Читаем без скачивания Парадокс параллельных прямых. Книга первая - Татьяна Вильданова

– Нет! Надо выбираться отсюда и как можно быстрее.

– Послушайте, это неразумно, – попытался урезонить её мужчина, – идти достаточно далеко…

– Нет. Поймите! – вцепилась в его рукав Этьена, – дело во мне. Именно мне необходимо как можно скорее выбраться отсюда. У меня есть очень серьезные причины, – голос начал предательски срываться, – очень!..

– Хорошо, – он накинул на плечо ремень сумки и встал, вместе с собой поднимая и её, – Тогда не будем терять время.

Не доходя до первого завала, Жан свернул в боковой тоннель.

– Эти коридоры все идут в одном направлении, – внимательно оглядев стены, пояснил он, – здесь мы сможем обойти обрушенный участок, а потом воспользоваться сквозной штольней и вернуться на основную дорогу…

– А если…

– Нет, – правильно оценив взгляд, брошенный ею на свод туннеля, поспешил успокоить мужчина, – потолки здесь крепкие… Пошли?

– Да.

– Эти катакомбы, – стараясь скоротать время, принялся объяснять Доре, – похлеще муравейника. Здесь повсюду коридоры, ходы, лестницы… Говорят, что эта часть – самая древняя. Возможно, – поднял фонарь, осветив сухие выветренные стены, – здесь ещё римляне брали камень для строительства….

Этьена задержалась у стены, молча провела пальцем по известняку, растерла между пальцами мягкую серую крошку.

– Под нами – тоже ходы… и над нами… Когда мы пытались составить карту, то сначала стали наносить все уровни сразу… ну, и запутались… потом попытались рисовать разные уровни разным цветом… и опять запутались… – Жан замедлил шаг, повел фонарем вдоль стены.

– И что же? – напомнила Этьена.

– Что?

– С картой… Так и бросили?

– Да… – ища глазами метку, он ещё раз осветил стену, – нет, – найдя черную кособокую звезду, он незаметно перевел дух, выпрямился и решительно зашагал дальше, – мы отметили точку отсчета и от неё стали рисовать каждый этаж на отдельном листе. Самый верхний – красным, потом зеленым, желтым… При необходимости листы можно было наложить друг на друга.

– Стереоскопическая проекция? – заинтересовалась Этьена.

В стене открылась узкая щель.

– Вот! – облегченно выдохнул Доре, – по нему мы выйдем на старую дорогу, только уже после завала. Здесь всего-то метров десять… ну, может чуть больше…

– Это?! – недоверчиво прищурившись, девушка мысленно оценила размер щели, затем скользнула глазами по фигуре мужчины и отрицательно покачала головой.

– Н-да… – старательно обходя взглядом её лицо, обескуражено протянул Доре, – раньше она казалась значительно шире…

– Вы здесь не пройдете.

– Раньше проходил…

– Когда?

Вместо ответа он развернулся и попытался богом втиснуться внутрь щели.

– Пожалуй, я смогу тут пролезть, – Доре вывинтился обратно, скинул плащ и пиджак, прикрутил их к сумке.

– Нет, – испуганно вцепилась в сумку Этьена, – вы не сможете двигаться в таком положении!

– Смогу, – Жан успокаивающе похлопал её по руке, – не волнуйтесь. Здесь не так уж и далеко.

– А если щель станет ещё уже?

– Не станет.

В танцующем свете свечи ей вдруг показалось, что зазубренные края отверстия дрогнули, качнулись навстречу друг другу. Ухо уловило едва слышный хруст камня, вздох…

– Эй! – видя, как округляются её глаза, Жан встряхнул девушку за руку, – алло!

Этьена с трудом отвела взгляд от стены и уставилась ему в шею.

– Вам кто-нибудь говорил, что у вас просто сногсшибательные глаза? – как можно беспечней поинтересовался Доре, – если ваши глаза снять крупным планом… Вы никогда не пробовали сходить на кинопробы? Если бы я был режиссером, я бы вас сразу взял. На фоне ваших глаз Грета Габро слепа как грот. Если когда-нибудь вы всё-таки надумаете податься в кино, то можете смело рассчитывать на меня…

Этьена сжала губы, зажмурилась и, наконец-то, отпустила сумку.

– Извините, – сразу посерьезнел Доре, – я не хотел вас обидеть.

«Он считает меня неумной истеричной трусихой, – от обиды на ресницах повисли слезы, – я и есть… истеричная трусливая дура».

– Да… я… – севшим голосом пробормотала Этьена.

«Ты ещё здесь в обморок хлопнись!»

Злость на себя смыла последние следы паники. Не замечая, что непроизвольно копирует стойку солдата перед своим командиром, она выпрямилась, вскинула голову и четко произнесла:

– Благодарю. Вы были абсолютно правы.

«Ехидна», – чувствуя себя, как голый на морозе, он неловко встряхнул сумку, отчего брошенный на неё плащ соскользнул на пол.

Жан стремительно нагнулся, Этьена – следом. Одновременно они подхватили плащ, поднялись и…. легко, словно во сне, или в полете, качнулись навстречу друг другу.

– Не бойся, я выведу тебя отсюда… – почти губы в губы прошептал мужчина.

– Да, – также беззвучно прошелестела женщина, из последних сил цепляясь пальцами за спасительный плащ, не замечая, что в предчувствии поцелуя у неё предательски подгибаются колени.

В ноздрях защипало. Этьена коротко вздохнула, сморщилась и чихнула. Втянула в себя воздух и чихнула ещё раз.

– Черт!

Мужчина метнулся вниз, сдернул рукав плаща с фонаря, прихлопнул тлеющий край ладонью.

«Что я только себе вообразила?! – так внезапно оставшись одна, она выпутала ладонь из складок плаща и прижала к горлу, – ещё немного и полезла бы к нему, как… та… змея!»

Перед глазами вспыхнули искривленные футуристические лампы, громоздкая, как языческий жертвенник, стойка бара, обезьяноподобный джаз и приподнявшаяся на мыски женская фигура, завораживающе медленно покачивающаяся в объятиях мужчины.

Темно-зеленое с золотистыми узорами облегающее короткое платье… Казалось, вокруг выбеленной электрическим светом статуи извивается змея. Глянцевая головка то прижимается к груди, то поднимается к лицу, сильные бескостные руки кольцом обвивают плечи, пальцы осторожно подбираются к волосам.

И с каждым следующим извивом она непостижимым образом всё больше оголяется, совершенно по-змеиному выползая из платья!

«Гадюка».

Только в брошенном на окно взгляде не было ни малейшего намека на холоднокровную рептилию.

«Обладай ты хоть какой-то ментальной силой, сожгла бы на месте», – наблюдая, как кроваво-красные ногти впились в пиджак, изумленно подумала тогда Этьена.

Завороженная взглядом, она почти не обратила внимания на лицо, запомнила только ощеренные в секундном оскале зубы…

– …Ничего страшного, – неправильно истолковав её молчание, поспешил успокоить Доре, – дыма почти нет. Немного обгорел рукав и всё. Выберемся, куплю новый плащ. Этот мне давно уже надоел.

…Он не был монахом. Наверняка, нет. При желании, она могла бы узнать всё, пролистав его жизнь так, как пролистывают книги. Зачем? Что было, то было.

Те, незнакомые ей, не увиденные, коснувшиеся однажды его судьбы, волновали её не больше, чем мошкара, мельтешащая вокруг огня. До тех пор, пока не увидела эти пальцы, чуть не до судороги, вцепившиеся в мужские плечи, своим телом не ощутила сжиравшее её желание и исходивший от него призыв, на который невозможно, немыслимо было не ответить!

Возможно, та женщина ничего для него не значила. Такой же мотылек, на несколько мгновений мелькнувший в полосе света. За прошедшее время Этьена почти убедила себя в этом. И продолжала убеждать, пока не поняла, что люто ненавидит эту уверенную в своей непобедимости девку, зеленокожую змею с хорьковым оскалом.

Ненавидит, даже не помня её лица!

Ненавидит и ревнует! Бешено ревнует этого мужчину ко всем, кого когда-то обнимали его руки, целовали его губы, кто хоть на краткий миг смог стать для него тем, чем она не могла стать никогда…

… – Здесь совсем недалеко, – Жан прикрутил плащ к сумке и встал, – метров десять или чуть больше. Я пойду первым. Если всё-таки застряну, вы вытащите меня обратно…

«Я ничем не лучше всех их! – в немом исступлении поняла Этьена, – ничем! Ещё секунда, и я также повисла бы на тебе. Также! – ей опять вспомнилась вкрадчивая осторожность, с которой пальцы той женщины подбирались к волосам, – только этого тебе так и не досталось! – с мстительной радостью она опять, как наяву, увидела потемневшие от ненависти (вспомнила-таки, что глаза были темные, то ли черные, то ли коричневые, неважно, но темные, бездонные, как жерла вентиляционных колодцев) глаза своей соперницы, – а мне – досталось! Три недели он был только мой! Ясно тебе? Мой! Я гладила его волосы! Руки! Я!..»…

… – Давайте, здесь довольно просторно, – Жан забрал фонарь и боком втиснулся в щель…

«Дура! – с тем же накалом обрушилась на себя Этьена, – нашла время и место для воспоминаний!»

Пытаясь успокоиться, она поднесла руку к лицу и чуть ли не до крови прикусила кожу.