. Не существовала и социалистическая альтернатива, к которой мы тогда подталкивали арабские страны. Ослабевали лозунги арабского социализма, начинала трещать по всем швам модель некапиталистического развития.

Глава 9

Никсон и Картер: новое в ближневосточной тактике

Результаты Шестидневной войны рассматривались Вашингтоном далеко не однолинейно. Война в 1967 году создала на Ближнем Востоке принципиально новую ситуацию. Израиль оккупировал не только египетские и сирийские территории, но также и значительную часть Иордании — государства, близкого к США. Симпатии к Египту, Сирии, Иордании проявили все арабские страны. В их числе находились государства с консервативными режимами, на которые США делали ставку в своей антинасеровской политике. На Ближнем Востоке произошел беспрецедентный рост антиамериканизма. Несомненный выигрыш Израиля в войне против Египта и Сирии не компенсировал для Соединенных Штатов их политические потери в арабском мире в целом. Многие американские политологи не без причины исходили из того, что без изменения американской линии в отношении арабского мира могут возникнуть угрозы для Запада в нефтяной области.

Дискуссия в США вокруг ближневосточного курса

На рубеже 60—70-х годов в США в конгрессе, прессе, на конференциях и симпозиумах велась дискуссия по поводу того, в каких направлениях следует искать новые подходы к ближневосточной ситуации. «Раздающиеся подчас утверждения, что, поддерживая вооруженный до зубов Израиль, Соединенные Штаты в состоянии каким-то образом воспрепятствовать укреплению и даже способствовать размыву советских позиций в близких к его границам странах, не имеют под собой никаких оснований», — заявил в ходе слушаний в конгрессе бывший американский посол в Египте, директор Института Ближнего и Среднего Востока Колумбийского университета Дж. Бадо[19]. А профессор Принстонского университета М. Бернстейн подчеркнул на тех же слушаниях, что Соединенным Штатам нужно избегать таких мер на Ближнем Востоке, которые могут «поставить под угрозу нефть и другие материальные интересы США»[20].

Суть дискуссии заключалась не в спорах по поводу того, продолжать или не продолжать поддержку Израиля и консервативных арабских режимов. По этим вопросам в основном существовало единое мнение: продолжать. Но многие авторитетные представители американских политических и научных кругов, бизнеса при этом подчеркивали, что такая поддержка не должна мешать расширению американской опорной базы на Ближнем Востоке за счет изменения однозначной враждебности США к националистическим режимам. При этом некоторые имели в виду вероятную перспективу эволюции этих режимов, их уже проявившуюся на грани 70-х годов неудовлетворенность «ограниченной помощью» со стороны Советского Союза.

Дискуссии получили новый импульс после того, как в ноябре 1968 года президентские выборы в США выиграл Ричард Никсон. Так называемая доктрина Никсона характеризовалась необходимостью сблизить американские возможности с некоторыми реальностями международной жизни. Сопоставление американской позиции в отношении Ближнего Востока с ситуацией в этом регионе породило две противоположные точки зрения, о которых писал в то время X. Сондерс. Одни, отмечал он, считают, что сила позиций США в районе зависит от их способности поддержать дружественные режимы, «не дать им упасть» и с этой целью их подпирать. Другие — что нужно поддерживать «силы обновления», искать с ними контакты, иными словами, делать ставку и на националистические режимы. Одни считают, что первоочередной задачей является установление «стратегического консенсуса» с дружественными США государствами на Ближнем Востоке и приоритетное значение имеет подготовка района для «противоборства» с СССР — через это, дескать, можно приблизить решение ближневосточного конфликта. Другие — что нужно попытаться урегулировать этот конфликт и через это сохранить и усилить американские позиции. Одни считают, что США должны безоговорочно поддерживать Израиль, а любые попытки давления на него с целью компромисса с палестинцами могут ослабить Израиль как форпост американского влияния, да и собственно американские позиции. Другие — что лишь через решение палестинской проблемы можно ослабить антиамериканские силы и обезопасить поставки нефти из района. Одни считают, что нельзя поддаваться «шантажу со стороны нефтедобывающих стран», «как это сделала Западная Европа», а следует продолжать жесткий в отношении этих стран курс. Другие — что «свободный мир» полностью зависим от поставок ближневосточной нефти и нужно исходить из этого, принимая «компромиссные решения»[21].