Читаем без скачивания Твое смеющееся сердце - Нэнси Бартоломью

Джимми очнулся, захрипел и открыл глаза в то самое мгновение, когда Вернелл размахнулся и ударил его кулаком в лицо.

— Не смей! — завизжала миссис Спайви, но было поздно.

Джимми уже снова осел на пол, а Вернелл стоял над ним, переводя безумный взгляд с меня на мать и обратно.

— Я все слышала! — воскликнула миссис Спайви. — Джимми сказал, что она его убивает.

Роксана метнулась было ко мне, но кто-то удержал ее, схватив за руки. Джимми закашлялся и завозился на полу, пытаясь подняться на ноги.

— Он же подавился мясом и задыхался! Разве вы не видели, что у него из горла вылетел кусок бифштекса?

Меня никто не слышал, наверное, потому, что все кричали одновременно. Джимми с трудом поднялся и с ошеломленным видом уставился на меня.

— Что случилось? — пробормотал он.

Теперь гости, по-прежнему говорившие все разом, повернулись к нему. Разобрать что-либо в этом гвалте было невозможно. Каким-то образом Джимми убедил рассерженную и возмущенную Роксану, что он подавился и мы вовсе не целовались. Поскольку сам пострадавший свидетельствовал в мою защиту, и маме Спайви, и всем гостям пришлось волей-неволей признать, что я не пыталась убить своего деверя, но по глазам присутствующих я видела, что кое-какие сомнения в чистоте моих намерений все же остались, особенно у миссис Спайви и Роксаны.

Сейчас, мысленно возвращаясь в ту памятную ночь, я поняла, каким образом Маршалл Уэдерз снова сделал обо мне превратные выводы. У нас в деревне говорили: «Если животное выглядит, как собака, лает, как собака, и пахнет, как собака, значит, это и есть собака». Но как бы я ни выглядела, чем бы от меня ни пахло, я не убийца.

— Вернешься в клуб или собираешься заночевать в машине?

Джек незаметно подкрался ко мне, во всяком случае, я не слышала, как он подошел. Я сидела, глубоко задумавшись, пока он, постучав в стекло, не вернул меня к действительности. Джек стоял, прислонившись к переднему крылу, и ждал.

Я зашевелилась на сиденье.

— Иди вперед, я приду через минуту.

— С тобой все в порядке? — сочувственно спросил Джек.

— Да, более или менее. — Я не сразу нашла в себе силы поднять на него глаза.

Джек пожал плечами и пошел обратно. Он обладал, на мой взгляд, одним хорошим свойством: если я говорила, что все отлично, он с этим соглашался, какими бы очевидными ни были свидетельства в пользу обратного. Когда я вышла из машины, Джек входил в клуб не оглядываясь.

Я поднималась по лестнице и уже подходила к двери запасного выхода, как вдруг услышала позади себя какой-то щелчок и увидела короткую вспышку. Понадобилась секунда, чтобы догадаться: в меня кто-то стрелял. Кажется, я завизжала — точно сама не знаю, — рванулась к двери и резко дернула за ручку. Каждая клеточка в моем теле дрожала от страха. В клуб я не вошла, а, скорее, ввалилась и была так напугана, что бросилась к первому попавшемуся человеку. Это был Клетус.

— На помощь! — завопила я. Меня раздирали противоречивые чувства: я была напугана до полусмерти, но какая-то часть моего существа яростно протестовала против этого. «Нелепость, бред! Этого не может быть! Никто не станет в тебя стрелять!» — кричал во мне какой-то голос. Клетус отреагировал так, как и положено хорошему вышибале, — быстро, без суеты, уверенно, не роняя чувства собственного достоинства. Он стоял рядом со мной — весь в черном, с накачанными мышцами, лысина поблескивала в свете ламп, возле уха был прикреплен крошечный телефон, проводок от которого тянулся к маленькой коробочке у пояса. Клетус был на работе.

— Что случилось? — спросил он, прочесывая взглядом пространство по квадратам в поисках возможных источников опасности. Я молча указала на дверь запасного выхода, к этому времени во мне победила та часть, которая не верила в реальность выстрела. Я была очень растерянна и немного смущена, но выглядела, кажется, почти спокойной.

— Там… кажется, кто-то в меня стрелял.

Ансамбль, не подозревая о моих трудностях, увидел меня и заиграл вступление к моей песне. Пора было возвращаться на сцену. Тут меня пронзила новая мысль: «А что, если стрелявший вошел в клуб? Вдруг он уже в зале, среди посетителей?»

Клетус поговорил с кем-то по рации. Из противоположной части зала двинулись два охранника — один направился к главному входу, другой — к двери запасного выхода. Парень у главного входа снял телефонную трубку.

— Клетус, а вдруг он уже здесь? — спросила я.

— Не волнуйся, с оружием он в зал не попадет, — невозмутимо откликнулся Клетус.

— Откуда ты знаешь?

Он посмотрел на меня:

— Знаю, и все тут. Ты в безопасности.

Действительно ли можно рассчитывать, что Клетус хорошо знает свое дело? За шесть месяцев, что я работаю в клубе, здесь ни разу не было ни одного серьезного происшествия. Но с другой стороны, кто-то только что пытался меня подстрелить.

Ансамбль продолжал играть, приближался такт, с которого я обычно запевала. Мне нужно было или немедленно выходить на сцену, или пропустить вступление и после концерта объясняться со Спарксом. Я взбежала по лестнице, ведущей на сцену. В конце концов, это моя работа, я должна ее делать, а Клетус пусть делает свою.

Я схватила микрофон и вышла на сцену.

Ты был так горяч, что не ухватишь,Сказал мне: «Детка, не тронь».А мне много не надо,Я живу одним днем.У тебя не было стиля,И ты не знал бед.Что ж, парень, держись,Потому что я вне себя.

На танцевальную площадку вернулись «Молодые жеребцы», ночь приближалась к своему гормональному пику. Началось последнее отделение, последний шанс для тех, кто еще не нашел себе пару, успеть это сделать, пока бармен не объявил последний заказ и в зале не начали постепенно гасить свет. Все, кто хотел танцевать — с партнером или без, — высыпали на танцевальную площадку. Ко мне подошел Джек и тихо спросил:

— Почему вернулись копы?

Я посмотрела в зал поверх голов танцующих. Клетус разговаривал с двумя полицейскими. По-видимому, полицию вызвал он.

— На стоянке, когда ты уже вошел в дверь, в меня кто-то стрелял.

Я посмотрела на полицейских, ожидая увидеть за ними Уэдерза, но его не было видно. Если он и приехал, то в зал не вошел.

Джек схватил меня за руку. Бэр играл последние аккорды песни, пары и одиночки кружились по площадке, глухие и слепые ко всему, кроме своих движений. Мы с Джеком находились в самом эпицентре вечернего шторма.

— Он не… ты не… — Джек растерялся.

— Нет, я в порядке, он в меня не попал.

Я вернулась к микрофону. Мне не хотелось думать о выстреле, я хотела уйти в музыку, остаться в одиночестве. Я хотела быть певицей, а не жертвой.