Читаем без скачивания Я заберу тебя с собой - Никколо Амманити

В ярком луче фонаря блестели мелкие, равномерно стекавшие по ветровом стеклу дождевые капли. За ними — лицо девушки, зажмурившейся от ослепившего ее света.

У нее были синие волосы, кольцо в губе и еще одно в брови.

Панк? Какого хрена девица-панк делает в «650 ТХ»?

Мьеле панков и на «панде» ненавидел, а тут панк на флагмане немецкого автомобилестроения.

Он ненавидел их крашеные волосы, татуировки, кольца, мокрые подмышки и прочую анархо-коммунистическую хрень.

Однажды Лорена Сантини, его девушка, сказала ему, что хочет вставить в пупок кольцо, как у Наоми Кэмпбелл и Пьетры Мура. «Только попробуй, я тебя брошу!» — ответил он. И эта ерунда испарилась из головы Лорены так же быстро, как появилась. Будь это невеста какого-нибудь сопляка, она бы и в пизду колечки нацепила.

Его поразила неприятная мысль: а вдруг у Гуаданьи в пизде кольца?

Ей бы пошло. Гуаданьи — не Лорена. Она себе может кое-что позволить.

— Ваш напарник сказал, что мы можем ехать, — птичьим голоском прочирикала панкерша, приставив ладони ко лбу.

— А я вам говорю, погодите. Вот сюда.

Автомобиль выехал на обочину.

— Это правда. Я им сказал, что они могут ехать, — вполголоса возразил Баччи.

Мьеле не понизил голоса.

— Я слышал. И ты плохо сделал. Они не остановились у патруля. Это очень серьезно…

— Отпусти их, — прервал его Баччи.

— Нет. Ни за что. — Мьеле сделал шаг в сторону «мерседеса», но Баччи схватил его за руку.

— Ты что творишь? Это я их остановил. Ты тут при чем?

— Отпусти мою руку! — Мьеле вывернулся.

Баччи запрыгал от ярости, сжав губы и шумно пыхтя. Щеки надувались и сдувались, как две волынки.

Мьеле поглядел на него и покачал головой. Бедолага. Вот несчастье-то. У него нервное расстройство. Надо доложить о его психическом состоянии. Он уже не отвечает за свои действия. Он опасен. Сам не понимает, что болен.

Если эти двое студенты, то он — танцовщица румбы. А этот недоумок собирался их отпустить…

Они воры.

Как в такой машине может ездить шлюха панковская? Ясно. Перегоняют машину к какому-нибудь скупщику. Но если они надеются провести Бруно Мьеле, то они крупно ошиблись, очень крупно.

— Слушай, иди в машину. Обсохни, а то весь промок. Теперь моя очередь. По полчаса каждый. Давай, Антонио, залезай внутрь, пожалуйста. — Он попытался говорить самым примирительным тоном.

— Они вернулись. Я их остановил, и они вернулись. И что? Ты думаешь, что если бы они были воры, они бы вернулись? — Баччи, казалось, разом обессилел. Словно у него откачали три литра крови.

— Какая тебе разница? Давай залезай. — Мьеле открыл дверцу машины. — У тебя был скверный день. Я проверю у них документы и отпущу, — проговорил он и втолкнул Баччи внутрь.

— Давай побыстрее, и по домам, — устало вздохнул Баччи.

Мьеле закрыл дверцу и снял пистолет с предохранителя.

«А теперь поглядим».

Образцами для подражания для Бруно Мьеле были ранний Клинт Иствуд, времен инспектора Каллахана, и Стив Маккуин в роли Буллита. Цельные люди. Хладнокровные, способные не дрогнув выстрелить в тебя в упор. Поменьше слов, побольше дел.

Мьеле собирался стать таким же. Однако он понял, что для того, чтобы преуспеть, надо иметь цель, и нашел ее. Очистить свой участок от моральных разложенцев и преступников. И если придется применять силу, тем лучше.

Сложность была в том, что он терпеть не мог собственную униформу. Она ему была отвратительна. Уродливая, смешная. Сшитая черт-те из чего. Из дрянного материала. Как у польской полиции. При виде своего отражения в зеркале его мутило. В таком дурацком мундире он никогда не сможет продемонстрировать свои лучшие качества. Даже Грязный Гарри, если бы его нарядили в форму итальянской полиции, никем бы не стал — не просто так же он носил твидовые пиджаки и узкие брюки. Ничего, еще годик, и он сможет подать заявку в особое подразделение. Если его примут, то он будет ходить в штатском, и тогда ему станет комфортно. С «вальтером П38» под мышкой. И в красивом белом плаще, который он купил на летней распродаже в Орбано.

Мьеле постучал фонариком в окошко водителя.

Стекло опустилось.

За рулем сидел парнишка.

Мьеле пристально оглядел его, не выказывая никаких эмоций (еще одна черта старика Клинта).

Больно страшный. Лет около двадцати.

Годков эдак через пять, ну, может, шесть, не больше, парень облысеет. Он их, лысых, сразу видит. У этого патлы собраны в длинный хвост, но надо лбом-то волосенки реденькие, как деревья в лесу после пожара. И уши огромные, как баранки, левое более оттопыренное. И словно специально, чтобы подчеркнуть уродство, с мочки этого уха свисали пять серебряных колец. Панк, похоже, считал, что похож на Боба Марли или еще какую-нибудь обдолбанную рок-звезду, но похож он был скорее на Вальтера Кьяри, наряженного волшебником Цурли.

Потаскушка с синими волосами глядела прямо перед собой, скривив рот. В ушах у нее торчали наушники. Она была вполне ничего. Без железяк на лице и краски на волосах вполне сошла бы. Ничего особенного, конечно, но для минета или перепихона в темноте по-быстрому сойдет.

Мьеле заглянул в салон:

— Добрый вечер. Документы, пожалуйста.

Запах, сильный и совершенно особенный, как запах коровьего навоза, стимулировал его рецепторы, создавая ионный поток, по нервам добравшийся до мозга, где задействовал нейроны центра памяти. И Бруно Мьеле вспомнил.

Ему было шестнадцать, он сидел на пляже в Кастроне и распевал «Blowin' in the wind» в компании нескольких ребят из «Общности и освобождения» в Альбано, у них был лагерь неподалеку. И вдруг пришли какие-то четыре ушлепка, которые стали крутить папиросы. Ему предложили одну, и он, чтобы произвести впечатление на одну брюнетку, взял. После первой затяжки он закашлялся, из глаз полились слезы, а когда он спросил, что это, четыре придурка заржали. Потом ему кто-то объяснил, что это была сигарета с наркотой. Он неделю провел в ужасе, уверенный, что стал наркоманом.

В этом «мерседесе» пахло так же.

Гашиш.

Дым. Наркотики.

Вальтер Кьяри и Прекрасные Локоны обкурились. Он направил фонарик на пепельницу.

Опаньки. А этот кретин Баччи хотел их отпустить!..

Не просто окурки, куча окурков. Торчат из пепельницы. Даже не потрудились их спрятать. Эти двое или совсем идиоты, или уже обкурились так, что и этого сделать не в состоянии.

Вальтер Кьяри открыл бардачок и протянул ему техпаспорт и страховку.

— Права?

Тот достал из кармана бумажник и вытащил права.

Вальтера Кьяри на самом деле звали Массимилиано Францини. Родился 25 июля 1975 года, проживал в Риме, улица Монти Париоли, 128.

Права были в порядке.

— Чья машина?

— Моего отца.

Он заглянул в техпаспорт. Машина была оформлена на Мариано Францини, проживающего на улице Монти Париоли, 128.

— И отец тебе разрешил взять такую машину?

— Да.

Мьеле протянул руку и коснулся фонариком бедра девушки.

— Сними наушники. Документы.

Прекрасные Локоны вытащила наушники, скривилась, словно съела дохлую мышь, и извлекла из рюкзачка удостоверение и протянула ему с видимым неудовольствием.

Ее звали Мартина Тревизан. Тоже римлянка, проживает на улице Паленко, 34. Мьеле не сильно разбирался в столичных улицах, но ему казалось, что улица Паленко где-то рядом с площадью Эвклида Париоли.

Он вернул документы и поглядел на обоих.

Двое засранцев из района Париоли, косящих под панков.

Они даже хуже, чем воры. Намного хуже. Воры, по крайней мере, хоть чего-то боятся. Эти нет. Это мажоры, прикинувшиеся хулиганьем. Катаются как сыр в масле, выросли на отцовских денежках, а родители им внушили, что они хозяева жизни, что жизнь — это веселая прогулка, что если они хотят, могут курить траву, если им нравится, могут одеваться как бомжи.

Мьеле расплылся в блаженной улыбке, показывая желтые зубы.

Эта буква А — анархия, — нарисованная ручкой на джинсах, обижает тех, кто не жалея сил вкалывает под дождем ради поддержания порядка, эти окурки, торчащие из пепельницы, оскорбление для того, кто сделал всего одну затяжку по неведению и потом неделю терзался, не стал ли он наркоманом, эти банки из-под кока-колы, нагло разбросанные по сиденьям машины, на которую нормальный человек себе за всю жизнь денег не накопит, плевок в лицо обладателю «Альфы 33 твин спарк», моющему ее по воскресеньям в фонтане и отыскивающему б/у запчасти. Эти двое с головы до ног были живой насмешкой над ним лично и всей полицией.

Эти сукины дети над ним издеваются.

— Твой отец знает, что ты взял машину?

— Да.

Закончив проверять страховку, Мьеле заговорил неофициальным тоном:

— Любите курить? — Подняв взгляд, он увидел, что Вальтер Кьяри чуть в обморок не упал.