Читаем без скачивания Wampum - Ева Ланска

Было очень шумно. На лестничную клетку сбежались соседи. Все с любопытством ожидали развязки, кто-то с жалостью смотрел на Соню.

Вспоминая об этом случае через много лет, Соня понимала, что у нее, семилетнего ребенка, была неплохая защитная реакция. С каждым громким ударом милицейского ботинка о деревянную дверь, ей становилось страшно. Но до последнего она надеялась, что все будет хорошо. Она и не догадывалась, что эти удары были последним отсчетом, меняющим ее жизнь раз и навсегда.

Вместе с грохотом упавшей двери, рухнул весь ее мир. Стена наивности разрушилась. Девочка стремительно взрослела.

Соня вырвалась из слабых рук соседки-старушки и побежала домой. Она проскочила между милиционерами, которые не были так знакомы с квартирой, как она, пробежала по всем комнатам и, не найдя нигде маму, ворвалась на кухню, где в ужасе замерла.

Ее мать висела на бельевой веревке, привязанной к трубе под потолком. Самым страшным в этом зрелище было ее лицо. Вернее, выражение этого лица, искаженного гримасой смерти. Милиционеры зашли за Соней следом и тут же оттащили в другую комнату, где с ней случилась истерика. Ее старались успокоить все по очереди. Но перестать плакать Соня смогла лишь через несколько дней. Она была уверена, что выплакала весь запас слез, который дается человеку на жизнь.

Так она думала до прошлой недели.

Постепенно возвращалось чувство реальности.

«Надо вставать. Надо что-то делать. Сколько я так уже сижу?»

Соня подняла глаза на настенные часы. Как ни старалась, она не могла понять значение стрелок на циферблате. Мозг был заблокирован шоковым состоянием.

Невероятным усилием воли Соня заставила себя встать, цепляясь руками за стену. Ноги затекли и не слушались ее. Медленно, держась за мебель, она подошла к зеркалу и посмотрела на себя.

Волосы были растрепаны, под глазами темные круги. Зрачки бегали, не способные задержаться ни на чем. Соне казалось, что она видит в отражении силуэт мужчины. Руслан или Ухов? Чей призрак с укором смотрел на нее из глубины зеркала?

Убитый Ухов лежит на постели, его тоже было видно в отражении за спиной Сони. Значит, смотрел на нее Руслан. Смотрел и видел еще одну жертву ее безумного, неконтролируемого состояния, которое являлось результатом ее надломленной психики.

Соня и Андрей стояли друг напротив друга, разделенные стеклом. Соболев смотрел на несчастную женщину и ненавидел себя за собственное бессилие. Он хотел обнять ее, прижать к себе, поцеловать в разгоряченный лоб, успокоить и убедить в том, что он не даст ее в обиду, что она никогда больше не будет одна. Он будет теперь всегда рядом.

Но Андрей знал, что между реальностью и его фантазиями стояла такая же разделительная стена, которую он не имел права разрушить.

«Пожалуйста, милая, не стой. Делай что-нибудь, девочка. Я знаю, ты можешь».

Соболев не замечал, что шепчет слова нежности, что никогда никому не произносил. Он был настолько поглощен ситуацией за стеклом, что вообще не замечал, что делает.

Соня отправилась в душ, стараясь не смотреть на убитого. Она отдавала себе отчет в том, что это может быть последний в ее жизни душ в отдельной ванной без пристального внимания тюремных надзирателей или брутальных соседок по камере. В данный момент такое развитие событий казалось ей совершенно логичным продолжением ее злополучной жизни, которая началась с пьяных выходок несчастной матери.

Соня стояла под сильными струями воды, которые больно вонзались в ее тело. Ей казалось, что у нее нет кожи, что нервы оголились. Но она заслужила эти издевательства. Поэтому продолжала стоять и терпеть.

Она вспоминала, как пьяная мать приходила ночью в ее комнату и то ли в попытке обнять, то ли просто из-за того, что теряла равновесие, падала на нее, шестилетнюю, мирно спящую в своей кроватке. Соня сначала очень пугалась, а потом привыкла и воспринимала такие случаи, как часть жизни. Она была почти уверена, что все мамы так падают ночью на дочерей. Еще ей всегда было очень жаль свою мать, и она ее никогда не осуждала. У нее не было такой возможности, потому что все два года после того, как ушел отец, Соня слышала бесконечные проклятья матери в его адрес. Поэтому еще маленькой она точно знала, кого нужно винить во всех несчастьях.

Несомненно, такие, как Соня, заканчивают жизнь в камере. Так было всегда.

Так будет всегда.

И сразу же страх ушел. Она поняла, что все неприятности, которые с нею происходили, происходят и будут происходить, имеют между собой что-то общее.

Вдруг Соню осенило.

«А что, если все наоборот? Кроме меня, убить Брызоева и Ухова никто не мог. Никто не мог придушить их тем предметом мужского гардероба, который ассоциируется у меня с отцом. И если именно я виновата в этих преступлениях, то и все предыдущие несчастья я сама себе создала…»

Соня пересматривала свою жизнь в новом свете, и ей казалось, что теперь она докопалась до истинной причины ее горестей — во все была виновата только она.

В тот день она не дала соседу по парте списать контрольную, поэтому попала под «обстрел» из камней, задержалась и не пришла домой вовремя. Если бы не это, мать, вполне возможно, могла бы остаться живой.

Это она соблазнила добропорядочного семьянина и отчима, Максима Александровича.

Если бы она не родилась, вполне возможно, отец не ушел бы от матери.

«Я! Все я!»

Соболев метался по комнате все время, пока Соня была в душе. Он боялся, что она что-нибудь с собой сделает. Когда она стояла перед зеркалом, он видел крайнюю степень отчаяния в ее глазах.

Андрей понимал, что должен что-нибудь предпринять. И решил ее отвлечь, не дать зациклиться на состоянии отчаяния, напомнить ей, что жизнь продолжается.

Ведь она еще не знает, что у нее есть он.

«Приглашу ее в кино или на прогулку в парк. Мы убежим, скроемся от всех, уедем из страны, поселимся на каком-нибудь необитаемом острове, и будем жить долго и счастливо».

С этими мыслями он подошел к двери ее квартиры. Он уже поднял руку к кнопке звонка, но замер в нерешительности.

«Она мне не откроет. Ведь я могу увидеть труп на кровати».

Андрей вернулся к себе. Так было несколько раз подряд — он то стремглав бросался к Сониной двери, то возвращался в свою квартиру, боясь сделать хуже и усугубить своим присутствием и без того тяжелую ситуацию. Он опасался напугать Соню звонком и тем самым подтолкнуть ее к отчаянным действиям.

Свыкшись с мыслью, что она — конченая тварь, которая способна на гораздо большее, чем сама могла предположить, Соня вышла из душа. Она быстро оделась, взяла мобильный и набрала номер.

После долгих гудков в трубке послышался заспанный голос Павлика.

— Что случилось?

— Паша, Павличек, ты мне очень нужен.

— Сколько время? — Павел говорил с долгими паузами.

— Пашенька, пожалуйста, проснись! Форс-мажор!

— Что стряслось?

— Потом скажу. Приходи скорей. Возьми шарф и пачку валерьянки.

В трубке повисла долгая пауза, во время которой Павел, видимо, силился понять, не снится ли ему телефонный разговор с Соней.

— Паша, я не шучу, — в голосе Сони появились металлические нотки. — Давай, скорей. Я жду.

Первым делом нужно было стереть с трупа отпечатки пальцев. Это процедура уже была знакома журналистке. Соня надела хозяйственные резиновые перчатки, промокнула несколько ватных тампонов коньяком и стала протирать шею Ухова.

«Серийная убийца», — пронеслось в голове у Сони. — «Я становлюсь профессионалом».

Она ловко орудовала проспиртованным ватным тампоном, протирая каждый палец своего бездыханного поклонника.

«Откуда он здесь взялся?»

Соня силилась вспомнить подробности вчерашнего вечера.

«Мне было плохо. Павлик звал на тусовку. Ухов хотел меня видеть. Ну вот. Свиделись».

Вдруг хаотичный ход ее мыслей прервал вой старушек-плакальщиц. В ее воспаленном сознании они оплакивали Ухова. Соня закрыла уши руками и метнулась к балкону. Распахнув настежь все окна, она позволила холодному осеннему ветру «продуть» ей голову, выветривая изводившие ее голоса и мысли.

В воздухе улавливался запах реки. Соне же опять, как и в то кошмарное утро в лесу, повсюду слышался запах смерти.

Соня обернулась и окинула свою комнату профессиональным взглядом криминальной журналистки. Она настроилась на выявление всех, даже незначительных улик. Соня представила, что в ее крохотном жилище толпятся несколько представителей доблестной милиции и судмедэкспертизы. Она снова смочила вату коньяком и стала протирать ею все поверхности своей квартиры, где могли остаться следы рук Ухова.

Соня сломала букет цветов, засунула его в пакет с продуктами и выбросила пакеты в мусоропровод.

Снова надев резиновые перчатки, она принялась натягивать одежду на безжизненное тело Ухова.