Читаем без скачивания Вера - Макс Каменски

Что ж, Дарлинг и правда не хотел говорить Даратасу о том, чем он будет заниматься. И у того, одного из величайших волшебников мира, не получилось пробить завесу, которую гоблин умело построил в своём сознании! Ученик, гоблин, тварь какая-то, с точки зрения людей, смог умело защититься от проникновения мощных потоков сильного разума. Сдаёт, видно, позиции Даратас. Видимо, не отразившееся на внешности время состарило душу.

Хотя… возможно, маг просто не захотел разрушать защиту своего любимого ученика, что неминуемо принесло бы гоблину невыносимые страдания. Мессир был очень привязан к нему, Дарлингу, и многое, очень многое прощал единственному ученику.

А цель меж тем приближалась, и настроение маленького, но могущественного волшебника становилось всё лучше и лучше.

Проблема магии всегда заключается в её непереносимой дотошности в деле соблюдения самых посредственных и скрупулёзных правил. Всегда нужно учесть кучу различных тонкостей, чтобы обеспечить нормальное течение магических процессов: определённые слова, жесты, интонации… ингредиенты… предметы магического свойства и прочую чепуху. Нет, но иногда хочется взвыть пещерным шакалом, когда после долгого изнурительного и крайне сложного в мелочах труда, от которого отшатнулся бы в испуге самый искусный ювелир, все твои успехи и достижения изничтожаются на глазах! Ужасное чувство. Просто ужасное. И оно сейчас вновь повторится, если…

Громкий хлопок, и котелок с магическим варевом разлетелся на куски. Стоявший перед ним магик-студент, нелепо взмахнув руками, упал на мраморный пол.

– Что ж, у нашего уважаемого Ромунда вновь не получилось ровным счётом ничего.

Смех на всю аудиторию.

Ну да, конечно. Магистру алхимии всегда надо посмеяться над ним.

– Простите, ваша светлость, – промямлил Ромунд.

– Любезный друг, – с отвратительной насмешкой на лице, проговорил Магистр. – Вам не кажется, что с такими успехами по алхимии вы долго не задержитесь на Высшем Курсе нашей великой Фебовской Академии?

– Простите, ваша светлость.

– А что здесь прощать, юноша? – лицо Магистра побледнело, и губы недовольно скривились. – Пока вы по ночам читаете всякую чушь, вроде легенд про этих… как их там… не суть, на передовой гибнут наши ребята, пытаясь стереть с лица благородного материка скверну тиранического Королевства! Не у меня прощения просите!

– Ваша…

– Молчать! Ни слова более! С сегодняшнего дня, юноша, я предупреждаю, что ещё одна неудача – и вы более не ученик нашей Академии. Вы прошли на Высший Курс только благодаря тому, что записались в ряды добровольцев. Посему вы должны хорошо учиться, чтобы после окончания Академии быть готовым сразу выйти в поле и разить врагов Республики! А какой толк с вас, Ромунд, если вы сложите голову в первом же бою? А? Что же это? Республика потратила своё время и деньги не на того – вот, что это значит!

Ромунд еле удержался, чтобы не хлопнуть дверью, когда покидал аудиторию.

Проклятый хрыч постоянно доводит его! Чуть не с первого курса этот «мастер люблю свою Республику» постоянно придирается к нему! Да пропади всё пропадом! Вот сейчас к декану факультета, и там заявку об уходе. Но…

Ромунд прошёл длинный коридор, вышел на террасу верхнего этажа и замер, рассматривая окрестности Академии. Ему было тяжело, противно и тоскливо одновременно. Проклятые эмоции жгли его сознание, не давая сосредоточиться на конкретных размышлениях. Да. Эмоции всегда плохие советчики.

Облокотившись на каменные перила, Ромунд высунулся из окна, всматриваясь вдаль: солнце, застенчиво выглядывая из-за редких облаков, ласково освещало огромный город Умрад, занявший всё тело горы Ум-Тор от подножий до вершины, на которой и располагалась знаменитая Фебовская Академия. Отсюда можно хорошо разглядеть каждый дом, каждую улицу, извивающуюся по горе, лавки купцов, башни чародеев и маленькие фигурки людей, спешивших по делам. Массивные стены, окружавшие гору Ум-Тор, отсюда казались игрушечными. Вблизи Академии, гордо вонзив в небо острый шпиль, высилась Башня Сената – главного административного здания Республики. Сам же город красовался в лучах дневного солнца: гора Ум-Тор возносилась к небесам на несколько километров, поражая сознание любого человека. Каменные укрепления и толстые стены с остроконечными башнями угрожали врагам, а сияющая всеми цветами радуги Академия Магии на самом пике внушала благоговейный трепет.

Да, это была столица Республики. Столица великих мыслей и смелых идей! Кто знает, быть может, Республике суждено стать центральной фигурой в истории мира. Но для этого нужны жертвы. Самопожертвование десятков, сотен храбрых сердец во имя общей идеи и общего блага. Во имя жизней других и их блага! Это и есть Высший Нравственный Закон, который знает наизусть каждый гражданин государства. Это знает и сам он, Ромунд, с готовностью записавшийся полтора года назад в ряды добровольцев армии Республики, ведшей бесконечную войну с тиранией Таргоса. Хотя, конечно, сделал он это небескорыстно. Ведь здравым рассудком он никак не мог принять настоящие реалии «народной власти» в современной Республике.

Ромунд отошёл от перил, покинул террасу и посмотрел вглубь длинного коридора, освещаемого магическими шарами, висевшими прямо в воздухе. Вздохнув, молодой маг поплёлся на крайне неинтересную лекцию о сути интегральных сознаний в идеи общего мироздания. Понимать, что значит эта шарада слов, его мозг отказывался. Да и незачем ему это. Он будущий боец, а не теоретик.

Если, конечно… Он научится алхимии…

В последние дни Ромунд проводил очень много времени в библиотеке, изучая древнейшие манускрипты и всевозможные записи о тайнах и необъяснимых явлениях, происходивших в известной Ойкумене. Ему было интересно всё, что связано с инобытием и различными отклонениями реальности.

В пору, когда его соратники оттачивают магическое искусство, чтобы задать жару чародеям Таргоса, Ромунд просиживает ночи, сопоставляя домыслы и факты, вычисляя возможности того или иного явления, о котором есть хоть какие-либо упоминания.

Нет, он не был плохим учеником, и уж тем более не был плохим волшебником. Он не любил оторванную от жизни теоретику, но с головой уходил в отраслевые теоретико-прикладные науки, которые помогали объяснить сложные природные процессы, и тем более противоречивые явления магического бытия. С первого дня обучения в Академии Ромунда не покидало чувство, что в этом мире всё как-то искажено и изменено под определённым углом. Искажено. М-да. Странно. Хотя точного определения этому чувству юноша дать не мог, он стремился составить все части мозаики под названием Истина, причём Истина всего сущего и не-сущего. Всего, что хотя бы как-то касается этого мира.