Читаем без скачивания Его невинная добыча - Алиса Ковалевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Из пансионата, — пропустив пару стукнувшихся о борт вол, сказала я. Ответила Русу прямым взглядом. — Я там выросла, там прожила всю жизнь.
— Что за пансионат?
— Не знаю, — не соврала. — Так его все называли. Мы там жили, учились…
Говорить об этом оказалось сложнее, чем я предполагала. Слова не шли в голову, осознание, насколько в действительности ограниченной была всё это время моя жизнь, пришло, наверное, только сейчас. В этот самый момент.
Нескольких слов оказалось достаточно, чтобы описать восемнадцать лет.
Шумно, неровно выдохнув, я повернулась лицом к борту и взялась за него обеими руками. Сжала пальцы до белизны, чувствуя, как холод поручня пробирается под кожу, щурясь от обжигающего лицо ветра.
— Там были одни девочки. Некоторых привозили совсем маленькими, некоторым было лет по шесть. Были даже старше… А потом их увозили.
Руслан не перебивал меня. Понятия не имею, было бы мне проще, если бы он начал задавать вопросы. Наверное, да. Но так я словно бы вернулась назад. Словно бы смогла ещё раз взглянуть на всё.
— Увозили… — повторила задумчиво, вспоминая моменты собственной жизни.
О том, что их время в пансионате закончилось, некоторым девушкам сообщали заранее, а некоторым… Некоторых Борис просто забирал с собой, не дав времени даже попрощаться. Он мог забрать кого угодно. Кого угодно, кроме меня. Но я знала, что рано или поздно мне тоже придётся уехать. С ним. К нему.
— Куда, я не знаю. Нам говорили, что мы предназначены для влиятельных мужчин. Все мы…
— И ты? — он взял меня за плечо и опять развернул к себе. Взгляд его оставался спокойным, но темнота в глубине глаз стала такой же тяжёлой, как и тучи над нами.
Мне стало страшно. Сказать правду сейчас? Есть ли у меня выбор?
— Не совсем, — отозвалась я. — Я… Борис оставил меня для себя.
— Кто такой Борис? — Рус так и держал меня за плечо.
— Не знаю, — я вдруг поняла, что больше не могу. Не могу говорить об этом, не могу вспоминать. Не могу, потому что… Потому что говорить мне не о чем.
Восемнадцать лет собственной жизни уложились в несколько слов, ярость и отчаяние, неожиданно вспыхнувшие внутри, были так сильны, что я не сумела сдержаться и крикнула:
— Я не знаю, Руслан!
Вырвалась и отошла от него. К глазам подкатили слёзы, в горле встал ком.
Руслан дождался, пока я немного успокоюсь, совладаю с эмоциями. Сделала я это достаточно быстро: несколько наполненных запахом моря вдохов, ветер на лице. Это отрезвило.
— Как ты сбежала?
— Мне помогла одна из наставниц, — отозвалась, не глядя на него. Порыв ветра, нагнавший высокую волну, принёс с собой ещё несколько солёных брызг. Я облизнула губы. — Помнишь тогда… новости. Там говорили про женщину, которую убили? — развернулась к Руслану.
Без сомнений, он помнил. Спокойствие, которое было в нём ещё недавно, сменилось напряжением. Подобравшийся, он щурился от ветра, губы его были плотно сжаты. Мне стало ясно — терять больше нечего. Судорожно выдохнула, провела пальцами по мокрому бортику.
— Это была она… — выговорила тихо, хотя могла и не делать этого. — Её убили из-за меня, Руслан. Из-за меня.
Меня потряхивало. Стало ли мне легче от того, что я рассказала ему? Не знаю… Вцепившись в поручень, почувствовала, как соприкоснулся металл с металлом. Кольцо. Единственное, про что я не рассказала — про Бориса. Про то, что окружённый охраной хозяин внедорожника и тот, кто изначально растил меня, чтобы сделать своей, один и тот же человек. Но сил на это у меня не осталось. По крайней мере, сейчас.
— Видишь, как всё… — невесело усмехнулась.
Его молчание, шум ветра…
— Ничего не скажешь?
— Что я должен тебе сказать?
Посмотрела на него, не отпуская ограды. Ветер как будто стал тише, но небо было всё таким же тяжёлым, давяще-низким и хмурым.
Узкие джинсы, ботинки на толстой подошве… В этом действительно было что-то. Что-то от неведомой мне раньше жизни.
Собрав ворот толстого свитера, я плотнее прикрыла шею. Вязаный, тяжёлый, он доходил мне до середины бёдер, выглядывал из-под куртки. Ничего от прежней жизни. И я сама… Я сама уже не была прежней.
— Зачем я тебе, Руслан? — спросила наконец. — Я не понимаю, что ты чувствуешь. Не понимаю твоего к себе отношения. Зачем, Рус?!
— Захотелось, — жёстко отрезал он.
Я качнула головой. Меня снова окатило яростью. Захотелось?!
— Захотелось?! — уже вслух выпалила я. — Ты называешь меня зверюшкой, надеваешь на палец кольцо, ведёшь на свадьбу брата… Только что я сказала тебе, что из-за меня убили человека! И тебе… тебе даже нечего ответить мне? Я не понимаю тебя!
— Меня и не надо понимать! — зарычал он, так же, как и я, сжимая поручень. — Понимать меня — не твоё дело! Твоё дело быть послушной…
— Послушной женой или послушным зверёнышем?! — перебила его.
Злость становилась всё сильнее. Она как будто клубилась вместе с тучами, плескалась с волнами, слышалась в ветре. Моя собственная злость, моё собственное бессилие. Я больше не хотела молчать. Не хотела, чтобы и следующие восемнадцать лет моей жизни уложились в несколько изломанных фраз.
Мне нужны были ответы. В этом мире, где женщины водили машины и носили тяжёлые ботинки, где женщины открыто смеялись и сидели за столиками в кафе и ели пирожные, где они имели право выбирать — мне нужны были ответы.
— Одно другому не мешает, — процедил Руслан.
Он опять был сдержанным, спокойным, смотрел на меня, как на ничтожество, как на личную прихоть.
— Не одно и то же! — выкрикнула я. — Не одно! Зачем я тебе?! Ради интереса? Ради развлечения?! Зачем ты на мне женился?! Что ты чувствуешь?! Ты вообще хоть что-нибудь чувствуешь?
— Нет, — равнодушно ответил он.
Все мои слова как будто обошли его. Как будто он был окружён непроницаемым куполом. Нет… Вот и всё.
— Нет? — переспросила я.
— Нет, — подтвердил и хотел было уйти, но я остановила его.
— Руслан! — крикнула, когда он, дойдя до ведущей вниз к каютам лестнице, собрался было спуститься. — А если я прыгну? — встретившись с ним взглядом, спросила громко. — Тогда что? Тоже ничего не почувствуешь?
Плохо понимая, что творю, я поставила ногу на нижнюю перекладину. Мокрая, она была скользкой. Меня колотило: от этого разговора, от его безразличия.
— Ничего?! — поставила вторую
